– На себя посмотри, – вякнул Заика.
– В дальней камере вещи, – ответил Вася, отбирая у меня ключи. – А про погреб нам ничего не известно.
– Может, того пьяного мужика расспросить? – предложил Вован. – Я с ним парой слов перекинулся.
– И что? – Вася закрыл за мной камеру, едва мы оказались в коридоре.
– Он постоянный клиент. Напивается, когда от жены отдохнуть хочет, буянит слегонца, потом неделю дрыхнет. Может, и знает чего.
– Буди, – приказал Паляныця, а потом повернулся ко мне и попросил: – Ты бы приоделся, что ли? Пусть охрана поделится.
Ладно, я парень не брезгливый, в общем. Пока парни, судя по звукам, весьма активно мужика в чувство приводили, я снял со своего обидчика кольчугу, рубаху, штаны, сапоги, примерял все на себя. Исподнее не снимал, чтобы до конца не позорить служивого, хотя в педагогических целях стоило бы. Ха, а штаны и впрямь зашиты в трех местах! Это мелочь, конечно, но приятно. Главное, что размерчик подходящий. Даже сапоги почти подошли, правда, на размер больше оказались. Ну, это дело поправимое. Я «одолжил» у второго охранника еще одни портянки, намотал их на ногу, надел обувь. Во, как влитые сидят!
– Готов? – Паляныця подошел, осмотрел меня. – Ты бы кольчужку надел. Так, на всякий случай. А охрану связать бы надо.
– Не надо, – ответил я, притаптывая ногой. – Фирма гарантирует. Вы узнали, где погреб?
– Узнали, узнали, идем уже.
– Может, мужика с собой взять?
– Не, не хочет он, – Заика весьма красноречиво прижимал ладонь к глазу. – Я спрашивал.
Ну, нет – так нет.
Паляныця уверенно повел нас к самой дальней камере, с широкой дверью, по ширине не уступающей входной в темницу, отпер ее, махнул с порога, мол, поспешайте. Я догнал его уже внутри.
Камера оказалась чем-то на манер караулки. Здесь стоял стол, топчан, шкаф, пирамида для мечей и копий. Только непонятно, зачем, ведь часовые меняются по графику. Разве что на непредвиденный случай? Кто их, волшебников, разберет.
Тем временем Вася потянул за рычаг, строенный в стену. Пол в нескольких сантиметрах от моих ног начал опускаться, как лопата в грузовом автомобиле, пока не превратился в пандус. Я отступил на шаг. Паляныця первым начал спуск, приказав Заике:
– Вещи наши приготовь. Да, и с фингалом что-то сделай, не свети на людях.
Пока Заика кривил лицо в гримасе, я поспешил за командиром.
Чем ниже мы спускались, тем холоднее и насыщеннее влагой становился воздух. Сырость, казалось, появилась здесь раньше, чем само строение.
Погреб оказался просторным помещением, по центру которого сидел Горыныч, прикованный к потолку, стенам и полу кучей оков. На лапах, крыльях, каждой шее и даже на хвосте висело по ошейнику. Да и цепи были недетские, каждое звено в мою ногу толщиной.
– Не жмет? – поинтересовался я, совсем позабыв, как еще несколько минут назад точно так же надо мной издевался Заика.
– Заждался мы вас, – ответил змей, не реагируя на подколки. – Украшениями любовался.
– И что? – Паляныця работал ключами споро, словно заранее знал, какой к какому замку подходит.
– Больно тяжелы, зараза, летать неудобно.
– Ну, тогда ходи без нее. Живо наверх!
Прежде, чем выйти из подвала, Горыныч обнял Васю, меня, и только потом поспешил на свободу.
Заика уже достал вещи, даже почти облачился в доспехи.
– Что дальше? – спросил Паляныця меня, занимаясь латами.
Я промолчал, словно не ко мне вопрос. А что еще оставалось? Сказать, что плана никакого нет?
– Чего молчишь, морду воротишь? – Заика закончил с экипировкой, и теперь подошел ко мне вплотную, даже за плечо взял, чтобы я не увиливал.
Я посмотрел на него, пожал плечами, потом мой взгляд упал на Горыныча. А что, если?… Да нет, бред. Да и как я потом свои манатки найду? И все же… Если другого выхода нет, значит, нужно использовать то, что под руками.
– Але, курсант! Уснул, что ли?
– Да есть тут план один, только не знаю, понравится он или нет.
– Ты не томи, время-то тикает, – приказал Паляныця. – Вон, уже сереет за окном.
Мы посмотрели на маленькое окошечко под самым потолком, в которое действительно проникал утренний свет. Эх, была не была!
– В общем, по-тихому слинять все равно не получится, так что уйдем, громко хлопнув дверью, – ответил я и выложил то, что только что пришло мне в голову. – Ну, как?
– А что! – Заика заулыбался. – Наглеть – так с музыкой!
– Да уж, другого выхода нет, – согласился Вася. – Только где веревку такой длины возьмем?
– На шкафу, – Горыныч протянул лапу и взял сверху моток тонкой, но прочной веревки. – Мы ее еще вчера заметил.
– Запасливые, – усмехнулся сержант. – Все, по местам.
Пока они с Заикой готовили входную дверь к прорыву, мы со змеем перетащили в большую камеру охрану и бережно перенесли здорового пьяного мужика, который снова храпел пуще прежнего. Жертвы нам совсем ни к чему.
