помыкать, сама поверила в сказку. Никто же ничего не обещал, с чего вдруг?..
Прежде чем успела наговорить ещё кучу всего, Севериан не выдержал и подошёл ближе: напирал так, что попятившаяся Элина уткнулась спиной в дверь. Светлые глаза впились в её, обжигая не льдом, ставшим таким привычным, а неистовым жаром. Стоило побояться за Кая, который самолично отогрел сердце.
– Я не хотел делать тебе больно. Правда. Тогда всё было запутанно, и мне лучшим показалось, чтобы ты никогда не заговаривала со мной вновь, чем была впутана Далемиром в наши дела. Он не преклонен в решениях, но и я тоже.
– И ты ещё меня попрекал? А сам боишься его…
– Я не боюсь. Но знаю, на что он готов, лишь бы достигнуть цели.
Элина хотела поверить «сладкой речи», позабыть, но отголоски сказанного тогда, на самом деле правдивого и попавшего прямо в точку, многие дни кормили тревогу и ненависть. Так просто не отпустишь.
– И что изменилось?
Сложно представить, но Северин Доманский не мог подобрать слов. И это новоявленный глава клуба дебатов? Неужели так нервничал перед ней?
– Пусть наши пути и средства разные, это ведь не мешает просто общаться? Если вы не станете препятствовать нам, то и мы не станем. Обещаю. Я словами так просто не разбрасываюсь. Как и он тоже.
Элина видела его убеждённость, горящие глаза, но чего будет стоить доверие? Не ловушка ли это? Не попытка ли сыграть роль «спасителя для серой мышки»? А потом опять на виду у всех будет воротить нос.
– Как бы ни старался, – ей пришлось отвести взгляд, – я не могу так просто поверить.
– Я понимаю.
Он отошёл, а она, наконец, выдохнула свободно. Едва ли заметила, как близко позволила приблизиться.
– Но может тогда, – Севериан неловко потёр затылок, – согласишься хотя бы общаться с ребятами?
– А оно им разве надо?
– Надо, – поспешил: – Не вини их. Из-за меня они могли быть грубыми и вести себя как-то не так. Особенно Измагард. Но сейчас всё иначе. До этого вы вроде неплохо ладили, и я хотел бы исправиться, вернуть, как было. Поэтому не хочешь пойти с нами на снежковую битву?
Какими бы разными ни были неключи и ведающие, дети оставались детьми, а снежки – снежками. Никто не гнушался простых забав. Никто, кроме Элины:
– Много домашки, – покачала головой, откупаясь полуправдой.
Севериан понял иначе и стал опять убеждённо доказывать:
– Честно, все будут рады тебя видеть! Нам как раз не хватало игрока. Да и я уже пообещал, что, во что бы то ни стало, приведу тебя.
– Опять поспорили? – хотелось звучать иронично.
Тот воспринял в штыки. Шумно выдохнув, Севериан посмотрел прямо и признался вдруг:
– Да не было никакого спора. Я никак не мог найти момента, чтобы подойти к тебе и поговорить… А когда решился-таки, всё пошло не так, и стало ясно, что на самом деле подбирать верные слова у меня не выходит.
Его щёки горели.
– Вот и сейчас то же самое. Но соглашайся. Пожалуйста.
***
В холле их уже ждали две, замотанные по самый нос в шарфы, фигуры. Аврелий махнул рукой в знак приветствия, Измагард же нетерпеливо воскликнул:
– Да неужели! И сотни лет не прошло!
Севериан неловко посмеялся, а Элина с осторожностью присоединилась к компании. Интересно, что они теперь о ней думают? Сколь многим вообще поделился Севериан? Перед глазами легко представилась картинка, как трое, запершись в комнате и усевшись кругом на полу, секретничали и оценивали каждую из девчонок.
– Аделина не идёт? – спросила, когда очевидную недостачу в квартете решили проигнорировать.
Мальчики стоически делали вид, что ничего сверхъестественного не происходило и что общение никогда никем не прерывалось. Было то к худшему или к лучшему – можно лишь догадываться.
– Слишком уж ребяческое занятие, не подходящее «взрослым и представительным», – пробубнил Аврелий. Шарф заглушал голос. – Нам предпочла скучнейшую лекцию в Канцелярии, одни Боги знают на какую тему. А ведь её снежки были самыми меткими, эх.
– И без неё справимся, – отмахнулся Измагард, до ужаса нетерпеливый. – Мы этих умников раскидаем на раз-два, я уж постараюсь.
– Ага, до тех пор, пока не наткнёшься на Каллиста, – съязвил Севериан.
От упоминания знакомого имени Элина встрепенулась и навострила уши.
– А ты что? Я-то ладно, он моя Ахиллесова пята, но у вас разговор короткий, верно?
– Погоди, ты сейчас серьёзно? Серьёзно, опять? – тот вдруг понял что-то, рассмотрел подтекст в чужих словах, и раздражённо толкнул плечом.
– О чём ты? Не понимаю… – по отведенным в сторону глазам и вдруг присмиревшей позе любой бы поймал на лжи.
– Зачем ты поставил на него, вот объясни мне!
– Да там всего пятьсот…
– Всего!.. Из всех команд Лиги поставил на Каллиста!
Речь видимо зашла о Снежной лиге. Местные школьники обожали играть в снежки, и вылилось это в такое странное соревнование. Существовало две разновидности.
Одна игра шла под знаменем Белобога, и считалась истинно честной, доказывающей силу победителя. Набиралось двенадцать команд по пять человек, и устраивались битвы один на один. Всё начиналось с того, что команды выходили на поле и за отведённое время готовили линию защиты, так называемые «ледяные горки», полосу препятствий. Соперники не должны были пробраться в башню и тем более выкрасть Царевну – одного из игроков. В этом суть: выкрасть чужую Царевну и привести, дотащить до своей башни.
Вторая игра проходила под покровительством Чернобога и считалась битвой умов, смекалки и хитрости. Это была одномоментная битва всех со всеми. Отчего-то её ждали больше. Здесь всё зависело от капитана, его решений и тактики. Можно было заключать альянсы с одними, воевать с другими и при этом обманывать каждого. Самое интересное – наблюдать за драмой. Принцип был чем-то схож с пресловутой «Царь горой»: разрушить все вражеские Молельни и остаться единственным выжившим.
А Севериан тем временем продолжал возмущаться:
– На Каллиста, который в прошлом году вылетел первым в общих этапах. Каллиста, который сдал тебя Эккерт, и всю осень ты стриг кусты под окнами у директрисы. Каллиста, который, на минуточку, сломал тебе нос, намеренно, и не извинился даже!
Вот это да. Элина попыталась примерить эти факты на составленный ею образ «спокойного и скромного», и те никак не сочетались. Хотя представить такое она могла запросто. Любого человека в мире способен Измагард вывести из себя.
– Это пустяки ведь, Север. Что мне не общаться с ним теперь? – звучал так непривычно: неуверенно и тихо. – Подумаешь, ходячая катастрофа. И ты меня тоже колотишь постоянно, я же не развалился.
– Это другое.
– Другое, – согласился. – Но иначе не могу, не получается. Если ему в радость надо мной издеваться, пусть так. Если моя злость и боль лучшее лекарство от хандры, так и быть. После того что творит его папаша…Он второй в моём списке тиранов.
Мальчики поняли, что разговор зашёл куда-то не туда, и быстро свернули тему на
