Стас недовольно поморщился. Повода усомниться в его словах он не давал.
– Я же сказал уже. Можете проваливать. Крови между нами нет. Те, кого мы сегодня положили – не в счет. – В висках снова застучало. – Только скажите мне сначала: как вы к ним попали? Судя по лицам, вы не из этих мест.
– Дурман, воевода. Словно опоили… Кто я, зачем я – ничего не помню. Даже куда идти – не ведаю.
– А не врешь ли? – Пивень все еще не скрывал своих опасений. – Дай-ка, милок, я руки свои на тебя возложу.
– Что за нужда мне врать? Воевода смерти нашей не восхотел. Могли и без слов уйти. Ты волхв никак?
– Никак! – угрюмо пробормотал Пивень, понимая, что опростоволосился.
– Так что же с вами делать? – рассеянно обронил Стас. – Где дом – вы не знаете. Дороги туда не помните. В Сумерки возвращаться не хотите.
– Воля твоя, воевода. Что хочешь, то и делай.
Не ответив, Стас повернулся и зашагал к полону. Леха, Пивень, Груздень и Толян нехотя последовали за ним.
Пленники все еще плохо верили в свое счастье и тесной кучкой сидели в траве. Завидев Стаса и сразу распознав в нем начальника, поднялись, но без суеты и торопливости.
– Здрав будь, воевода, – поклонился старший из них, мужик с бурой окладистой бородой.
– И тебе не хворать, – усмехнулся Стас. – Только какой я тебе воевода? У меня и народу-то – раз-два и обчелся.
– Не в народе дело, а делах народа, воевода, – возразил мужик.
– Больно дивно выглядишь. Плат бабий на голове. С другой стороны легко, и железо на голову не давит. А голову и меч убережет. Бороды нет… Так тоже к худу. За бороду не схватишь и ножом по горлу не полоснешь.
– Ты хоть в ноги поклонись воеводе, дядька Бэрдяй, – дернула мужика за штаны стоявшая у него за спиной рослая светловолосая девица, стрельнув в Стаса озорным взглядом бедовых карих глаз.
– Опомнилась от страха, озорница! – цыкнул на нее мужик.
– Только-только от страха голосить перестала, а уж на людей покрикиваешь. Да и так ли нужны ему мои поклоны?
Стас улыбнулся. Мужик ему понравился.
– Бэры? – догадался он.
– Бэры и есть. Да, видно, плохие бэры, если бродячим псам в зубы дались.
– Раз на раз не приходится. Бывает и так.
– Они под утро на нас наскочили, – снова вмешалась девица с озорными глазами. – И будто тенетами опутали. Ни ногой ступить, ни рукой двинуть. Сами себя к жердям вязали.
– Уймись, отроковица, когда мужи между собой разговаривают.
– Так тебя, дядька Бэрдяй, не переслушать. То да потому толчешь. Словно воду в худой ступе. А потом и сельцо наше словно облачком затянуло. И не стало его.
– А старики, а дети?
– Так и они вместе со всем растаяли. Даже хоронить некого, воевода.
Толян открыл было рот, чтобы вмешаться в разговор, но поймал на себе укоризненный взгляд Груздня и отступил назад.
Леха переглянулся с Пивнем.
– Стас…
– Ну, ничего, люди. Мужики есть. Отстроитесь заново. Детей нарожаете. Не погибнет род.
Бэрдяй отрицательно замотал головой.
– Позволь, воевода, с тобой идти. Ты ведь из каменного детинца?
Стас вместо ответа кивнул головой.
– Вот возле него и построимся. Если беда пришла один раз, придет и другой…
Стас покосился на Пивня.
– Что скажешь, волхв? Может, и правда – пора пришла обживать край?
– А что тут говорить, Слав? Люди вольные, земли хватает. Пусть селятся. Живем без кабалы.
– А Серд? Он и без того на меня сердит.
– Серду на руку только. Вроде его заботами и стараниями. Да и этих можно на землю посадить. – Пивень указал рукой в сторону все еще понуро стоящих в раздумьях воинов Сумерек. Захотят уйти, так уйдут, а нет – так лишний меч не помешает.
– Слышали, люди добрые?
– Исполать тебе, воевода, – Бэрдяй поклонился Стасу. Но сделал это важно, с достоинством.
Но и здесь бойкая девица, сверкая карими глазами, сунулась из-за плеча.
– Скажи, воевода, за кого Роду хвалу возносить, чье имя славить?
– Цыть, бесстыдница! – не на шутку рассерчал Бэрдяй. – Есть и без тебя кому имя спросить…
Люди, до того молчаливо внимавшие беседе, скромно засмеялись.
– Не шуми, Бэрдяй, – вступилась за девку какая-то молодка. – Купаве по ночам уж женихи снятся. Созрела девка – пальцем ткни, и кровь брызнет, а жениха все не высмотрит.
На этот раз смутился от столь откровенного намека Стас. Краснея, отвернулся от Купавы.
– Груздень, покормить бы их надо перед дорогой. Когда еще до детинца дойдут.
