«Какая родня? Какая доля? – глядя на разгладившееся и ставшее по детски беззащитным лицо друга, подумал он. – Чудны дела твои, Господи. Не для среднего ума среднего опера».
Стаса будить не пришлось.
Проснулся сам и, не касаясь земли руками, прыгнул на ноги.
– Войтик, Груздень! Подъем, – тихо, чтобы не разбудить ребят, скомандовал он. – Догоняйте.
Мужики не рассуждая, спотыкаясь и на ходу продирая глаза, безропотно поплелись за ним.
Стас шел уверенно, не останавливаясь, безошибочно угадывая дорогу так, словно ходил уже по ней.
Вот поляна, сплошь усыпанная цветами.
А вот и опушка леса зеленеет. Сюда стремился олень, убегая от неминуемой смерти. Понимал, что там будет трудно его взять.
Сон ли явь ли?
Зачем пошел?
И зачем потянул за собой ребят, которым можно было спать еще целый час?
Вот здесь ударил грудью. И сердце вздрогнуло от восторга. Горло снова ощутило вкус горячей свежей крови.
А вот и оленья туша. Ровно половина. Около нее холодным светом горят желтые волчьи глаза.
Дрогнула и приподнялась верхняя губа.
– Я пришел за своей долей.
Вои со страхом уставились в его лицо, заслышав глухой волчий рык.
– Мы ждали тебя, старший брат. Ты можешь взять свою долю. Это твои братья?
Снова дернулась верхняя губа, обнажая два ряда молочно-белых крепких зубов, и грозный рык вырвался из горла.
Войтик вздрогнул и потянулся за мечом. Груздень уже давно сжимал в правой руке рукоять своего боевого ножа.
– Это и твои братья тоже, серый… В них та же кровь. Только они давно покинули свою стаю. – Положил свою ладонь на широколобую в седине голову и почесал, как уличную собачонку за ушами. – Войтик, Груздень. Подойдите ближе. Познакомьтесь с братишкой. Грешно родни не знать. И не хватайтесь ради Бога за ножи. Выдернуть не успеете!
Привычка к повиновению толкнула воев вперед.
Груздень осторожно вытянул руку, с ужасом глядя в желтые грозные глаза.
Волк глухо зарычал.
– Я запомнил их, старший брат. Стая узнает их. Ты ведешь свою новую стаю на ночную сторону? Там нет охоты. Но мы будем рядом.
– Спасибо, Серый. Славной охоты тебе и стае.
– И тебе старший брат. Стая всегда будет рада тебе.
Волк попятился, не спуская с него взгляда желтых угрюмых глаз. Шаг. Другой… Повернулся и не спеша скрылся в лесу.
– Ну, вот и познакомились, – как ни в чем не бывало, улыбнулся Стас. – Режьте мясо. Еще теплое. Такое сырым есть можно и даже без соли. Да что вы застыли, как два истукана? Волки вы или нет?
– Командир, ты колдун? – в глазах Войтика застыл неподдельный страх.
– Какой же я колдун, друг мой Войтик? – усмехнулся Стас. – Я Волк. Серый. Меня и раньше так звали. Полнолуние. А в полнолуние всегда сны сбываются.
– Такое даже нашему волхву не под силу, – Груздень с сомнением покачал головой. – Ох, и не простой ты человек, командир. Непростой. Если волчья стая тебя за своего приняла. И говорить по-волчьи умеешь.
В голосе холодок и отчуждение.
– И вы умеете. Только забыли. А от одного с ними предка род ведете, – Стасу надоело оправдываться и он начал своим ножом кромсать еще теплую тушу. – От подарка родни не отказываются, ребята. Они от чистого сердца поделились с нами. Грешно их обижать, даже если они ходят на четырех ногах и говорят немного иначе. – И хитро прищурил глаз: – Или страх пробрал, волчата?
Войтик обиженно фыркнул и переглянулся с Грузднем.
– Так уж и страх…
– А морда до сих пор зеленая!
– Это от травы. Всю росу на себя смазал, пока бежал за тобой. Груздень, помогай!
– То-то же!
Лес встретил угрюмым молчанием. Ни дуновения ветерка, ни шелеста листьев. Под ногами трава скрипела и похрустывала, как стерня после покоса. Где-то высоко над головой кроны деревьев смыкались в почти непроницаемый навес, через который едва проглядывало темное и такое же угрюмое небо.
Леха невольно поежился.
– Неприветливый лесок, – пробормотал он. – Кажется, что за каждым деревом глаза. Аж озноб прошибает.
– Вообще конкретно! – поддержал его Толян. – И деревья какие-то не русские.
– А какие они должны быть здесь?
– Не такие! – отрезал Толян.
Они и в самом деле были не такие.
Стволы и ветки – словно кожей обтянуты. Гладкие и глянцевые. Так и хочется рукой погладить. Листья толщиной с ладонь.
– Плакучая ива. Только местного разлива. Как из лейки поливает.
Леха вытянул руку и подставил раскрытую ладонь под жирную увесистую каплю.
