Внутри меня не осталось ни одного органа, данного природой от рождения. Сердце выращивали дважды, последний раз – три года назад. Одно из легких и печень были модифицированы, позволяя поглощать больший объем кислорода, насыщая кровь, и лучше регулировать обмен белков и аминокислот. Я был свято уверен, что благодаря своим деньгам и достижениям медицины спокойно возьму планку в сто лет, а там, может, еще что-то придумают. Конечно, я могу порвать эту бумажку и жить дальше, но я знал, что у Окадо еще не было ни одной ошибки. А тестов, за два десятка лет, проведено сотни тысяч.
В конце концов, даже если относиться к клону как к человеку, то разве не я дам ему жизнь? Тогда его можно расценивать, как некое домашнее животное. Ведь он будет выращен из моих клеток и будет всего лишь точной копией тела, но не сознания. Теоретически, наверняка можно вырастить какого-нибудь безмозглого кадавра: вряд ли к такому существу можно подходить с человеческой меркой. Но это все, конечно, была лишь слабая попытка уйти от ответственности за тяжелое решение. Размышляя, я вглядывался во тьму, словно ожидая какого-то знака свыше. Внезапно где-то вдалеке, на горизонте, вспыхнули теплые желтые точки: возможно, на одном из курортных лайнеров, где сейчас, наверняка, царили отчаянная гульба и веселье. Я решился.
Я прошел в комнату, достал из кармана пиджака прохладный черный прямоугольник, на котором золотом были высечены иероглифы и десятизначный номер – забавный анахронизм в наш цифровой век. Глянул на часы: три ночи, значит, в Токио – девять утра. Торопясь, пока не пропала уверенность в правильности принятого решения, разблокировал интелфон, набрал номер.
– Алло, – услышал я бодрый голос Акихиро.
– Доброе утро, Накадзава-сан. Это Питер Рыкоф.
– Здравствуйте, Рыкоф-сан. Вы хотели еще что-то спросить?
– Нет, – я помолчал. – Я хочу подписать контракт…
– … Мы ведь уже обсуждали это, Пол. Имидж корпорации должен быть всегда на высоте. Подчеркиваю: всегда. Любой самый тупой чиновник ООН или сенатор Конгресса должен знать, что «Military and tactical Resources Inc.» – это гарантия решения их проблем с любыми, мать их, мятежниками и всякими повстанцами, хоть красными, хоть коричневыми, хоть розовыми в крапинку. Поэтому будь добр, восстанови финансирование нашего PR-подразделения в полном объеме. И добавь в четвертом квартале еще десять процентов.
– Но, Питер, ты ведь сам утвердил план экономии, а мы и так отстаем от графика развертывания бригады ван Стойтена…
– С финансированием я сам разберусь, и со Стойтеном тоже. В крайнем случае, обращайся к Аллену. Но чтобы больше такой самодеятельности не было. Что у нас с обеспечением поставок «Страйкеров» для Диркшнайдера?
– Вчера контейнеровозы встали на разгрузку в Кейптауне. Правда, там какие-то проблемы с местными возникли, но Чеслав уже этим занимается.
– Хорошо, держи меня в курсе. С завтрашнего дня – все, как договаривались.
Я откинулся на спинку кресла, посмотрел на Эльзу, весь разговор простоявшей стойким оловянным солдатиком перед столом. Синие глаза излучали свою обычную загадочность. «Характер нордический – не замужем». Вот бы еще собеседника найти, кто шутку оценит. «А Донна бы оценила», – заныло где-то под сердцем.
– Ну, что там еще у нас? Давай покороче, только сводку.
– За вчерашний день зафиксировано три боестолкновения, – без запинки, не подглядывая в планшет, начала та. – Аргентина, Пуэрто-Деседао; Намибия, Очиваронго; и Новая Мексика, Сан Кристобаль. Пятеро раненых, двое тяжело, эвакуированы в наш центр в Кельне.
– Что-нибудь серьезное? – спросил я, имея в виду, конечно же, не раненых. В конце концов они за это зарплату получают, и не маленькую.
– Нет, в двух случаях нападение на пункты досмотра, а в Очиваронго – на временный склад бригады «Дзета».
– Что-то еще?
– «Hong Kong Banking Corporation» задерживает месячный платеж, уже два дня. Наш бюджет еще держится, но уже потрескивает.
– Это к Аллену. Кстати, где он?
– Вы же его отправили сегодня на переговоры со швейцарцами.
– Ах, да. Я уж и забыл. Наверно старческий маразм.
