– Я вот что думаю. Еще в древности говорили, – любая власть есть угнетение человека. Сколько уж тысячелетий нашей цивилизации, а все остается по-прежнему. Какая бы ни была власть, пусть даже самая прогрессивная, а все равно служит только узкой группе лиц, олицетворяющих ее. Против народа сразу же создается куча запретов, от него его же именем требуют противное его желаниям. Отсюда и нищета, бандитизм, проституция. А позволь человеку делать то, что ему по душе, убери все запреты. Глядишь, и не будет ничего этого.
– Верно ты рассуждаешь, – задумался Юра. – Только как это сделать?
– Не нужно никакой власти вообще. Вот ты – власть. Через год – другой обрастешь жирком, загордишься, почувствуешь вседозволенность, – и опять все повторится.
– Нет, – замотал Юра головой, – не бывать этому. Столько крови пролили, – зоря, выходит?
– Будет, будет, – не уступал Саня. – И сам не заметишь, как по этой дорожке покатишься. Одному скажешь «нет», другому. Это и будет началом твоего конца. Сам не заметишь, как во вкус войдешь. Понравится командовать, приказывать. Возомнишь себя гением.
– М-да, – почесал Юра затылок. – А ведь такое может действительно произойти. Что же делать?
– Откажитесь вообще от политики власти. Решайте все сообща, как в старину на новгородском вече. И любое решение проводите при максимальном количестве сторонников. Чем меньше противников, тем более правильным будет решение.
– Хорошая идея, только сложно будет ее реализовывать, не имея опыта. Слушай, Саня, – вскочил Ури, – почему бы вам не вернуться на Землю? Опорная точка у вас есть – наш город. Там вы будете в безопасности. И нам заодно поможете жизнь настроить. А там глядишь, и другие города к нам примкнут.
– Нет, – покачал Саня головой, – извини, но мы уже не сможем жить на Земле. У нас совсем другая система жизни. Жить у вас, – это, значит быть прикованным к городу, к своему дому, обрастать мелкими житейскими заботами. А нам все это не нужно. Гуляем, где хотим, едим, где хотим, спим тоже. Скучно и тесно будет нам у вас. Хоть внешне мы такие же, но внутри мы, может, уже и не люди. Во всяком случае, не земные люди. И в нас что-то продолжает меняться, перестраиваться. Сравни, к примеру, меня с дочкой. Она уже отличается от меня. А что будет с ее детьми, с моими внуками? Я даже не представляю. У вас все ясно – что было позади, что будет впереди. А у нас? Вот эта неясность и гнетет меня, не дает жить спокойно. Конечно, появляться у вас мы будем, и часто. Но чтобы жить – нет. Со своими проблемами надо разобраться.
– Завидую тебе, – задумался Юра. – Завидую вашей планете, – как вы живете, не коверкая природу. Завидую вашим способностям. Твоей обеспокоенности завидую. Завидую! – топнул он ногой. – Неси меня назад, а не то передумаю. Тогда никакими клещами меня отсюда не выдерешь.
– Не забудешь наш разговор? – поднялся Саня.
– Не забуду. Прощай, земляк!
– Все-таки идешь?
– Иду, – Саня пытался не смотреть в тревожные глаза Риты. – Извини, женушка, не могу иначе. Вон и Питер ушел, слова никому не сказал. Пора и мне. Годы проходят, а конца нашему пути не видно. Так можно состариться и умереть, не узнав главного. Грустно тогда умирать будет.
– Может, нам вместе, как обычно, – взгляд ее стал просительным.
– А Татьянка?
Рита грустно опустила голову.
– Хорошо. Иди. Но только вернись, слышишь! – в глазах ее стояли слезы. – За тобой не только я с Татьянкой, за тобой стоит весь наш народ. Ты не должен погибнуть, не имеешь на это права. Слышишь?!
Саня крепко прижал ее к груди.
– Вернусь, обязательно вернусь, – шепнул он.
Он стоял на горной вершине. Под ним расстилалась невидимая в темноте планета. Его планета. Его и его племени.
Но Саня не видел ее. Его глаз были устремлены к небу, усеянному мириадами звезд. Где-то там, среди них миллионы планет, миллионы миров. Где-то там его ждут.
Звезды приблизились и приняли его в себя.
Все осталось таким же, как и прежде. Также журчала, пробираясь меж камней, речушка. Также стояла стеной непроходимая тайга, вздымалась над лесом величавая скалистая вершина. Только заросла молодым леском и кустарником полянка, на которой стояла когда-то палатка, да утонули во мху камни, служившие ранее очагом костра. Исчезло и само очарование этих мест, – природа стала буйной, неуправляемой. Пожалуй, присутствие человека, что ни говори, а украшало. Или настроение у Сани было такое, что все вокруг казалось в сером цвете? Сколько времени бродил он, сколько планет, чужих миров посетил, а результат нулевой. Ни малейшего намека, ни тончайшей ниточки, зацепочки, от которой можно было бы оттолкнуться. Так и вернется он к своим ни с чем.