– Леха! – крикнул Стас, но не успел.
Леха охнул, скрючился от боли и сунул по извечной общечеловеческой привычке ладонь под мышку.
– Покажи! – потребовал Стас. – Груздень, воду! Немедленно промыть!
Леха подул на ладонь и показал Стасу. Ладонь вздулась пузырем, как от ожога.
Охнул и покатился по земле Свист. Длинная ветка обвилась вокруг его ноги, как гигантская щупальца, и тащила вглубь леса.
Стас взмахнул мечом.
Послышалось что-то похожее на стон, и обрубленная ветка с непостижимой быстрой исчезла в кроне. Свист поднялся и, боясь притронуться к обрубку, тряс ногой, пытаясь, освободится от него. Груздень наступил на тот, из среза на черную траву брызнула темно-бордовая жидкость.
– Медуза Горгона, – прошептал Леха, отбиваясь от мечущихся вокруг них веток. – Не удивлюсь, если еще и яд в волосах… Рука онемела.
Вои сбились вокруг Стаса в тесную кучку.
Сверкнули мечи. На землю посыпались отрубленные ветки. Коснувшись земли, они тут же исчезали, штопором ввинтившись в землю. С тихим шелестом спрятались куда-то листья.
– Не пройти, Стас, тут и останемся, – крикнул Леха. – Уходить надо.
– Куда? С битой мордой?
– Да хоть бы и с битой…
Войтик вертелся чертом, сметая перед собой все подряд.
Груздень рубил как опытный дровосек, осмысленно и расчетливо, с одного маха срубая толстенные сучья. Стон рвался в уши.
И натиск неожиданно прекратился.
– Проверка на вшивость, – изрек Толян. – И дождик перестал. Мочилова не получилось.
– Или игрушка не по зубам, – задумчиво проговорил Стас. – Леша, как твоя рука?
Леха глянул на ладонь.
– Нормально, – ответил он. – Пятно, как от ожога кислотой. Но терпеть можно. Возвращаемся?
– Нет! – решительно ответил Стас. – Прошла лошадка, пройдем и мы.
– Далеко ли прошла эта самая лошадка?.. – прошептал Груздень. – Командир, мясо придется выбросить. Котомки промокли насквозь.
Стас кивнул головой.
– Бегом и не останавливаясь. Припасов нет, значит, и время на еду тратить не надо. Я впереди…
Между угрюмыми деревьями петляла еле заметная тропинка. Или только так казалось? Или лес расступился?
Бежал, упрямо наклонив вперед голову и выставив вперед меч. Выстрелил навстречу толстый, в Войтикову руку, гибкий сук. Взмах мечом. Сук нырнул обратно, скрывшись в непроницаемой кроне.
– Опасаются.
Груздень не смог удержать своего удивления.
– Соображаловка работать начала, – поддержал его Толян. – Зауважал.
Без тяжелых котомок несколько часов бега показались за легкую прогулку. И все же начинала чувствоваться усталость. Запинался то один, то другой…
И с явной неохотой Стас скомандовал привал.
– На траву не ложитесь, ребятки, – предупредил он. – И спать придется через одного. К деревьям не прислонятся.
– Так не стоя же спать? Я же не лошадь! – возмутился Войтик. – А если мордой в траву?
– Эк ты избаловался около котлов, брат Войтик, – с укоризной попенял ему Стас. – Так и быть, попрошу воеводу, чтобы вернул тебя в теплое место.
– Так я же ничего. Я только сказал, что могу и мордой…
Стас не стал его слушать. Постучал пальцем по стеклу «Командирских» и предупредил:
– Время пошло!
Промучились с полчаса.
Толян взмолился:
– Не могу больше. Как черви перед глазами шевелятся. Ужас. И смотрят, ждут, когда глаза закрою, чтобы вцепится.
– Толян, ты же реальный и правильный во всех отношениях пацан!
С надеждой заглядывал в глаза Стасу и Свист, и Хмурый… Даже Леха – и тот строил умоляющие рожи.
И в самом деле, за то время, пока они отдыхали, вокруг них выстроился настоящий шалаш из шевелящихся и сцепившихся между собой веток.
Груздень, вздыхая и морщась от досады, запустил руку за пазуху и со скорбным выражением на лице извлек на свет божий необъятных размеров самодельную свечу.
– Командир, тресни своим кресалом. Может, эта нечисть огня забоится.
Стас поднял от удивления брови и щелкнул зажигалкой.
– Откуда?
– Оттуда, – угрюмо отозвался Груздень и высоко поднял над головой свечу.
«Черви» вздрогнули и взметнулись вверх.
– Вот чего они боятся! – удивился Толян. – Костер бы развести. Может, и вздремнуть бы удалось.
– Поздно, Толян. По коням.
– В смысле, по копытам? – уточнил Толян. – Легко. Груздик, туши свет. Кина не будет.
Бежали еще несколько часов.
Стас слышал за спиной сдавленное дыхание, но не замедлял шага.
