Мартина лежала посреди тропинки, там, где они ее оставили, свернувшись клубком, как зародыш. Орландо обошел ее, схватил Сэм за руку и сжал так, как будто не собирался отпускать никогда. – О, чизз... – Он взглянул на маленькое тело Чо-Чо, как если бы заметил его только сейчас. – Кровь и ад, Фредерико, я не знал, где ты!
– Я... я должна была вернуться назад, – выдохнула она. – Этот микро – я хочу сказать Селларс...
– Я не могу больше оставаться с вами. – Раздраженный голос Селларса опять напугал ее до полусмерти. – У меня еще много других дел. Скажите Мартине, чтобы сохраняла связь открытой. Любой ценой. Я еще вернусь.
– Не уходите, – сказал Пол. – Эта тварь... Дред... он преследует нас.
– Я ничего не могу сделать, – резко сказал Селларс. – Прошу меня простить, но мне надо завершить и другие дела. Но, что бы не произошло, пусть Мартина сохраняет связь с сердцем системы. Она должна удержать ее, любой ценой.
– Черт тебя побери, Селларс, неужели ты не можешь... – начал Пол, но тут Сэм пошатнулась, упала прямо на него и они оба едва на покатились вниз с узкой тропинки, потому что маленькое тело, лежавшее на плечах Сэм, внезапно забилось в панике.
– Спусти меня вниз! – заорал Чо-Чо и схватил Сэм за лицо, она опять зашаталась, на мгновение под ее левой ногой не было ничего, потом она опять сумела поставить пятку на землю. Она шаталась на самом краю, отчаянно пытаясь сохранить равновесие.
– Отпусти! – Левый локоть мальчика ударил в голову с такой силой, что ее колени подогнулись и она скользнула в сторону. В то же мгновение она почувствовала, что плечи освободились.
Я уронила его, подумала она, валясь в пустоту, когда могучая рука схватила ее за рубашку и выдернула обратно на середину тропинки.
Тусклый свет из глубины Колодца разрисовал серебряными и синими полосами тело варвара, прижимавшего все еще брыкавшегося Чо-Чо к обнаженной груди. – Ты что, совсем отсканировался? – рявкнул он, и прижал подбородок к голове мальчишки. То ли потеряв сознание, то ли убежденный, Чо-Чо перестал дергаться и повис в могучей руке Орландо.
– А, так вы там внизу, в дыре? – раздался голос Дреда, радостный и слегка скучающий, его слова вползли через ее уши как цепочка муравьев. – Так вы хотите, чтобы я сам спустился за вами? Неужели вы еще не наигрались?
Пол Джонас наклонился к Мартине, собираясь опять поднять ее.
Орландо опять сжал руку Сэм. – Ну, теперь я могу себе кое-что вообразить, Фредерико, – сказал он небрежно, хотя и не смог скрыть дрожи в голосе. Наверно его рука тоже дрожала, но Сэм сама тряслась от ужаса как в лихорадке. – Кстати, наш друг, граф Дредула – он, случайно, не австралиец?
КАТУР Рэмси ворвался через дверь в соседнюю комнату как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Селларса. Голос старик казался еще хуже, чем обычно, более слабым и тихим, как если бы он говорил через садовый шланг из другого конца галактики.
– ... И у меня совершенно нет времени на объяснения, – сказал он. – Остались считанные минуты.
Кейлин Соренсен, косолапо расставив ноги и сжав кулаки, стояла перед Кристабель и слушала запинающийся голос из стенного экрана с таким видом, как будто он был величайшей угрозой ее дочери. – Вы сошли с ума! Майк, похоже я здесь единственная, кто еще может здраво мыслить.
– И у меня нет никаких других возможностей, миссис Соренсен. – Голос Селларса звучал так, как будто он собирался умереть в следующее мгновение.
– Хорошо, я понимаю. – Она повернулась к мужу. – Я говорила тебе, уже достаточно плохо, что эта... фантазия выгнала нас из дома и заставила бежать, спасая жизни, как преступников. Но если ты думаешь, что я разрешу Кристабель опять ввязаться в эту... эту... сказку!..
– Но это все правда, миссис Соренсен, – прервал ее Рэмси. – Как я хотел бы, чтобы это было не так. Но...
– Рэмси, что вы здесь делаете? – сказал Селларс, на удивление энергично. – Вы же должны быть на линии с миссис Пирофски.
