– Это неправда, – Предслава с сожалением покачала головой. – Ингвар конунг жил давным-давно – века полтора назад, а Ульв Дир прошел через Ладогу на юг только при моей прабабке Радогневе. Сейчас в живых уж нет никого, кто бы его помнил, но моя мать в юности таких людей застала.
– Но кто об этом знает в Киеве и тем более в Миклагарде? – справедливо возразил Рерик. – Никто не знает. И твое родство с Аскольдом и Диром значит очень много, как в Ладоге, так и в Киеве. И если бы мы успели полностью уладить это дело до отъезда Велема, то и сам поход его имел бы гораздо больше надежд на успех.
– Почему же так? – Предслава снова отвела глаза. – я бы сказала, что наоборот. Ведь у тебя уже есть жена, знатная женщина и родная сестра Ольга киевского. Если ты возьмешь другую, он увидит в этом обиду своему роду. И едва ли он предпочтет племянницу жены своей собственной родной сестре! Боюсь, такая свадьба лишь рассорит нас с Киевом и помешает всему делу.
– На первый взгляд ты права, – охотно согласился Рерик. – Но если взглянуть с другой стороны, то, на ком бы я ни женился сейчас, мои сыновья все равно останутся племянниками Ольга. А ему нужны меха, и он будет только рад, если моей женой станет племянница его жены. Мы породнимся заново. А он не может не понимать, что от такой жены, как ты, мне здесь гораздо больше пользы. К тому же… – он задумчиво посмотрел вниз по Волхову, – я не имею от моей жены никаких сведений вот уже лет пятнадцать. Весьма возможно, что ее нет в живых. А она уж точно почитает мертвым меня, и я бы не удивился, если бы оказалось, что она уже лет десять замужем за каким-нибудь достойным ее рода вождем.
– Но вместе с тем ты ведь не имеешь и надежных сведений о том, что она умерла или вышла замуж, – рассудительно заметила Предслава, на самом деле спеша ухватиться за этот повод не продолжать разговор о сватовстве. – А иметь одновременно двух жен королевского рода неуместно даже для столь знатного и прославленного вождя, как ты. – Она ласково улыбнулась Рерику. – Прежде чем мы станем говорить о сватовстве, я должна убедиться, что никакая другая женщина, равная мне знатностью, не считает себя твоей женой.
– Не могу отрицать законность этого требования. – Рерик учтиво поклонился в знак уважения к ее словам. – Когда с Нево-озера сойдет лед, я снаряжу корабль и пошлю моего сына в Халогаланд. Он, несомненно, рад будет свидеться с матерью через столько лет, если она жива.
– И если она жива…
– То от моего имени Хакон объявит о разводе и вручит ей полагающиеся дары. Здешняя земля не приняла ее, о чем она сама прекрасно знает. В Ладоге должна быть королева здешнего рода.
Предслава лишь наклонила голову в знак согласия. Рерик ярл вовсе не был здешним королем, но именно женитьба на Предславе даст ему почти неоспоримые права на это звание. И у нее невольно забилось сильнее сердце при этих словах. Ведь она действительно рождена и воспитана быть княгиней – пусть не в Коростене, так в Ладоге, на родине предков.
Предслава отвернулась и стала следить за тем, как разворачивается действие у оврага. Она чуть не пропустила самое главное – одна из девушек, бойкая Нежанка, уже успела пробраться в берлогу и похитить оттуда старый отопок, якобы ногу спящего медведя; «медведь», то есть братец Гостята Велемович, обнаружил пропажу, выбрался из логова и теперь носился внутри круга, то на двух ногах, то на четырех, и ревел так страшно, что девушки визжали от неподдельного ужаса. Парни стояли широким кругом, внутри которого бегали медведь и девушки, не давая никому выбраться за его пределы; девушки перебрасывали одна другой отопок, а медведь норовил его схватить.
Вот он мощным прыжком метнулся на Круглянку, которая поскользнулась, пошатнулась и не сумела бросить отопок кому-то из подруг, только взмахнула руками, стараясь удержать равновесие на подтаявшем снегу; медведь схватил ее в объятия и рухнул вместе с ней наземь, так что все вокруг завопили – раздавит ведь! Медведь поднялся, вскинул кричащую добычу на плечо и поволок в берлогу, другой рукой победно размахивая отопком и не забывая хромать. Здоровенный все же парень братец Гостята, с одобрением подумала Предслава. В отца пошел, слава богам.
И вдруг ее будто толкнуло что-то невидимое. Она оглянулась, уже зная, что потревожившее ее увидеть нельзя, и взгляд ее упал на стайку старух с Милорадой во главе.
