Прожив лето в Альдейгье, ближе к осени фру Сванрад собралась домой.
– Я вернусь, когда ты станешь настоящим хозяином в этой стране и научишь местных уважать свою жену! – заявила она мужу. – А до тех пор для меня будет больше чести вернуться в дом моего отца.
Хрёрек конунг хоть и сожалел о ее отъезде, но не возражал, а в душе даже испытал облегчение. Знатная жена была слишком самоуверенной, слишком привыкшей наводить везде свои порядки, а это противоречило его собственным приемам и грозило погубить все, чего он сумел достичь.
Сванрад уехала и увезла младшего сына. С тех пор прошло много лет, но фру Сванрад напрасно ждала, что муж одумается и пришлет за ней. Не имея из Восточных стран никаких вестей, она стала искать их иными путями, погрузилась в изучение искусства сейда, чтобы с его помощью узнавать судьбы людей и будущее. В Халогаланде полагали, что Хрёрека конунга уж нет в живых, но духи открывали ей, что, напротив, муж ее жив и по-прежнему правит в Альдейгье. И застарелая досада неуклонно перерастала в ненависть. Год от года Сванрад все лучше понимала, что жизнь ее прошла напрасно, что вовсе не этого она заслуживает при ее происхождении и прочих качествах – будучи замужней женщиной и матерью двоих сыновей, жить в родительском доме, из милости у родичей, не имея, по сути, ничего своего! Не на это она рассчитывала, когда совсем юной девушкой бежала из дома с потомком королей Хрёреком сыном Харальда! И хотя родные оказались благосклонны, простили беглецов, приняли выкуп и впоследствии оказывали Сванрад всяческую поддержку, муж не оправдал ее надежд.
Но Сванрад была не из тех, кто примиряется с поражением и сдается. Даже через три моря можно заставить человека поступить по твоей воле – для этого существует могучее искусство сейда. С помощью сейда можно свести своего врага с ума, повергнуть в такую тоску, что он сам бросится в море, можно даже убить! Но добраться до мужа ей никак не удавалось, и после многих тщетных попыток она принялась искать того, кто ей поможет. И вот наконец нашла. Этой зимой к ней привезли финскую колдунью по имени Суэ, прославленную способностями к духовным путешествиям. Но и зима прошла в напрасных разговорах – по словам колдуньи, духи не давали позволения на это дело.
– В той далекой земле у твоего мужа слишком большая защита, – говорила королеве Суэ, маленького роста, скуластая женщина без возраста – ей могло быть тридцать, могло шестьдесят, но это не имело ровно никакого значения. – Боги Альдейгьи приняли его под покровительство и защищают наравне со своими людьми. Духи говорят, что этой зимой он задумал взять себе новую жену – столь же знатную родом, как ты, вдову конунга и состоящую в родстве с многими другими конунгами…
– Мне это известно! – кипя застарелым негодованием, отвечала королева Сванрад. – Но его новой женой станет разве что сама Хель! Он пренебрег мной, и я не позволю ему наслаждаться счастьем с другой! я хочу, чтобы он погиб в тот самый день и час, когда посмеет лишь заговорить с другой женщиной о браке!
– Меня удивляет, честно говоря, что он заговорил с другой женщиной о браке лишь через пятнадцать лет! – подал голос ее брат, Олейв конунг, коренастый мужчина с широкой светлой бородой. В отличие от сестры и другого брата, он не витал в облаках, а крепко стоял ногами на земле и верил лишь в то, что можно пощупать. – Другой на его месте сделал бы это в первый же год, как обосновался в новом краю. Вон, Одд – разве мало у него жен было в разных местах, да одна красивее и знатнее другой! И в земле вендов он первым делом женился на самой знатной девушке, какую сумел отыскать. А Хрёрек ждал тебя целых пятнадцать лет, да нет, даже больше! Я помню, Хельги был еще совсем малышом…
– Ему было всего пять, – подсказала фру Уннкара.
– Ну да, пять. А теперь ему сколько?
– Двадцать три года сравнялось две недели назад, – снова подсказала жена конунга.
– Да он совсем взрослый! Вот что я тебе скажу, сестра: лучше бы ты посоветовала сыну снарядить дружину да отправила его в Альдейгью поговорить с отцом как мужчина с мужчиной – может, тот захочет честью поделиться с вами своей землей и нажитым богатством. А сейды всякие, всякое такое… – Олейв конунг покачал головой. – Это до добра не доведет. Отпустишь дух – как знать, вернется ли он назад? я когда-то видал людей, которые не справились с этим и на всю жизнь остались дураками, пускающими слюни и неспособными даже штаны снять, чтобы по нужде сходить. Не желаю я тебе такой доли!
– Занимайся своими делами, брат, и не суйся туда, где ничего не понимаешь! – отрезала Сванрад. – Ты действительно мог бы не перенести такого испытания. Но в нашем роду заложены большие способности к тайным искусствам, ты прекрасно знаешь об этом. Просто все они достались мне и Одду.