– Она не хочет говорить со мной. Она сказала, чтобы вы поторопились – она ждет сына. – Все было намного более странным, конечно. Ольга, с которой он говорил, ничем не напоминала ту женщину, с которой он подружился, стала замкнутой и пугающе далекой, как если бы Селларс связал его с совсем другим человеком. Она не допускала ни одного слова жалости или сочувствия, да и, казалось, вообще не понимала его. Как и сам Селларс, она уединилась где-то в звездных заливах.
– У нас остался последний шанс, – сказал Селларс. – Если я не смогу добраться до операционной системы, то все пропало. Но даже сейчас, когда столько жизней висит на волоске, я не могу заставить вас.
– Нет, – зло сказала мама Кристабель. – Вы не можете. И вы ее не получите.
– Кейлин... – Голос майора Соренсена звучал несчастно, одновременно зло и беспомощно. – С Кристабель не произойдет ничего плохого...
– Он всегда так говорил! – прервала его жена. – И посмотри на маленького мальчика в другой комнате – он тоже был под защитой этого человека. Это то, что ты хочешь для нашей дочки?
Селларс опять заговорил, на этот раз как скалолаз, взбирающийся на гору, который знает, что у него нет сил забраться на вершину. – Нет, я ничего не могу гарантировать. Но Чо-Чо – совсем другое дело. Он связан с системой напрямик через свою электроканюлю. Кристабель не может войти в сеть именно так.
Рэмси почувствовал себя предателем, но не мог не спросить: – А как же те дети, которые застряли в системе – у некоторых из них тоже не было канюли. И у многих из тех, кто заболел синдромом Тандагора.
– Вот, видите! – с триумфом и яростью сказала Кейлин Соренсен.
– Другое, совсем другое, – еле слышным голосом ответил Селларс. – По меньшей мере я так думаю. Операционная система... Сын Ольги... умирает. Не могу подойти... петля обратной связи...
Соренсены глядели на экран, и только Катур Рэмси видел, как Кристабель соскользнула с кровати, ее босые ноги коснулись пола. Такая маленькая, подумал он. Она выглядела испуганной и совсем юной
Великий боже, подумал Рэмси. Что мы делаем с этими людьми? Маленькая девочка повернулась, молча вошла в ванну и закрыла за собой дверь.
Для нее это много – слишком много. Для любого другого слишком много, тоже.
– Я не могу... Я не могу не согласиться со своей женой, – сказал майор Соренсен.
– Что ты имеешь в виду? – опять взорвалась миссис Соренсен. Ни она, ни ее муж не заметили исчезновение Кристабели.
– Успокойся, дорогая, – сказал Соренсен. – Я согласен с тобой. Я тоже чувствую себя куском дерьма.
– Тогда больше говорить не о чем, – объявил Селларс печальным голосом умирающего человека. В следующее мгновение экран, через который он говорил, переключился на узел самого отеля, улыбающиеся люди сидели в ресторанах Нового Орлеана и бродили по его туристским местам. – Я сделаю все, что я смогу с тем, что у меня есть.
Рэмси не надо было видеть экран, чтобы понять, что Селларс отключился. Соренсены уставились друг на друга, забыв о нем и обо всем мире. Рэмси по-прежнему торчал в дверном проеме; с уходом Селларса он из участника превратился в зрителя.
– Я должен идти, – сказал он. Никто из Соренсенов даже не взглянул на него.
Выйдя из двери он на мгновение облокотился о стену и спросил себя, что же все это значит. Неужели Селларс не способен больше ничего сделать без помощи восьмилетней девочки? И, если у него ничего не получится, что это означает? События происходили настолько быстро, что ему было трудно их переварить. За последние два часа лично он совершил несколько серьезных уголовных преступлений – взорвал дымовую шашку, заставив администрацию эвакуировать весь персонал башни, вмешался в работу тревожной сигнализации всего острова, и установил дополнительный вход в базу данных одной из самых больших корпораций в мире. Не говоря уже о странных находках, вроде заброшенного дома и леса на вершине небоскреба, похожей на могилу комнату с контейнерами, невероятные новости о потерянном ребенке Ольги, ставшем операционной системой сети Грааль.
Ольга, подумал он. Я должен вернуться к Ольге.
Внезапно дверь комнаты Соренсенов распахнулась и едва не ударила его. Из комнаты выпрыгнул Майкл Соренсен с бледным посеревшим лицом.
– Кристабель! – От одного голоса майора и испуганного выражения его лица Рэмси уже стало плохо.
Кейлин Соренсен укладывала дочь в постель, настойчиво повторяя ее имя, но та ни на что не реагировала. Руки и ноги девочки безвольно свисали, как у тряпичной куклы, глаза закатились, видны были только белки. На кровати, рядом с ногами Кристабель, лежали черные солнечные очки.
