Замолчал, глядя искоса в задумчивое лицо побратима.
– Вот так и Серд решил, что я на его воеводство покушаюсь. А я тебе свою кровь дал, а твоя кровь во мне. А коняжества эти лоскутные все посбиваю. Кто добром не встанет, силой согну. И вольным городам не быть более. Выстоять только единый народ сможет. И не хмурься. Не отниму я у тебя Весту. Увидит раз, сама отвернется, – примиряющее улыбнулся он конязю. – Ростом невелик, лицом сер, к тому же по здешним меркам старик. Развеселись, Зорень! Давай наперегонки.
Разгорячил коня, вскинул на дыбы и бросил его вскачь. Грозный волчий рык разодрал утреннюю тишину. Заплясали кони, разрывая губы о стальные удила, и понеслись следом.
Ухнул по-медвежьи Войтик.
– Догоняй, волчата!
Но где там!
Стрелой вытянулся серый в яблоках жеребец Стаса. И только Веселин каким то чудом умудрялся держаться почти рядом.
– Догоняй, Зорень!
У конязя от бешеной скачки глаза азартом загорелись. Нещадно настегивая своего отдохнувшего коня, поскакал следом.
Стас отпустил поводья и полностью отдался на волю коня. Серко не любит проигрывать. До леска совсем не далеко. Хорош конь у Зореня. Но только для торжественных выездов. Зря от свежего отказался.
Что-то неясное промелькнуло впереди в лесу. Или показалось? Поднял руку. Палец в одну сторону, в другую. Придержал коня.
Вырвались вперед Третьяк и Плетень.
Подъехал улыбающийся эльф.
– Напрасно, Слав. Дальше переправы не уйдет.
Стас бросил в его сторону вопросительный взгляд.
– И ты знаешь тоже.
Сзади подъехал на своем огромном жеребце Войтик.
– Купава. Вот поганка! – восхитился он. – А то всю дорогу думал: с чего бы ей все утро крутиться около загона с лошадьми? Не догонят ее Третьяк с Плетнем. Пока среди деревьев петляют, она вперед уйдет.
Зорень усмехнулся в усы.
– Это тот понятливый безусый вой?
Стас, не отвечая, послал коня вперед.
«А ведь верно – не позволит чертово веретено догнать себя до переправы, когда уже возвращаться будет поздно, – подумал он. – То-то она так внимательно план разглядывала, прежде чем стол вымыть. Вот Зорень и спокоен. Нет причин для беспокойства за коняжну».
Купава и впрямь ждала у переправы, не решаясь переправляться через широкую реку вплавь. Встретила их, независимо вздернув носик и сверля озорными глазами.
Плот был на той стороне. Пришлось Третьяку с Плетнем отправляться за ним.
Стас прошел мимо, словно не заметив. Веселин виновато посмотрел на нее и развел руками. Зорень понимающе подмигнул, одновременно хитро поглядывая на Стаса. Темный как всегда был ко всему равнодушен, весь уйдя в бездонные бездны своего сознания. И только Войтик оглушительно захохотал, жизнерадостно хлопнув ее по туго обтянутому брюками восхитительному заду. Вопреки ожиданьям, на этот раз Войтику вольность сошла с рук. Купава, всем показалось, даже не заметила шлепка. Поджав губы, под общее молчание завела лошадь на плот и встала, укрывшись за лошадиной шеей от Стаса.
Войтик снова расхохотался.
– Вернемся, выдавай ее, командир, замуж.
– За Веселина что ли? – хмуро спросил Стас.
– Пусть черт на ней женится! – не на шутку испугался Веселин. – Не девка, веретено.
Войтик внимательно посмотрел на Веселина, прищурил глаз на Купаву.
– Сразу и не сообразишь. Я при бабе. Груздень весь ребятишками со всех сторон увешался. Может, за Темного? – рассуждал он вслух. – А что, Купава? Чем не муж? Слова поперек не скажет.
– Не пойдет Темный, – встрял в беседу Толян. – Она на нем ездить будет.
– Остается Свист, – решил Войтик. – На нем не поездишь. Пару раз поленом по крутым бокам погуляет. И в стойло.
– Свист может! – согласился с ним Третьяк, оценивая Купаву взглядом. – Уж он-то враз ее подкует на все четыре ноги.
– Так у нее же всего две, – округлил глаза Толян. И на всякий случай посчитал, водя пальцем перед глазами, как первоклассник у доски. – Точно две. Хоть к доктору не ходи.
– Со Свистом сколько надо, столько и будет, – согласился с Третьяком Войтик. – Командир, я сватом пойду.
Купава обожгла Войтика взглядом, но промолчала.
Плот пристал к берегу, и Купава, мигом взлетев в седло, одним прыжком перепрыгнула на берег.
Стас, не торопясь, свел своего коня и, садясь в седло, показал кивком головы Зореню.
– Вот они Сумерки, брат. До леса еще скакать и скакать, а они уже черной тучей висят. Я думал, что после пожарчика, который Рэд им устроил, и следа не осталось, а им хоть бы что. Кажется, что еще злее стали.
