– Вовремя появились, – вокруг прибывших быстро образовалась толпа. – Это она? – спрашивал то один, то другой, пробираясь поближе, чтобы разглядеть виновницу нашествия, новую «троянскую Елену».
– Теперь надо заполучить как-то Симона, – сказал Питер, возглавлявший на время их отсутствия борьбу, – и тогда они для нас серьезной угрозы представлять уже не будут.
– Симон под сильной охраной, – сообщила Рита, участвующая в группе наблюдения. – Незаметно выкрасть его не удастся.
– Да к тому же он будет сопротивляться, – добавил кто-то.
– Да, – согласился Саня, – здесь нужны осторожные и продуманные действия. Колдун, без тебя не обойтись. Набирай группу.
В это время послышался плач, и сквозь толпу к Сане пробилась дочь. Из глаз ее текли слезы, в руках она держала хомячка, безжизненно свесившего вниз голову.
– Папа, – плакала она, – зачем они это сделали?
– Кто?
Те, в черном. Я видела, как один из них пнул его ногой.
Саня прижал Татьянку к себе.
– Потери, дочка, немного осталось. Скоро они уйдут отсюда, и никто больше твоих хомячков не обидит. А ты что там делала? – встревожился он. – Кто разрешил? Там опасно.
– Никто. Я сама. Хомячка только забрала.
– Я запрещаю тебе появляться там. Поняла!?
– А как же хомячки? – захныкала дочь. – Их же растопчут всех.
– Прикажи им спрятаться глубже в норы. Выводить их оттуда уже поздно. Вернись! – крикнул он удаляющейся дочери. Он вспомнил, как она манипулировала с хомячком, да и с ним заодно подшутила. Татьянка вернулась.
– Ты сможешь выдернуть из вражеского стана Симона, как тогда своего Кешу?
Татьянка кивнула.
– Можно, я возьму в помощь подружек, а то одной тяжело будет?
– Они тоже могут это делать?
– Да. Люся и Марыська. Можно?
– Не можно, а нужно! Колдун, отбой! – радостно закричал Саня.
Дети в сопровождении взрослых пробрались к скалам над котловиной. Улучив подходящий момент, они перебросили не ожидавшего таких событий Симона к своим.
Оказавшись среди соплеменников, Симон, затравленно озираясь, попытался тут же, несмотря на сжимающие его силовые узы девчонок, улизнуть.
– Симон!
Взгляд его выхватил из толпы женщину в оборванном платье и кандалах.
– Мари?
Женщина бросилась к нему. Люди молча смотрели на застывшую в объятиях пару. Кто радостно, а кто с затаенной завистью.
– Папа, – толкнулась под руку Татьянка, – зачем ей эти висюльки?
– Это не для красоты, Танюшка. Это ее так мучили те, кто убил твоего хомячка.
– Можно, я сниму их?
– Глупышка! – засмеялся Саня, но тут же оборвал смех. Оковы один за другим падали на землю. Подняв один, он увидел, что браслет разорван, словно лист бумаги. Вокруг восхищенно зашумели.
– Ничего особенного, – Татьянка смутилась и исчезла.
Симон, очнувшись от шума, оторвался от жены и обратился к согражданам.
– Я виновен, – сказал он. – Наказывайте, как хотите. С любым решением я буду согласен.
Саня молча потрепал его по плечу и подтолкнул к жене.
Колонна автомашин вытянулась перед выходом из долины. Из ущелья доносились выстрелы и грохот взрывов.
Защитники заняли позиции над ущельем и теперь наблюдали за действиями противника. Татьянка, несмотря на уговоры матери, затаилась рядом с отцом.
Внизу под ними танк усердно долбил снарядами завал, стремясь пробить в нем брешь. Пыль серым столбом стояла над ущельем, снижая видимость. От каждого выстрела земля содрогалась, и завал заметно проседал.
– Ведь вырвутся! – сказал лежащий рядом Питер. – Давай сбросим на него скалу.
– Там люди, – лаконично ответил Саня.
Питер затих.
– Чем он стреляет? – спросила любопытная Татьянка.
– Вон той трубой, – объяснил Саня, – что торчит впереди.
– Ага, – Татьянка задумалась.
Ствол танка вдруг зашевелился, выгибаясь словно змея, и, изогнувшись, завязался в узел. Из танка выскочили люди в комбинезонах и столпились под ним, ощупывая узел и возбужденно переговариваясь. Затем все нырнули внутрь, танк фыркнул и попятился назад в долину.
И тогда ближайший утес зашевелился, покачнулся. С него лавиной посыпались камни. Мелено, с трудом оторвавшись от основания, многопудовая глыба поднялась в воздух и поплыла вслед за танком.
– Татьянка! – с благоговейным ужасом прошептал Саня. Та замахала руками, требуя не мешать.
