— И куда мы направимся? — когда мы оделись, робко поинтересовалась я.
— К тебе домой, разумеется, — решительно ответил Ян, обнимая меня и сдавливая сферу портала.
В большом холле моего родного дома, освещенного приглушенным сиянием магических светильников, было тихо и пустынно. Однако я понимала, что это спокойствие недолговечно, и от ожидания неизбежного скандала по телу прошла дрожь.
— Успокойся, Кара, — произнес Ян. — Обещаю, мы все выясним, как взрослые и цивилизованные люди. Но от проблем бегать нельзя. У нас есть минут пять, пока родовая магия снова обнаружит тебя.
Последующий легкий поцелуй в висок был как нельзя кстати.
— Так намного лучше, — прошептала я.
— А так?
Нежный поцелуй, и на несколько мгновений я забыла и о разъяренном отце, и уж тем более о женихе. Хотя я вообще на частичную амнезию согласилась бы, только бы не помнить последние несколько дней своего отчаяния.
— Ваше лекарство от стресса, Ваша честь, действует с каждой секундой все лучше и лучше, — я потянулась к мужчине, собираясь получить еще одну порцию, но не успела.
В холле загудели сразу три вихря нонгата, из которых буквально вылетели отец, Эрик Тунгорм и его взбешенный сын.
— Кара!
Отец рявкнул так, что стекла в окнах задрожали, а зажмурилась, с трудом удерживаясь от того, чтобы позорно не сбежать, оставив мужчин выяснять отношения. Когда же решилась открыть глаза, с ужасом констатировала — родитель действительно находился в таком гневе, в каком мне не случалось видеть его ни разу за всю жизнь.
Эрик Тунгорм скорее выглядел озадаченным, зато мой жених по степени бешенства, пожалуй, мог выдать фору папе.
Стало немного стыдно, учитывая, что нас застали в такой двусмысленной позе. Масла в огонь добавлял беспорядок в наспех натянутой одежде и наверняка припухшие губы.
— Светлого дня, — словно бы пробуя на прочность нервы присутствующих, ровным голосом произнес Себастьян.
— Кар-ра! — прорычал отец. — Немедленно подойди ко мне, чтобы сработала защита поместья и вышвырнула его вон!
— Отойди от моей невесты! — одновременно потребовал Роберт и неожиданно возник рядом с нами.
Движений я не уловила, поскольку он, видимо, применил магию. Едва успев среагировать, Ян мгновенно перетянул меня за спину, однако при этом получил приличный удар, оставивший красный след на скуле.
Впрочем, сразу же ответил. И так ответил, что от его удара, причем без всякой магии, Роберт отлетел назад. Правда, быстро тряхнул головой и подскочил на ноги, но от новой попытки нападения его удержал Эрик.
— Не советую повторять, судья Тунгорм, — ровным голосом произнес Ян, возвращая меня в свои объятия. — Этот поединок может существенно отличаться от тех, в которых вы привыкли побеждать. Я настроен поговорить как цивилизованный человек, но это не значит, что в случае нападения не буду защищаться.
— От кого защищаться? От ее будущего мужа? — отец, сжав кулаки, направился к нам.
Папу, конечно, Себастьян никуда швырять не стал. Просто выставил барьер, который хоть и мягко, но весьма уверенно сдерживал родителя.
— Нет. От меня ее защищать не стоит, — уверенно парировал Ян.
— Ты получишь ее только через мой труп!
— Думаю, мы обойдемся без таких сложностей. Это наш обоюдный выбор, и поскольку Кара согласилась, я ее никому не отдам, даже если вы будете настаивать.
— Ты забываешь, что ей всего двадцать, и она еще не может сама принимать такие решения. Или ты надеешься, что сможешь прятать ее от меня два года? Думаешь, Кара просидит в убежище два года, только чтобы быть с тобой?
Себастьян ничего не ответил, а только посмотрел мне прямо в глаза. И я отчетливо поняла, что просижу хоть десять лет в любом убежище, только бы быть рядом с ним.
— Вы знаете, что ваше согласие не требуется в определенном случае.
Голос Яна звучал умиротворяюще, вот только на отца, который сразу понял, о чем идет речь, это произвело обратный эффект.
— Ты не посмеешь!
Тут уж вмешалась я.
— Пожалуйста, папа, пойми меня! Я не хочу выходить замуж за Роберта. Никто другой мне не нужен и если надо будет сидеть два года в убежище, я просижу. Мне бы не хотелось преодолевать твое несогласие особыми обстоятельствами, но если потребуется, я готова и на это. Я люблю его, папа.
Отца от такой перспективы передернуло.
— Глупая моя девочка, ты сама не ведаешь, что творишь, — хрипло произнес он.
