– Так мы, командир, пока только про «Любо, братцы, любо» разучили. А с другими полный напряг.
– Так ее и урежьте! А то идем, как коровье стадо.
И урезали!
Да так, что ветром вынесло на неоседланном коне Леху. А за ним и остальных. Кого пешим, кого конным.
А песня гремела навстречу им под чертячий посвист Войтика.
…А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая пуля
Догнала коня!
Любо, братцы, любо…
Не доскакав, десятка метров до него, Леха скатился с коня и побежал навстречу. Но вдруг остановился, вспомнив про свой немалый чин, бросил правую ладонь к виску.
– Командир! За время отсутствия в гарнизоне происшествий… – и вдруг сбился, улыбнулся и со смехом закончил: – Кони пьяны, хлопцы запряжены.
Стас попытался бодро выпрыгнуть из седла, но получилось у него это не совсем ловко.
– Как у тебя, Леша?
– Нормально, Стас. Лес возим каждый день. Самые нетерпеливые роют землянки, строят шалаши. Под жилье приспособили даже башни. Под рогатый и прочий безрогий скот соорудили загоны. Великая комсомольская стройка, одним словом.
– Ворчат?
– Что удивительно – нет. Наши бы уже давно домой запросились. Или бы письма президенту строчили. – По его виду Стас понял, что Лехе самому не понятно, как это можно так легкомысленно не использовать святую возможность пожаловаться правительству на разгильдяйство и попустительство местных органов власти. – Про вас не спрашиваю. Наговорили уже такого, что я буду страшно удивлен, если про тебя к вечеру не запоют песни, как про Вещего Олега.
– Ерунда. Больше разговоров. Всех и потерь, что у волхва зуб выбит, – Стас кивнул головой в сторону подошедшего Пивня. – Так он все равно бы от старости скоро сам выпал. Правда, Пивень? Да Третьяк на телеге едет, как барин. Позволил себя копьем пырнуть какому-то разине. Одним словом, взводные учения. Зато у нас теперь своя художественная самодеятельность. Эй, Толян!
– Да здесь я…
– Знакомься. Маэстро Толян. Он же по совместительству запевала орденопросного всей нашей армии хора.
Толян важно, с седла наклонил голову.
Леха тем временем заметил новый наряд на парнях и одобрительно кивнул головой.
– Смотрится! Волки, не волки, а на волчат уже похожи.
Не торопясь зашагали к детинцу.
– На новострой, Стас?
– Потом, – неохотно ответил Стас, которому до смерти хотелось посмотреть, как устраиваются люди.
Но каждый шаг давался ему все труднее и труднее. Ему порой казалось, что слышит, как хлюпает и плещется кровь в открытой ране. Того и гляди – хлынет водопадом через повязку.
– Повязку сменить надо так, что веди сначала в казарму.
– А нет казармы. Я воев под навес выселил. Пусть учатся стойко переносить тяготы и лишения воинской службы. Рожи толще будут, – удрученно развел руками, стараясь за шуткой скрыть неловкость. – Кто же знал, что за тобой такая прорва народа увяжется. Прямо Великое переселение народов. Да дикарями каждый день идут и идут. Крепко ты в Соколене пошумел.
– Так получилось, – Стас с трудом пошевелил побелевшими губами. – Нельзя было иначе. Сожрали бы… И пуговиц не выплюнули.
Алексей повернулся, посмотрел за спину.
– Веселин, нехорошо слушать, о чем старшие говорят. Лети в оружейную избу и приготовь командиру местечко. Не под навесом же ему спать? От вашего храпа кони ночью вздрагивают.
– Ну, вот еще, – попробовал возразить Стас, минуя распахнутые ворота детинца.
Но где там! Веселина и спины уже не видно.
В детинце от народа тесно. Свободна только полоса препятствий. Да и то – относительно. Десятка два воев пытались взять ее лихим наскоком.
– Молодежь из новеньких, – пояснил Леха. – В свободное от работы время. Сами захотели, а я не мешаю. Про запас сгодится. Приставил к ним Квашенку. И Спень тут же. Старательные ребята. Гоняют так, что холки в кровь.
Стас посмотрел на Пивня.
– Ты бы, сударь мой волхв, присмотрел, как люди будут устраиваться… – Повернулся к застывшим в идеальном конном строю воям: – А вы почему до сих пор здесь? Разойдись! У кого есть семьи, даю неделю на обустройство.
Пронеслось мимо что-то гибкое и тонкое.
Мелькнули бойкие карие глаза.
– А это что за хлопчик? Мало мне одного Веселина? – приостановился он. – У него даже под носом пушок не появился.
Леха проследил за его взглядом и от души расхохотался.
– И не появится, командир, – сквозь смех пояснил он. – Потому как это не хлопчик, а совсем наоборот…
– Не понял!
– Ты сейчас на нашего Толяна как две капли воды похож, Стас. Купава это. Вспомнил?