Эльза дипломатично промолчала, чуть повернув изящную головку. Я смотрел на ее ладную, обтянутую каким-то хитрым модным платьем фигуру, размышляя, как все могло сложиться, будь я хотя бы на четверть века моложе, когда перед глазами будто промелькнула полупрозрачная пелена, на миг закрыв профиль девушки. А через мгновение я еле сдержался от вскрика. Нежные точеные черты девичьего лица погрубели, усеялись морщинами. Полные чувственные губы усохли, сжавшись в тонкую, отдающую синевой линию. Яркие глаза выцвели, пышная замысловатая прическа опала седыми, аккуратно уложенными прядями…
Я видел мать Эльзы только мельком, пару раз застав их беседующими по голосвязи. Фрау Марте, как она себя называла, было уже далеко за семьдесят и она почти не пользовалась достижениями современной дермапластики. Такой же станет дочь лет через сорок, сорок пять, если не накопит достаточно средств для десятка операций. Осознает ли Эльза, со всей ее красотой и свежестью, что каждый прожитый день толкает ее все ближе к такому неприглядному финалу пути, в конце которого виднеется лишь небольшой холмик земли? Готова ли она к тому, что каждый день ее тело, мельчайшая его частица и клетка, предает ее, выдавливая из себя по капле упругость мышц, горячий ток крови в жилах, уверенность в том, что молодость – вечна? И каким вижусь ей я, в девяносто три выглядевший не старше ее сорокалетнего брата?
…Что? – Эльза, смущенная моим пристальным взглядом, осматривала себя в поисках несуществущего изъяна.
– Да так, задумался, – ответил я, откинувшись на спинку кресла. Эфемерная, протаявшая вдруг изнутри девушки сморщенная оболочка ее будущего, исчезла, словно паутина, сорванная с куста порывом ветра. – Не обращай внимания. У тебя еще что-нибудь?
– Вам пора принять лекарство, – помахала она листом-планшетом.
– Ох, чтобы я без тебя делал, – вздохнул я и открыл ящик стола, где в отдельных ячейках лежали кучками капсулы, распределенные по времени суток. Закинул в рот горстку облаток, запил соком, приставил, словно самоубийца ствол, прохладный цилиндрик пневмошприца к подбородку. Представил, как бомбочки современной фармакопеи разрываются в желудке массой полезных ферментов.
– Ваши вещи собраны и готовы к поездке, – продолжила Эльза.
– Это ни к чему, – махнул я рукой. – Завтра они мне уже не понадобятся, так что полечу налегке. «Skylon» готов?
– Нет. Продан на прошлой неделе.
– Это еще почему?! – я уставился на блондинку, но мой гнев особого впечатления на нее не произвел. Я вообще замечаю, что чем старше становлюсь, тем меньше, почему-то, меня боятся женщины. То ли дело сорок лет назад, в Анголе.
– Исполняли ваше указание. – Эльза направила лазерный луч стилуса на страницу планшета и я услышал собственный, весьма раздраженный, голос:
– …А это еще что такое? Что делают у нас на балансе два «Skylon» а? Да их месячная эксплуатация обходится дороже экипировки батальона полного состава!
– Питер, не забывай, что ты стоишь больше ста миллиардов долл… тьфу, десяти миллиардов амеро. Ты должен соответствовать.
– Аллен, ты же прекрасно знаешь, куда направляются эти миллиарды и чего я добиваюсь последние пять лет. Чтобы закончить все транзакции в следующем квартале, нам нужна строжайшая экономия. Так что избавьтесь от этой обузы, да поскорее.
– Питер, ведь это же мелочь по сравнению…
– Ничего не хочу слушать. Эльза – запиши и возьми на контроль…
– Ну ладно, ладно, – смилостивился я, доставая из небольшого инкрустированного ливанским кедром ящика, гаванскую «Partagas» и заправляя ее в гильотину. – Продали, и правильно сделали. – Я с удовольствием раскурил обезглавленный цилиндрик сигары, затянулся ароматным дымом и уловил укоризненный взгляд девушки.
– Знаю, что не одобряешь, но сегодня мне можно все: хоть сигару, хоть нейроморфий с геротоксином. В аренду, конечно, взять не догадались?
– Вы ведь решили ехать в Токио только вчера вечером, – сморщила прелестный носик Эльза, – так что свободного борта не нашлось. С учетом вашего сегодняшнего графика я зафрахтовала люкс-капсулу в «Петле» по VIP-трассе, рейс через три часа.
Я начал подготовку к своему старому трюку: выдуть девять колечек и затем пропустить струю дыма через все кольца. Что ж, жаль, что не смогу в последний раз испытать чувство невесомости. Хотя, с другой стороны, возможно, пять часов в «Петле» продлят мне сегодня жизнь ровно на четыре часа?
Я встал из-за стола и подошел к окну. Свежий порывистый ветер гнал белых барашков по гребням волн залива.
– Ты ведь со мной уже три года, – сказал я, глядя в окно.
– Три с половиной, – ответила за спиной Эльза.
– И с завтрашнего дня переходишь к Аллену, – я повернулся к ней.
