смысл и прожить его!
Однажды, где-то за океаном
Однажды, где-то за океаном далеко в горах случилась эта история…
Меж высоких величественных гор распростерлась зеркальная гладь озера. Горы обступили зеркало воды, будто защищая его от бурь и невзгод высокими туманными вершинами.
Воды озера, казалось, были невозмутимы, и ничто не могло нарушить водную гладь.
Но однажды на одной из горных вершин поселилась большая птица. Сначала она просто прилетала и подолгу сидела на вершине, глядя в небесную даль. Потом птица стала прилетать все чаще и теперь не просто усаживалась на горную вершину, а предварительно кружила над водной гладью.
Однажды птица увидела свое отражение в зеркале воды, и подивилась: какая большая, с огромными крыльями красивая птица кружила в воде. Птица вдруг почувствовала себя неуютно и вернулась на вершину скалы, чтобы понаблюдать за величественной птицей озера и, как только она это сделала, птица озера исчезла. Долго она сидела на вершине и вглядывалась в водную гладь, но птица озера так и не появилась. Птица взмахнула крыльями и улетела.
На следующий день птица решила повторить свой маневр и стала кружить над озером, и к ее изумлению и радости увидела ту же величественную птицу в зеркале воды. Птица решила подлететь поближе, завороженная полетом прекрасной птицы озера и спланировала ниже и тут же птица озера оказалась так близко, что случайно коснувшись воды птица, потревожила озерную гладь. По воде побежали круги и та, что казалась такой близкой, вдруг исчезла.
Птица вновь поднялась на вершину и долго там сидела. То, что она нашла в горах, в зеркале горного водоема было для нее абсолютно ново.
На следующий день птица вернулась и, устроившись на вершине, опустила что-то средь скалистых выступов из клюва. Это были камешки. Камешки были разные – и поменьше, и покрупнее, округлые и плоские, белые и серые.
Птица взяла маленький плоский камешек и, поднявшись над озером, снова увидев полет большой птицы, она бросила туда камешек. И стала наблюдать. По воде побежали круги и изображение исчезло.
Затем птица вернулась на скалу и взяла камешек побольше и снова увидев в воде большую птицу, она бросила в воды озера теперь и этот камень. И так она проделала не один раз.
И вот, истратив все камни, птица взмыла в самую высь с величественным криком и пронеслась над горными вершинами.
Так далеко в горах над гладью озера одна скромная птица обрела себя и свой новый полет!
Эту неделю ей хотелось посвятить чтению и остановить этот безумный поток никому не нужных дел. Она сварила кофе и уселась в кресло с новой книжкой, укутавшись в теплый плед.
«Мир не рухнет, если я не потороплюсь и выпью лишнюю чашку кофе» – подумала она.
– Неужели! – вдруг воскликнул внутренний голос.
– Ой, это ты? – сказала она, прислушавшись. Давненько тебя не было!
В ответ он лишь усмехнулся:
– Или кто-то про меня забыл!..
– Дааа, правда, забыла. И твой голос тоже. А, знаешь, тебя не хватало.
– Вижу. – он опять усмехнулся (голос был мужской). Выглядишь, если честно, не очень. Наверное, напомнить было некому.
– Я растолстела??! – в ужасе воскликнула она.
– Нет, фигура у тебя отличная!
– А что же? – голос ее потеплел.
– Потухла вся как-то. Про себя забыла. Ты когда в последний раз перед зеркалом вертелась, а?
– Ты с ума сошел???! – она расхохоталась. Это было лет в двадцать, наверное.
– Не совсем, тебе было двадцать четыре…
– Точно! – воскликнула она, именно тогда я стала тебя отчетливо слышать.
– Вот, вот,– отчетливо. …А потом задвинула меня на задворки.
– Прости, я правда про тебя забыла. …На ее глаза навернулись слезы.
– Не плачь, ну я тоже виноват. Не должен был тебя оставлять. Но, ведь я не уходил, молчал только.
Она встряхнула головой, пытаясь этим жестом то ли смахнуть волосы с лица, то ли навернувшиеся слезы.
– Чего ж ты молчал?
– Ну, не совсем так… я перестал…, ты не слушала.
– … Не слушала…
– Да, и не слышала тоже.
– Значит, надо было мне кричать!
– Кричать… да ты ведь если упрешься, разве тебя остановишь!? – то ли с горечью, то ли с усмешкой сказал голос внутри.
– Ну что я могу сделать, ну, упрямая, да. Характер в отца!
– Ну и чем ты гордишься? Стала вон, как мужик в юбке! А я, между прочим, орал тебе, когда ты замуж чуть не выскочила, только потому, что тебе «стукнуло тридцать семь»!. Дура!
– Сам, дурак!
– Ну, я то, понятно. А ты-то – умница и красавица, совсем спятила?! На свиданья забегала без разбору, лишь бы замуж. Говорю ж, – дура!
– Думаешь, зря? Так возраст… а мужа нет и детей тоже.
– Знаешь, дети это хорошо, но время назад не вернешь, и все еще возможно, а без уважения к себе ну кому ты нужна, пройдохам всяким, бездельникам, охмурителям на одну ночь и откровенным засранцем!
– Ха-ха, ты ж тоже вроде как мужчина, чего ж так собратьев своих распинаешь?
– Вроде как… Вот так ты на всех мужиков и смотришь, а распинаю, потому, что из-за этого «вроде как» ты за такого чуть замуж не выскочила.
– Ну, ведь и не выскочила. Упала, очнулась, – гипс. Валялась на больничной койке три месяца. А этот, представляешь, с моей подругой шуры-муры крутил! Теперь ни мужика, ни подруги.
– Мне спасибо скажи.
– Так это ты!? Ты мне перелом подстроил?
– Ну я, прости. Ну как тебя было остановить, если ты не слышишь?
– Ну, ну ты и козел! Да как ты мог, да кто тебе вообще позволил моим телом распоряжаться?!
– Я ж извинился. Вот опять, – козел… А этот твой жених – не козел? Ему ты и не такое позволяла со своим телом вытворять!
В ответ она разразилась громкими рыданьями, уткнувшись лицом в ладони.
– Где ты? –Спросила она, успокоившись.
– Здесь. Я всегда рядом.
– Всегда? – спросила она всхлипывая.
– Всегда. Я всегда с тобой. Только ты ж не слушаешь, веришь всяким сплетням. Тетки твои тебе в уши поют, а ты все на веру принимаешь.
– А как же без веры? Никуда человеку без веры , – утирая уголком пледа лицо, шептала она.
– Себе верь, глупая. Себе.
– А тебе можно? Вот говоришь, что глупая. Я уже и верю…
– Ну не дура, а! Вы только на нее посмотрите!
– Кто? Кто, посмотрите?
– Да, никто, успокойся, извини. Ну не прав. Ну, какие тебе еще слова нужны? Тебе что ни скажи, все не то.
– Ласковые нужны.