Груздень с тоской посмотрел на котомки, но возражать не стал.
– Я им, командир, в провожатые Третьяка с Плетнем дам. И лошадей… тех, что переловить успели. Только бы Серд не отнял.
– А ты ему мое слово молви! – громыхнул Пивень. – То не его, Соколяня дело. И на этих воев зла не держите. Они крови вашей не проливали. Тенетами были, как и вы, опутаны. Третьяк, все запомнил?
Бэрдяй понимающе кивнул головой.
– Что же мы, не люди что ли? Не под одним Родом ходим?
За спиной под осторожными шагами зашелестела трава. Стас обернулся.
– Командир, – округлив испуганные глаза, перед ним стоял Хруст. – Этих, которые оттуда, нет… Одни балахоны в траве лежат. А когда сбежали, никто и не видел. Только хотели сжечь, а их уже нет.
Все начали переглядываться.
– Далеко не уползут, змеиные выползки, – отрубил Войтик. – И незачем страх нагонять на людей.
– Так я и не нагонял. Я только хотел сказать, что их нет, – начал оправдываться Хруст, виновато оглядываясь по сторонам.
Бэрдяй понимающе закивал головой.
– Облачко, воевода.
Стас был согласен с ним, но промолчал.
– Войтик, отдай им своих коней. Дальше пойдем на своих двоих. – Оглянулся на бойкую девицу с именем, от которого на него повеяло далеким детством, скупо наклонил голову: – Доброго пути вам, люди. Даст Бог, встретимся.
– Командир, а она, Купава эта самая, глаз на тебя положила. Верняк! Зуб даю, – Толян не мог пройти мимо столь значительного события и поспешил поставить его в известность о своих догадках.
– Толян…
– Отвечаю, командир. Глазищи – во!
Чувствуя на себе внимательные, восхищенные взгляды, нырнули в высокую траву и исчезли, как будто их никогда и не было. И ни одна травинка не шелохнулась позади их.
Стас бежал широко, размашисто, все увеличивая и увеличивая темп. Трава травой, но все-таки открытое пространство. И кто его знает, какие глаза за ними наблюдать могут. Исчезновение двух отрядов вряд ли пройдет незамеченным.
– Пивень, – негромко позвал он волхва, не сбавляя темпа.
– Здесь я, Слав.
– Не в службу, в дружбу… Попробуй залезть в мой мозг, как тогда, в детинце.
Волхва, казалось, ничуть не удивила его просьба. Зато Леха, предчувствуя что-то крайне сногсшибательное, прибавил шагу и быстренько поравнялся с ними.
Пивень запыхтел громче, лицо от напряжения раскалилось докрасна. И Стас услышал слабый шорох над головой, скрежет. И все затихло.
– Не могу, Слав. Будто мешает что-то. Словно щитом закрылся.
– Щит и есть, – подтвердил его догадку Стас. – А теперь ты закрыться попробуй.
Пивень снова запыхтел. На широком мясистом лице выступили капельки пота. А из-под шапки пот хлынул ручьем.
Стас, рискуя каждую секунду споткнуться, не сводил с него застывшего холодного взгляда.
Пивень качнулся, охнул, повалился на бок, но устоял.
Смахнул широкой ладонью с лица липкий пот, утер бородой нос и обиженно всхлипнул.
– Силен ты, однако, Слав. Не только щит, череп мне чуть в черепки не разнес. А зачем тебе это понадобилось, скажи на милость?
Стас, не отвечая на вопрос и не замедляя бега, потребовал:
– А теперь попробуй прикрыть Леху.
– Погоди, дай хоть отдышусь…
Леха не на шутку заволновался.
– Э-э, я на такое не подписывался, Стас. Ты Пивня чуть мордой по земле не проволок. До сих пор сопли в бороду сморкает… а где уж мне, скрозь больному и хлипкому? Да я все здоровье на фронтах борьбы с оголтелым криминалом оставил!
Спас Леху от тяжкого и, может быть, даже смертельного испытания глухой перестук конских копыт. Пока Стас выглядывал из травы, Леха благополучно скрылся и занял привычное для себя место в хвосте колонны.
Нещадно нахлестывая коня, им вдогонку торопил коня тот самый мужик, который рассказывал им про дурман.
– Позволь с тобой идти, воевода! – издалека закричал он. – Я же не думал, что ты в Сумерки путь держишь.
– Тебе-то зачем? Ты же только оттуда.
– Оттуда ли нет, но охота на них с другой стороны посмотреть. Да может, на что и сгожусь, – поймал на себе полный подозрения взгляд Груздня и уже не столь решительно закончил: – Не сомневайся, воевода, кривды в моих словах нет.
– Как звать тебя?
– А как ни назови, все к месту будет. Я сейчас, как дите титешное. Все приму.
– Темный! – не утерпел Толян и пояснил: – В башке у тебя сейчас темно, как…
– Толян!
– Темный, так Темный. Сойдет и это, пока свое не отыщу.
Стас с сомнением оглядел его одеяние.