Саня сидел на стволе поверженной ели, нависшей нерукотворным мостом над речушкой. Вид ее иссохших, искореженных ветвей усугублял и без того тяжелое настроение. Мысли Сани снова и снова возвращались в прошлое в попытке еще раз проанализировать пройденный путь.
…Цветок… Живое существо или растение? Этого он так и не понял. Воронка в грунте диаметром в полсотни и глубиной метров в пять. Из центра ее плывут, расширяясь, кольца дыма или газа. Причем кольца не простые, а разноцветные. Будто радуга, опустившись на землю, свернулась клубком в этом маленьком для нее углублении. Достигая границ воронки, кольца расползались по земле. Налетавший порывами ветер подхватывал их, перемешивал и размывал по поверхности.
Саню так и тянуло забраться вглубь к самому центру, где зарождались эти цветные кольца. Но данное Рите слово, что он обязательно вернется, сдерживало его от рискованных поступков. Саня даже отступал от изредка подбиравшихся вплотную к ногам цветных разводов.
Заглядевшись на радужный цветок, он не сразу расслышал шум сзади. Осыпавшиеся рядом камешки заставили его вздрогнуть и обернуться.
Прямо на него катились серые шары. Вытянувшись цепочкой, они легко скользили по поверхности, обходя неровности и попадавшиеся на пути камни. В первый момент Саня хотел было отпрыгнуть от неведомой опасности подальше. Уловив его движение, шары остановились. Саня замер на месте.
Шары в нерешительности топтались на месте, возбужденно подергивая ноздреватой морщинистой поверхностью. Ни глаз, ни ушей, ни каких-либо органов чувств у них видно не было, но Саня чувствовал их смятение, настороженность и любопытство при виде неизвестного существа.
Убедившись, что странное существо неподвижно и не предпринимает агрессивных действий, шары двинулись дальше. Обогнув на всякий случай Саню стороной, они один за другим нырнули в воронку. Саня осторожно подобрался к краю и стал наблюдать за ними.
Рассыпавшись в разные стороны, шары метались по склону. В их телах приоткрылись узкие поры, которыми они усиленно стали всасывать радужные кольца. По мере разрежения колец шары возбуждались все больше. Они начали прыгать с места на место, отталкивать друг друга, отыскивая более насыщенные газом участки. Только центр оставался нетронутым несмотря на то, что был наиболее насыщен парами.
Вскоре от радуги на склоне ничего не осталось. Шары выстроились по кругу метрах в двух от центра. Радужные волны, идущие из центра, разбивались об этот круг и исчезали в порах тел. Только до одного шара, которому не хватило места в круге, они не доходили. Обиженно метаясь туда-сюда, он пытался растолкать тела и втиснуться в круг, но это ему не удавалось. Отчаявшись добраться до лакомства, он откатился назад, разогнался и, перепрыгнув через кольцо эгоистичных сотоварищей, очутился в самом центре воронки. Рассмотреть дальнейшее Саня не успел. Запомнился только столб яркого пламени, вставший с сухим шелестом в центре, да испуганно улепетывающие в разные стороны серые шары.
А из центра воронки, как ни в чем ни бывало, уже снова расползались по склону цветные кольца…
Радужные цветы крепко врезались в память. Они были первыми в цепочке миров, прошедших перед Саней. Дальнейшее уже сливалось в смутные образы… Вот его атакует стадо небольших, в метр высотой динозавриков. Скрипя панцирями, жутко завывая, мчатся они гигантскими прыжками прямо на него, и если бы… Если бы не дубинки в их коротких передних лапах, Саня ни за что бы не догадался, что перед ним еще одна зарождающаяся разумная раса… Сиреневые гигантские амебы, стреляющие друг в дружку пучками молний, а затем неторопливо обволакивающие парализованное тело жертвы… Невидимые полевые структуры, чуть не вывернувшие его мозги наизнанку… Чего только не приходилось ему видеть. Но человек ко всему привыкает. Если раньше от одного вида какого-нибудь чудовищного отталкивающего обитателя неведомой планеты Саню окатывала волна ужаса или омерзения, то к концу своего путешествия он уже вполне спокойно относился и к слизняку с человекоподобным лицом, и к мыслящим гигантским жабам, несмотря на зловонную жидкость, выделяемую тошнотворными бородавками на их коже. Но чего он достиг своими блужданиями, – этого Саня понять не мог. Разве что те каменные обелиски могли приоткрыть дверь в тайну, но их загадку он так и не смог разгадать.