– Вы и Хельги голову заморочили… – проворчал Олейв.
– А мой сын своими способностями превосходит нас всех! Если бы он только захотел…
– Если бы захотел, это да! – с насмешкой поддержал ее брат. – Но только сам Один знает, что думает твой сын и чего он хочет!
Уже все было готово к празднованию Гоиблота, назначен был обряд изгнания зимы, и королева Сванрад не спала ночью от досады, что вот еще одна зима, время, когда расцветают тайные силы и искусства, проходит напрасно, как вдруг в полночь к ней явилась Суэ.
– Проснись, королева, настало время петь наши заклинания! – объявила саамка, непривычно возбужденная. – Духи пришли ко мне и сказали, что завтра настанет названный тобою срок. Духи услышали твои слова и отозвались на них! Завтра твой муж намерен свататься к овдовевшей королеве своей новой родины, и завтра мы сможем добраться до него, если только хватит наших сил.
– Я не пожалею сил! – Сванрад вскочила как подброшенная; даже весть о пожаре в доме не смогла бы так быстро пробудить ее. – я не пожалею ни сил, ни даже жизни, лишь бы отомстить!
– Молчи! – Саамка поспешно протянула вперед морщинистую коричневую руку, будто хотела закрыть ей рот, но было поздно. – Духи все слышат, а тебя они слушают, мы ведь только что убедились в этом!
– Я не боюсь того, что сказала, и ни единого слова не собираюсь брать назад! – Королева Сванрад гордо вскинула все еще красивую, гордую, хотя уже начавшую седеть голову. – я даже жизнь отдам ради мести этому человеку, который пренебрег мной, покрыл пожизненным позором меня и мой род, а теперь намерен сменять на другую! Один из нас овдовеет к исходу следующей ночи: либо я – либо он! И пусть меня слышат все обитатели девяти миров, от Хресвельга до Нидхёгга!
– Ну что же? – Суэ пожала плечами. – Иной раз человеку и впрямь лучше умереть ради своей цели, чем жить и чувствовать себя никчемным болваном!
Еще в полночь Суэ принялась петь заклинания. На вершине могильного холма неподалеку от усадьбы развели костер, вокруг огня встали несколько женщин, владеющих искусством сейда, которых Сванрад за все годы собрала у себя. Саамка колотила оленьим копытцем в бубен, выбивая монотонный, убаюкивающий ритм, чтобы подготовить сознание к переходу. В ночи эти звуки разносились далеко, и люди, собравшиеся на Гоиблот, ежились, слыша приглушенное пение, постукивание бубна и ощущая в воздухе пьянящий запах сжигаемых волшебных трав.
Но близился рассвет, несущий с собой день торжества богини Идун, дарящей богам яблоки вечной молодости и тем помогающей миру не стареть, обновляясь каждый год. Еще до рассвета все съехавшиеся на праздник собрались у подножия священного холма, чтобы зажечь солнце нового лета.
– Асы и асиньи! Ваны и альвы! Жители всех миров! – провозглашал с вершины сам Олейв конунг, вооруженный священным молотом. – Взгляните на нас, собравшихся здесь во время, когда день равен ночи, когда зима передает свою власть лету! Взгляните, боги Асгарда, на верный вам народ, славящий вас в священный день! Придите в наш священный круг и празднуйте с нами рассвет нового лета!
Возле него стояла сама «богиня Идун» – знатная девушка по имени Сигтруд, обрученная невеста конунгова сына Свейна. Ей было шестнадцать лет; невысокого, даже маленького роста, она тем не менее была ладно сложена и хороша собой – со светлыми волосами и приятными чертами улыбчивого лица. У ног ее была большая корзина с мелкими, приувядшими за долгую зиму яблоками, освященными у праздничного костра – теперь в них войдет возрождающая и омолаживающая сила богини Идун. Подле девушки маячил сам молодой Свейн сын Олейва – огненно-рыжий веснушчатый парень семнадцати лет, с подозрением поглядывавший вокруг. Очень высокий, он казался тощим и нескладным; невеста не доставала головой даже до его плеча, тем не менее именно она в этой паре казалась взрослой и разумной женщиной, а он – неуверенным подростком. Виделись жених и невеста лишь третий раз в жизни, но Свейн уже ревновал Сигтруд ко всему свету и был страшно недоволен тем, что Олейв конунг каждый вечер приглашал ее на пир, и там она бойко беседовала как с ним, так и с другими знатными мужами, не стесняясь и не робея, показывая недурной для такой юной девы ум и осведомленность. Другой бы радовался, что его будущая жена достойна предстоящего ей королевского положения, но Свейн злился и жалел, что еще не имеет власти запретить йомфру Сигтруд присутствовать в гриднице при гостях.