— Почему? — в голосе Яна послышалось раздражение. — Почему вы не можете отдать мне свою дочь со спокойной душой?
— Отдать? Чтобы ты спятил и превратился в еще одного монстра, одержимого жаждой уничтожения мира? Я еще не настолько сошел с ума!
На лице Себастьяна отразилось искреннее удивление. Нн даже не нашелся, что ответить отцу. И тут в холле возник портал, в вихре которого, окруженный защитой поместья, появился Андре.
— Александр! — закричал он. — Мы должны поговорить. Я должен…
— Предателям в моем доме не место! — рявкнул отец и отрывисто взмахнул рукой, запрещая оборотню доступ. Портал с Андре мгновенно скрылся из вида, а отец повторил: — Моя дочь выйдет замуж за Роберта! Я подпишу ее контракт…
— Тогда в храме согласие и поцелуй с женихом тоже за тобой. Как и последующая жизнь! — теперь уже и я начала закипать от злости. — Лично я за Роберта замуж не выйду!
Никогда! И ни за что. Подпиши хоть десять контрактов! Я не вещь, чтобы ты распоряжался мною!
— Напоминаю тебе, моя дорогая, что только я вправе принимать решения в отношении твоего замужества в течение еще двух лет! Только я один!
Он осекся, так как в этот момент рядом с нами взметнулся вихрь нонгата, и из него вышла темноволосая женщина.
— Один? Вы ни о ком не забыли, судья Торн? — с неудовольствием произнесла она.
А я застыла на месте. Я ее не знала и знала одновременно!
Именно она смотрела на меня с записей магокамер и множества снимков, где улыбалась, смеялась, держала на руках…
Мама?
Шок, полный и всеобъемлющий.
На ногах я устояла только благодаря поддержке Себастьяна.
Все, на что меня хватало в эту минуту, это слабые попытки произнести хоть слово и жадное изучение лица, которое с детства я привыкла разглядывать только на снимках.
А она так же неотрывно смотрела на меня.
— Иритин!
Возглас отца, бросившегося к знакомой незнакомке, разорвал тишину и заставил меня полностью осознать происходящее.
В груди вспыхнула мгновенная, сумасшедшая радость. Мама жива! Она не погибла! И она была жива все эти девятнадцать лет! Девятнадцать… лет…
Девятнадцать лет, которые отец это знал… знал, и скрывал!
Они оба скрывали это! Но почему? Зачем? За что?!
Вопросы забились в голове, вытесняя радость обидой и непониманием.
А затем пришла злость.
Мне лгали! С самого детства лгали! Да мне даже Хаос столько не лгал, как родные люди! Хоть что-то в моей жизни вообще было правдой?!
Тем временем, воскресшая Иритин Торн перевела взгляд на мужа и нахмурилась.
— Почему наша дочь рядом с Себастьяном Броком? — звенящим от негодования голосом вопросила та, которую мой мозг теперь решительно отказывался называть матерью.
Матери не бросают своих детей на целых девятнадцать лет! А Иритин Торн меня бросила, предпочтя трусливо скрыться в убежище, или где там столько лет прятал ее отец.
Теперь все кусочки головоломки встали на место. Вечное отсутствие отца, шепот слуг о том, что хозяин почти не ночует дома, вечные дела, из-за которых обо мне нередко забывали.
Оказывается, «дела» просто сидели девятнадцать лет в уютном доме, бросив маленького ребенка!
— Как ты мог довести ситуацию до такого, Лекс? — продолжала наступать на отца… госпожа Торн. — Почему при первой же угрозе она не оказалась рядом со мной?
— А почему должна была? — мне самой страшно стало от того, как сухо и бездушно прозвучал мой голос. — Девятнадцать лет назад вы, госпожа, бросили дочь, притворившись мертвой. Так зачем было воскресать сейчас?
Она вздрогнула. На лице, столь похожем на мое, отразилась смесь боли и отчаяния. Но, клянусь, в этот миг во мне не возникло ни капли раскаяния от сказанного.
— Не смей! — рявкнул отец. — Твоя мать похоронила себя только для того, чтобы ты жила нормальной жизнью!
— Нормальной?! По-твоему, это нормально?! — меня начало колотить, словно в ознобе, руки похолодели. Такого гнева в своей жизни я еще не испытывала никогда.
— Значит, вы скрывали Видящую? Ничего не хотите объяснить, судья Торн? — жестко спросил Ян, сильнее прижимая меня к себе.
— Я защищал свою семью. И я не должен объяснять это кому-либо! — сквозь зубы процедил отец, в свою очередь, обнимая жену.
— Мне должен! Я не кто-либо! — закричала я. — Ты врал мне все эти годы! Вы оба мне врали!