Предслава замерла, не сводя глаз со своей бабки. Милорада тоже застыла в неподвижности, вскинув голову с вытаращенными глазами и протянув вперед руку с волховским посохом. Вид ее помертвевшего лица сразу сказал Предславе, что случилось; по позвоночнику хлынула холодная дрожь, из глаз брызнули слезы. Бабка, старшая ладожская волхва, чьи силы духа были так же велики, как велика старческая слабость ее одряхлевшей телесной оболочки, первой учуяла враждебное присутствие; какой-то из злобных духов совершал нападение на Ладогу, пытаясь использовать последний переломный миг, пока силы тьмы еще равны силам света. Старая волхва первой шагнула ему навстречу; ее уже не было в этом теле, она уже мчалась на битву по тропам Навьего мира, и для Предславы зримый мир разом исчез…
На праздник Гоиблот к усадьбе Ульвхейм, где уже не первый век жил род халогаланских конунгов, собрались люди со всей округи. Праздник изгнания зимы начинался на рассвете, но многие приехали вчера и даже несколько дней назад. Самым знатным нашлось место в постройках Ульвхейма, а прочие расположились по-походному в окрестностях священной рощи, поставили целый городок из потрепанных шатров, которыми пользовались во время тинга, развели костры, и уже не первую ночь напролет до усадьбы доносилось нестройное пение, так что порой королева Сванрад посылала хирдманов унять самых отчаянных буянов.
Шум по ночам мешал королеве Сванрад, но мешал отнюдь не спать. Уже много лет, с тех пор как обстоятельства заставили дочь старого конунга Свейна вернуться в родительский дом, она была здесь за хозяйку, и даже фру Уннкара, жена нынешнего конунга Олейва, признавала ее главенство, хотя законной королевой Халогаланда была именно Уннкара. Однако и она, и все прочие домочадцы побаивались фру Сванрад и не смели слова сказать ей поперек. Дело было не только в ее происхождении, родстве с Олейвом конунгом и даже не в упрямом решительном нраве. С тех пор как фру Сванрад воротилась с Восточного пути, куда ездила вслед за своим мужем, Хрёреком конунгом, она стала обучаться тайным знаниям и значительно преуспела в этом. Много лет она изучала искусство сейда, и весь Халогаланд был уверен, что она в полной мере способна с его помощью отнимать у врагов ум, силу и удачу и даже причинять смерть. Ее называли королевой, хотя ее муж, пусть и принадлежал к знатнейшему датскому роду Скъёльдунгов и происходил из потомков самого Одина, никогда в жизни не имел собственного королевства.
Только один раз, лет без малого двадцать назад, торговые гости на Северном Пути стали поговаривать, что Хрёрек конунг, ушедший в Восточные Страны на поиски удачи, завоевал там себе землю, которой стал править. Три года фру Сванрад, с младшим сыном, совсем еще маленьким Хельги жившая в отцовском доме, ожидала вестей от мужа. А не дождавшись, приказала снарядить корабль и сама отправилась на поиски. Дорога на Восточный путь была хорошо известна, ведь на протяжении уже многих поколений северные люди направляли туда свои суда: через Восточное море, мимо земель вендов, в Карьяльский залив, а оттуда в широкую реку, ведущую к большому озеру Альдога. На другом, юго-восточном берегу этого озера и располагалось то королевство, которое, по слухам, захватил Хрёрек конунг. По пути туда фру Сванрад немало узнала об этой земле: лежавший там старый вик Альдейгья был широко известен среди торговых людей. Северные люди проложили туда дорогу века полтора назад; они ездили торговать со словенами и финнами, там они основывали собственные поселения, там свейские конунги порой собирали дань и даже считали эту землю своей. Хрёрек конунг, таким образом, стал лишь наследником многих славных мужей, владевших той землей до него; фру Сванрад надеялась, что он окажется удачливее и сумеет наконец закрепить захваченные владения за своим родом. Его предки, датские племенные вожди, давно утратили наследственные земли и на протяжении трех-четырех последних поколений вели жизнь «морских конунгов», перебиваясь то заморскими походами, то захватами чужих стран – как правило, временными, – то службой равным по рангу, но более богатым и удачливым владыкам. Где они только не побывали! В Ирландии, в Бретланде, во Франкии, Фризии, Фландрии. Мать Хрёрека конунга была дочерью франкского графа, убитого Харальдом конунгом, его отцом, который взял в жены дочь побежденного и вместе с ней присвоил права на его земли.