Едва мы покончили с этим делом и заперли дверь, к нам подтянулись товарищи. Вася раскручивал веревку, Заика ее поправлял, чтобы не скручивалась.
– Так, все на борт, – приказал сержант.
Парни усадили меня так на спине змея, чтобы прикрывать собой. Калиныч, как мог, расправил крылья, сделал пробный взмах. Не получилось.
– Не-а, придется с разбегу и на свежем воздухе, – констатировал Горыныч.
– Слышь, Калиныч, – вежливо обратился я к змею. – Там, на улице, мои манатки где-то остались. Ты прихвати их по пути, ладно?
– Только не подведи, – предупредил Вася. – Второй попытки не будет. Готов? – змей кивнул всеми тремя. – Даю обратный отсчет. На счет «ноль». Пять…
Горыныч набрал полные легкие, бока расширились.
– Четыре…
Лапы со скрежетом заскребли когтями по каменному полу.
– Три…
Вася резко дернул за веревку. Возле двери что-то звякнуло. Понятно.
– Два…
Мы втроем зажали уши руками, открыли рты. Горыныч их, похоже, и не закрывал, готовясь открыть огонь на выходе.
– Один…
Горыныч прижал крылья к бокам туловища, хвост нетерпеливо хлестал по стенам.
Прогремевший мощный взрыв заглушил последний отсчет. Завизжал рикошет осколков, по ушам болезненно ударило ударной волной, даже контузило, посыпались мелкие камни вперемешку со штукатуркой и цементом, обломки двери лупашили по стенам и потолку, пару раз прилетело моим товарищам и самому Горынычу. Огненное облако ворвалось, опалив смрадом сгоревшего тротила, и опало, оставив после себя треск горящего дерева. Только разве остановишь змея на ходу?
Горыныч, словно самолет с палубы авианосца, стартовал стремительно и бесповоротно. Через несколько секунд нас уже встречал свежий утренний ветер, предрассветный туман и сумрак уходящей ночи. Я успел заметить, что взрывом вырвало не только дверь, но еще и изрядный кусок стены, так что змей мог спокойно стартовать в небо прямо с порога. А что вы хотели от связки сразу семи гранат? Хорошо, что все здание не завалило, на совесть строители постарались.
Надо мной просвистела толстенная дубинка. Ага, тролли все же очухались. Хвост Горыныча угомонил одного, нокаутировал второго. Ну же, взлетай! Только змей бежал вперед с мощностью наглого паровоза, словно позабыл обо всех договоренностях. Я уже готов был ударить для верности кулаком по его бронированной спине, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, но Горыныч и сам вдруг оторвался от земли, рванул на бреющем к темнеющему лесу в километрах трех от Приказа. Мне показалось, или он в самом деле успел прихватить мои вещи?
Это сладкое слово «свобода!». Как же здорово оно звучит! Правда, только в одном случае.
Если на хвосте не висит целое звено разозленных Горынычей.
Зализывать раны – еще то занятие, доложу я вам. Особенно, когда две из трех голов обожжены, а до хвоста практически не дотянуться.
– Ну, и что теперь будем делать? – Вася встревожено смотрел на змея, который изо всех сил старался не стонать и не дергаться лишний раз, пока Заика изводил на него аптечки одну за другой.
Вы никогда не видели, как взрываются гранаты? Счастливчики. Нам вот повезло меньше. Хотя, это вопрос спорный.
В общем, не подвел Горыныч, манатки мои подобрал ловко. Как ему удалось их на лету забросить мне прямо в руки – то отдельный разговор. Само собой, что экипироваться было не ко времени, особенно, если на хвосте в буквальном смысле висело три гада крылатых, но вот гранатки, Калинычем подаренные в пещере, пришлись как нельзя кстати. Звено Горынычей как раз заходили в атаку сверху и с флангов. Парни зажали меня с двух сторон, но, не смотря на это, я быстро достал из рюкзака гранаты, сунул по одной в руки товарищей. Жаль, конечно, самого настырного. Он подлетел на дистанцию огневого контакта, Паляныця сорвал чеку и метнул оружие прямо в центральную пасть. Хоть змей и подавился, однако две другие головы успели извергнуть пламя. Горыныч взвыл, сделал резкий вираж, разворачиваясь для встречного боя. В это время сзади прозвучал взрыв, и к земле полетело разорванное тело, все еще машущее крыльями. Такая наглая смерть товарища разозлила змеев. Они пошли в лобовую, поливая перед собой воздух огнем. В общем, попал наш Горыныч, попал под раздачу по полной. Две головы из трех тут же вышли из строя, потеряв сознание, теперь мы летели на честном слове и силе воли центральной головы. Калиныч спикировал к земле, уже не беспокоясь о нашей безопасности, подвывая от боли, лишь бы поскорее все закончилось, так что мы с трудом удерживались на его спине. Наши преследователи не отставали ни на минуту, стремясь добить беглецов. Вот тогда мы с Заикой и метнули по последней гранате. В военном смысле помогло слабо, но зато конкретно напугало гадов. Они резво отвалили в стороны, ушли на базу. И то правда: куда мы теперь денемся? Координаты известны, приходи, бери нас голыми руками.
