– Валим всех, кроме жреца!
И понеслась потеха. Огурец подхватил гнома, и метнул его, словно снаряд, в непонятную тварь. Гном, видимо привычный к такому способу атаки, ударом раскрученной секиры сходу снес лапу костяному визгуну, именно так опознали, в итоге, спутника некроманта. Молния ударила в поднятую для удара уцелевшую лапу. Могучим ударом молота Огр перебил тонкую шею оглушенного монстра. Зомбей и скелетов перебили с какой–то ленцой. В драке я поучаствовать так и не успел.
– Глушим урода!
С этим криком я атаковал жреца, пытаясь нанести удар тупым кончиком копья по голове. Фауст махнул рукой и удар соскользнул, а я с трудом смог увернуться от просвиставшего в миллиметре от шеи каменного ножа. Откатываюсь в строну, и наблюдаю, как на противника налетает огр, вспышка, и жрец вырастает до размеров нашего спутника, и толчком живота отправляет его в короткий полет по земле, Огурец не подымается. Удар молнии, вызванный Венсером, отражается в соседнее дерево. Удар секиры гнома был легко заблокирован хрупким ,с виду, ножом. В следующий миг гном получает кулаком в челюсть и летит к краю поляны. Со сломанной челюстью. Хорошо, хоть не шеей.
Моргенханд, подкравшийся в этот момент со спины, наносит удар булавой. Фауст, крайне неловко наклоняясь, пропускает удар над головой. И резко выпрямившись наносит удар затылком в опущенное забрало воина. Забрало прогибается во внутрь, воин падает.
И все это время жрец не прерывает горловой песни.
Резкие порывы ветра и удары молнии никак не задевают нашего противника. Я вытаскиваю из за пояса керамбиты, и бегу на Фауста, в самый последний момент кастуя "Шаг". Туша жреца вылетает из крохотного круга, в котором он стоял, и сияние над ним ослабевает. Но песня не прерывается. Теперь Фауст атакует сам. С трудом блокирую удар кинжала в грудь, одновременно разрезая сухожилия на правой руке. По идее, сейчас руку должна залить кровь, да и сама кисть перестать действовать. Но жрец дерется, как ни в чем не бывало. Увернувшись от диагонального подреза, пытаюсь порезать чуть выставленную вперед левую руку.
С удивительной ловкостью Фауст хлопает раскрытой ладонью по клинку и наносит удар в пах. Успеваю довернуть корпус, и нога, обутая а тонкий то ли тапок, то ли ботинок,печатывается мне в бедро.
Вас когда–нибудь лягала лошадь?
Припадая на ушибленную ногу, снова атакую, оставляя несколько длинных разрезов на животе. Судя по глубине, сейчас из противника должны вываливаться внутренности, но Жрец продолжает вести себя, словно отлитый из силикона. Откуда–то слева в лицо противник прилетает комок вязкой гадости. Кошмарик вступил в схватку. Кислотный плевок стекает с Фауста, но фиолетовая аура над жрецом стремительно блекнет. Бью правой рукой, левой блокируя удар, нож входит под ключицу, поворот руки, и аура над жрецом гаснет, вместе с громким хрустом ломаемой ключицы.
Ушатал все–таки.
Жрец падает на траву с жалобным криком. Я бью его ногой в живот, крик захлебывается, срываясь на скулеж.
Сажусь на траву, и только сейчас обращаю внимание на тишину вокруг.
Все союзники в отрубе. Силен жрец. Подползает Кошмарик, начинает с нездоровым энтузиазмом вылизывать Фауста. Особенно, почему–то концентрируясь на лысине. Хотя она почти и не запачкана кровью.
– Извините, Вы тот самый Филин?
– Нет, я твоя голодная галлюцинация! Пойди и сожри кого–нибудь, полегчает.
– Это точно Вы! Как замечательно! У меня для Вас послание.
– Для меня? От кого?
– От повелительницы плана боли! Меня послали открыть Вам путь Первозданной тьмы! Вы сможете стать Её первым гвардейцем! Ваш потенциал невообразим! Станьте проводником боли в этот жалкий мир, и тьма распахнет для Вас свои объятия, где исполняются любые желания!
– Да? И что для этого надо сделать?
– Завершите ритуал создания темного рыцаря.
– Зачем ты вообще его затеял?
– Я должен был прийти в Троеполье, окруженный аурой силы и могущества. Чтобы доказать Вам всесокрушающую силу боли! Тьма открыла мне секрет призыва слуги её!
– Мда, это не лечится... Нафига?
– Эээ?
– Нафига я вообще понадобился твоему плану?
– Мы ищем великих героев! Что могу превозмогать боль и делать её своим оружием.