Танк, ползший медленно, резко рванул с места и, словно взбесившись, разнес преградившую путь автомашину, вырвался в долину и помчался на полном ходу прочь. В колонне возникло замешательство. В следующее мгновение автомобили, неистово сигналя, стали разворачиваться, сталкиваясь друг с другом, круша и переворачивая соседние машины. Отвоевав свободное пространство, они бросились в разные стороны. Из них горохом сыпались на ходу люди, попадали под колеса, метались в поисках укрытия от ужасающей громады.
Скала, не обращая на происходящее внизу внимание, упорно преследовала танк. Тот мчался, виляя из стороны в сторону, резко меняя направление, но глыба не отрывалась, накрывая его серой тенью. Отчаявшись, танк остановился. Люк откинулся, выскочившие из него люди метнулись в кусты. Выждав, пока они разбегутся подальше, глыба плавно пошла вниз. Под неимоверной тяжестью танк заскрипел и стал медленно погружаться в землю. Из-под скалы полыхнуло пламя, до наблюдателей докатился оглушительный грохот.
Когда дым рассеялся, посреди ровной долины, прочно утвердившись на почве, возвышалась одинокая скала.
Произошедшее вызвало внизу неописуемую панику. Люди бросали машины, освобождались от сковывающего движения оружия и амуниции и разбегались в поисках укрытия.
Тогда с окружающих долину гор, вызвав вопли ужаса, снялись еще две скалы, к ним присоединилась третья, и они начали хаотически летать над долиной.
– Люська и Марыська! – догадался Саня. – Сгоняйте их в центр! – крикнул он дочери. Та кивнула, сосредоточенно колдуя своей силой.
Глыбы выстроились в цепочку и принялись методично кружить над долиной, сжимая круг по спирали. Одна зацепилась за горную гряду, снеся на ней лесистый покров и вызвав лавину, но выправилась и продолжила свой мистический полет.
Люди внизу обезумели. Одни мчались, не разбирая дороги, другие, упав на землю и закрывшись руками, молились в ожидании страшной смерти. Третьи, поняв, в чем их спасение, бежали к центру долины. Вскоре там собралась многочисленная толпа. Взвился и затрепетал белый флаг.
– Я пойду к ним, – передал Саня своим.
– Не надо. Я уже здесь, – донеслось до него.
– Симон, ты? – ахнул Саня, увидев внизу одинокую фигуру, не спеша приближающуюся к побежденным.
– Я их сюда привел, я должен и увести, – ответил Симон. – Не появляйтесь, постараюсь справиться один.
Симон приблизился к толпе. Послышался одинокий выстрел. Произошла заминка. Было видно, как в толпе кого-то бьют. Скалы грозно качнулись, вызвав панические крики.
– Не надо, – передал Симон. – Все в порядке. Генерала разоружили.
– В тебя стрелял? – спросил Саня.
– Промахнулся. Свои же помешали.
Фигура Симона слилась и растворилась в толпе.
Мучительно тянулось ожидание. Особенно сказалось это на лежащей рядом Татьянке. Бисеринки пота выступили на ее лице, губы плотно сжаты, взгляд застыл на чуть покачивающейся в воздухе скале.
– Скорей же, скорей! – неслышно молил Саня Симона.
Словно услышав его мольбу, кучка людей, собравшихся в центре, вдруг исчезла.
– Все! – вздохнул Саня.
Скалы медленно опустились вниз, и Татьянка, откинувшись на землю, расслабленно прикрыла глаза.
– …тех, кто не захотел остаться с нами, – продолжал Юра, – обменяли в соседнем городе на рабов. За генерала дали аж десять человек. Видно, здорово злы на него были.
– Правильно сделали, – согласился Саня. – Хватит уже смертей.
Они сидели на берегу Океана. Юре очень хотелось посмотреть на Маргаритку, и Саня предоставил ему такую возможность. Они наблюдали планету с высоты птичьего полета, побывали на Олимпе, в долине Непрошенных гостей, смеялись над неуклюжими строителями – хомячками, и теперь прилегли отдохнуть на обширном пустынном пляже Океана.
– Что собираешься делать дальше? – задал Саня вопрос. – Как планируешь строить дальнейшую жизнь?
– Не знаю, – пожал Юра плечами, – а надо бы знать. Мэром меня выбрали. Совсем завяз в делах.
– На круги своя, – пробормотал Саня.
– Что?
– Это я так, сам себе, – отозвался Саня. – Просто думы у меня кое – какие.
– Ну, так выкладывай! Поделись с товарищем. Глядишь, и пригодятся.
– Я вот что думаю. Еще в древности говорили, – любая власть есть угнетение человека. Сколько уж тысячелетий нашей цивилизации, а все остается по-прежнему. Какая бы ни была власть, пусть даже самая прогрессивная, а все равно служит только узкой группе лиц, олицетворяющих ее. Против народа сразу же создается куча запретов, от него его же именем требуют противное его желаниям. Отсюда и нищета, бандитизм, проституция. А позволь человеку делать то, что ему по душе, убери все запреты. Глядишь, и не будет ничего этого.