– Это лес, Слав, сам себя от солнца укрывает.
– А я думал – темные.
– Поначалу, может, так и было. Но уж такие капризные детки у них получились! И на родителей наброситься могут.
На тонком лице эльфа появилась злорадная улыбка.
Зорень с трудом отвел взгляд от черной бескрайней тучи.
– Как они выглядят, Рэд?
– Вандорги? Не знаю… Там знал. А какими они здесь на свет появятся – трудно сказать, – нерешительно ответил он. – Ростом на локоть выше Войтика. Коряга на двух коротких, как пни, ногах, из которой торчат руки. И совсем не обязательно две. Глаза… Может обходиться и одним.
Купаву передернуло.
– У папаши явно что-то с головой случилось, – брякнул Толян. – Такое и по-пьяни не приснится. А приснится, не проснешься. Правда, Веселин?
– Вооружение?
– Им оно не нужно, Слав. В крайнем случае – дубина. Хотя не пройдут и мимо меча. Пойми, они практически неуязвимы. Разве только глаз…
– Но что-то может их остановить?
– Не знаю, – Рэд виновато опустил голову. – Мы не смогли.
– Но кто-то же их ведет? Кто-то толкает их в ту или иную сторону?
Эльф покачал головой.
– Ненависть…
– Картинка! После них и орки милыми ребятишками покажутся, – вставил слово Толян. Махнул рукой в сторону леса: – И вот это все одним махом может на колеса встать? Махать устанешь!
На круглом лице озабоченность. Зачем-то на ладони поплевал.
– А может, они не вылупятся? – с надеждой спросил Веселин. – Я родился, они уже стояли. Может, им наша земля не в жилу? Я правильно говорю, Толян?
– Верняк!
Лица парней помрачнели.
Стас обернулся, подмигнул Толяну.
– Поставим лесопилку и на дрова пустим. А может, мебель делать будем.
Толян открыл рот, хлопнул себя ладонью по лбу так, что звон пошел. Простая мысль. А мимо него прошмыгнула сразу к командиру на ум.
– Точно, командир, бабки сами поплывут. У них с этим делом полный облом. Все из-под топора. Того и гляди – занозу в задницу засадишь. А можно и так, бревнами гнать.
Повеселел. Идеями фонтанирует.
И Сумерки сразу по колено.
– Третьяк, сверни к дозору. Передай ребятам, чтобы смену через несколько дней поджидали. Потом догонишь. Только долго не задерживайся.
Плетень в спину друга провожает.
– А ты что стоишь? Догоняй. Или тебя приказ не касается?
– Касается, еще как касается…
Ожог коня плетью, и вдогонку.
– Сладкая парочка. Еще одна, – пояснил он. – Друг без друга никуда.
На Купаву даже не смотрит. Поначалу головку независимо вскидывала, каждый взгляд дерзким глазом встречала. Потом приуныла, притихла. Задумалась. А ну как, в самом деле замуж за Свиста отдаст. И не отвертишься. Вождь велит. Нашли жениха. Свист и есть Свист. И хоть и не позволит она себя подковать, но полено в руках Свиста представить страшно.
– Купава, леший из травы достанет. Схватит лапой и поминай, как звали, – рявкнул Войтик, выкатывая дурные глаза, заметив непорядок в строю. – Затащит в укромное местечко. Да еще и снасильничает. Они на сладкое падки. Будешь ему потом всю жизнь сопли вытирать.
Тряхнула поводом, догнала десяток. Припомнила некстати ладонь десятника на своем нескромном месте и бросила полный ненависти взгляд в его сторону.
Не для тебя припасено.
Войтик, хоть испепели его взглядом, ухмыляется.
– А я-то здесь причем? Лешака вини. Он снасильничать хотел, – и поспешил успокоить: – Да ты не переживай. Зато будет, что на старости вспомнить. Не каждой так повезет.
– Так не снасильничал же!
– Да ну! – не поверил Войтик, будто сам не видел.
– Значит, не повезло! Нечем хвастать будет. Зря я поторопился крикнуть. Только спугнул.
И как с таким бессовестным жена живет? Скалится и долбит свое.
– Сама виновата. Надо было знак подать.
А что ей не жить? Жене его. Часто ли она его видит, беспутного? По праздникам, да и то через один.
– Да ты не переживай. В лес еще не въехали. Их здесь больше, чем лягух. Иные и к костру выходят. Хлебца ломоть или сала шмат схватят и бежать. Чтобы не отобрали.
– Войтик, укусит, – предупредил Веселин. – Смотри, какие зубы. Цапнет, и волчовка не спасет – прокусит. Такой, как Купава, и леший подавится.
– А зачем ему давиться? Он же ее не есть собирался, а совсем даже наоборот, – Войтик сел на любимого конька и спрыгивать не собирался еще долго. – Ну, может когда-нибудь, не сразу, и до этого дело дойдет. Кашу, к примеру, пересолит…