– Господин Филин, можно попросить Вас об одной маленькой глупости?
– Какой же?
– Ваш питомец, он меня... эээ...
– Ну, Вы достаточно упитанны. А Кошмарик питает слабость к полным людям. Вы не переживайте, он Вас пока не будет убивать. Как кстати, оживить мою спутницу?
– Оживить? Она еще жива. Только спит.
Я поднялся и пошел в сторону малого круга, где до сих пор лежала обнаженная Элсперт. В круг я войти не смог.
– Господин Фауст, гхм, мой питомец ПОКА Вас не будет убивать. Но это ПОКА скоро закончится. И поверьте, если что, у Кошмарика очень богатая фантазия.
На этих моих словах химера растянула пасть и начала слюнявить ни нежно покусывать лысую макушку жреца. Тот побледнел.
– Надо войти в круг, там где я стоял. И прочитать заклинания отмены ритуала. Если Вы позволите...
– Нет! Я сам.
На том месте, где стоял жрец, обнаружился совсем небольшой, нарисованный каким–то белым порошком знак. В центре лежал черный камень с кулак размером.
– Господин Филин, подумайте, Вы можете завершить призыв, и начать служить Великой Тьме! Это Ваш шанс!
– Я подумаю.
Я зашел в круг.
– Здравствуй, оборотень!
– Эээ, здрасьте!
– Ты хочешь принять мой дар?
– Какой?
– Власть над живым и мертвым, власть над прошлым и будущим. Власть над друзьями и врагами.
– И в чем она, эта власть?
– Все умеет страдать. Даже мертвое.
– Стать дантистом? Не, спасибо, в мед я не поступил, и сейчас начинать не собираюсь. Отпусти мою спутницу.
– Ты отказываешься от дара? От моего дара ни кто не отказывается!
– Ну я попробую!
– Пробуй, несчастный. Я посмотрю на это!
Что–то изменилось. Я попробовал сделать шаг в сторону. Упс... Стенки круга меня не пускали. Словно в трубу залез.
– Эй, ты, как там тебя, Великая, мать твою, Тьма, это что за нахер?
– Ты или выйдешь отсюда моим слугой, или не выйдешь никогда!
– Да что это у вас всех за наклонности?
– Тебе что–то не нравится?
– Да! Все! Выпусти меня немедленно?
– Или что?
Я тяжко вздохнул, развязал завязку штанов и помочился на черный камень
Перед глазами выскочило сообщение.
Вы осквернили малы алтарный камень Тьмы.
Репутация с планом тьмы изменена не Ненависть.
Для получения достижения "Богоборец" оскверните еще четыре алтаря.
– Презренный червь! Сейчас ты узнаешь мой гнев! Тебя ждут тысячелетия боли!
С хрустальным звоном окружающий меня барьер исчез. Линии знаков разорвались. Все. Над разсчленеными телами появилось знакомое фиолетовое свечение. Появился белый светящийся костяк, на который стали налипать останки разумных. Со стороны выглядело очень познавательно, в плане анатомии. Плоть текла, будто горячее олово. Красиво. Последними возникли массивные черные доспехи.
Рыцарь боли 120 уровень
50 000 жизней.
В нашем деле главное что? Вовремя свалить. Я развернулся и побежал в сторону леса. Там этот бронемонстр меня не поймает. С громким хлопком Рыцарь боли возник в метре от меня. Опровергая законы физики, в частности те места, где говорится об инерции, я развернулся и с той же скоростью рванул в противоположную сторону. Рыцарь захохотал. Я пробежал мимо офигевающего Фауста, и схватил за косу сидящего у него на голове Кошмарика. Передо мной снова возник слуга боли. Уже с огромной двуручной секирой. И откуда только взял? Размахиваюсь и отправляю химеру в короткий полет.
С глухим стуком Кошмарик впечатывается в черное забрало, зацепившись лапами и зубами. Рыцарь начинает размахивать руками, в попытках содрать с себя моего питомца. Секира падает. Кошмарик перебирается монстру на макушку, и, раскрыв пасть, одним движением откусывает её. Доспехи явно не адамант. Проходит несколько секунд и руки Рыцаря бессильно опадают. А на его голове, словно в гнезде, устраивается радостно скалящаяся химера. Уф, такие сложности на пустом месте...
– Вставай, красавица, за тобой пришел прекрасный рыцарь!
Элспер открыла глаза и увидел прекрасного рыцаря трех метров роста. Дополнительная голова с огромной пастью над забралом смотрелась крайне авангардно.
Вы когда–нибудь попадали под звуковую пушку?
Но были и плюсы, от визга очнулись все остальные участники похода.