Стас вздрогнул и обескуражено поглядел на кареглазое личико.
– А что? Девица с характером. Где другие силой, она бабьей хитростью. От ребят не отстает, – продолжал улыбаться Леха, с удовольствием глядя на гибкое послушное девичье тело.
– Скажи уж прямо, что глаз на нее положил, – хмуро проворчал Стас. – Только девок мне в строю еще не хватало…
– Нужен он ей, мой глаз. Будь на то моя воля, нашел бы я и кроме глаза – что на такое добро положить. Только, похоже, Стас, перед ее глазами кто-то другой стоит, – с легкой усмешкой ответил Леха. – Вот еще бы узнать: кто невинной девушке белый свет затмил?
Стас приостановился.
– Помело! Груздень, Хмурый, а вы почему здесь? Свободны. Потрудились, а теперь можете отдыхать.
Поймал на себе чей-то осторожный внимательный взгляд, незаметно скосил глаза. Встретился с озорными девичьими глазами. Смутился. Леха, заметив это, ухмыльнулся.
– Пропал казак! – во все горло расхохотался Леха. – Пропал вместе со своей наследственной и благоприобретенной на полях военных действий нравственностью. Купава, отвернись!
Но Купаве уже было не до него. К воротам подъезжал обоз. А вместе с ним – в идеальном строю десяток Хруста, оставленный для обеспечения важности исторического момента, и он с облегчением, вздохнул.
– Пошли Леша, а то грохнусь посередине двора, и рассыплется мой героический авторитет на мелкие черепки на глазах у изумленной публики.
В оружейной он тяжело опустился на лавку и закрыл глаза, на лице выступили капельки пота. Алексей внимательно посмотрел на него и, раскрыв двери, громко крикнул.
– Войтик! Вина командиру и покрепче.
Потом подошел к нему, помог снять бронежилет. Футболку, присохшую к ране, распорол ножом и снял, как распашонку.
С треском распахнулась дверь, и на пороге появился Войтик. Отталкивая его плечом, следом, не уставая ворчать, протиснулся Пивень.
– Посторонись! И нарастет же такое чудо. Тушу с мясом не отворотишь.
– А ты не толкайся! – огрызнулся Войтик. – Волхвы должны ходить степенно, важно. Очи ниц держать, чтобы не оскоромиться. А ты лезешь, как дикий вепрь, пыхтишь и слюной брызжешь в разные стороны. А еще и лаешься непотребными и гнусными словами, которых волхву и знать-то не положено.
В руках у Войтика – вместительный кувшин. Выбрал из уважения к командиру себе под стать. Держит его бережно, ладонью поглаживая круглый бочок.
– Чистое, как Купавина слеза. И огнем полыхает. А от духа – не глотнув еще – можно замертво свалиться.
Алексей кивнул головой.
– Молодец! Угости командира трепетной рукой, – похвалил он, осторожно срезая присохшее к ране тряпье. – И в другую кружку тоже плесни.
Стас, задыхаясь от боли, с размаха выплеснул Войтиково угощение в рот.
– Твою… в Леху… мать!
Леха улыбнулся.
– Смотри, как складно получается. А тебе, Войтик, слабо так. Фантазия не та. Тут, брат, образование надо. Незаконченное высшее…
– Да рви ты разом! Что ты крутишься вокруг меня, как студентка. Войтик, лей еще! И себе плесни. Не люблю пить один, – сцепив зубы, прохрипел он и, зацепив рукой присохшую намертво к ране тряпку, с силой рванул ее.
Затем поднял кружку.
– Будь здоров, Войтик! – пробормотал и лихо, по-курсантски опрокинул ее в рот.
– Черта ли ему сделается, этому Войтику! – отчего-то возмутился Пивень. – Этого Войтика и лопатой не сразу прибьешь. Отскочит лопата. А ему – здоровья…
Отсиделся. Открыл сразу помутневшие глаза.
Леха тем временем промывал рану тем же вином.
– Стас, шить надо. Иначе хана! – тихо, чтобы не слышали остальные, прошептал он.
– Надо, так шей, – бездумно ответил Стас так, словно речь шла о дырке в кармане. – Войтик, душа моя, прогуляться хочешь? Или сначала подвигами перед родичами похвастаешься?
Войтик обиженно фыркнул.
– За кого меня держишь, командир?
Вот оно, тлетворное криминальное влияние Толяна. Стас сотворил грозное лицо и бросил строгий, как ему казалось, взгляд в сторону дверей, где промелькнуло круглое розовощекое лицо.
– Так если не очень устал, бери завтра с утра Веселина, Толяна и сладкую парочку – Третьяка с Плетнем. Ну, и Темного за компанию. И возвращайся в Сумерки. Зайди как можно дальше. Только место с колпаком обходи стороной. Я хочу знать все. Кто, где, почем… Или зачем? Понял?
