Конунг, прикинув за и против, решил применить свое "акритное право вето", и дождавшись, пока первые всадники показались из проема, положил стрелу точно в свод над распахнутыми воротами. Верх парапета красиво взорвался, раскидывая кирпичи во все стороны. Всю голову конной колонны убило наповал и затем еще и завалило обломками строительного мусора от сложившихся в проем ворот башенок. Картечь и каменная крошка беспощадно хлестнула по выжившим, которые бегали по двору. Досталось и Владу: заговоренный щиток "эрликона" отразил пару картечин и крупных кусков щебня, летящих в голову и грудь, но один булыжник, срикошетив от косяка ворот конюшни, прилетел в бедро и вышиб лихого стрелка-наводчика с его места как кеглю.
В конюшне испуганно ржали кони, стонали раненые, раздавались громкие ругательства.
Влада подтащили к стене и бережно положили на тюк грязной и вонючей соломы рядом с бесчувственным Ольсеном.
Несмотря на боль и полную теперь невозможность передвигаться на своих двоих, Влад не потерял ясность мысли. Его место около покореженного "эрликона" занял легкораненый артиллерист, но их оборона в конюшне, несмотря на всю ее текущую эффективность, ни к чему хорошему привести не могла. Влад только ухмыльнулся, потому что другой вариант, когда их перебили бы, как баранов, удовлетворив любопытство, его тоже не особенно прельщал. Они все сделали правильно.
Сжав поданный ему арбалет, шипя от боли, он приподнялся на одном боку и, откашлявшись, подал голос:
— Воду в поилках уберите от лошадей, нам она самим еще может понадобиться. Осмотрите здание полностью, нет ли других дверей, особенно с того торца конюшни. Допросите пленных. "Эрликон" оттащите еще дальше по коридору вглубь здания…
Влад говорил тихо, но его услышали. Небольшой израненный гарнизон готовился принять "последний и решительный" безо всякого страха. Ситуация действительно была швах. Спасительная пыль осела, и теперь обитатели замка, обменявшись мнениями и обретя командиров, поняли кто был причиной всех этих несчастий. Конюшню обложили со всех сторон. У людей конунга оставалось еще несколько зарядов к "эрликону", но их применение на короткой дистанции было верным самоубийством, чему живым, но раненым примером служили побитые осколками Ольсен и Влад.
— Арвенстарцы! Сдавайтесь! — раздался голос Ригача. — Конюшня окружена! Ваше колдовство вам больше не поможет! Сожжем вас вместе с конями, спалим, как тех демонов.
Конунг, который не очень любил, чтобы последнее слово оставалось за оппонентом, набрал в грудь в воздух, и оглушительно выкрикнул в ответ, выхватив из скрижалей Вечности:
— Дерьмо! Арвенстар не сдается!
Один из артиллеристов быстро выглянул за створку ворот, в которую тут же воткнулись несколько стрел, и, отпрянув вглубь помещения, разочарованно протянул:
— Где-то сбоку, гад, стоит- орет. И замка ему не жалко — не его же замок.
Внезапно, на самом краю слышимости, сквозь весь этот бардак, Влад услышал до боли знакомую мелодию. Он первым делом посчитал, что у него слуховые галлюцинации, но звук мелодии становился с каждой секундой все громче, четче и звонче. Внезапно огромная тень закрыла солнце и замок посреди безоблачного дня погрузился в неожиданный сумрак.
— Вагнер! "Полет валькирий!" Наши летят! — закричал Влад. От его вопля очнулся даже лежащий рядом Ольсен. Артиллеристы, прилетевшие вместе с конунгом в 'Колючий лес', поняли, что значит 'наши летят', и заулыбались. Остальные, лучники из отряда генерала Вита, недоуменно переглядывались — в их понимании они до валькирий еще не доросли, да и рановато пока было в Асгард собираться. Вроде живы еще.
Тут же народ пригнулся, потому что снаружи с небольшим интервалом раздались два мощных взрыва и на крышу конюшни, иногда пробивая ее насквозь, посыпались тяжелые куски камней и обломки балок. Следом мощно задрожала земля, да так, что затрещали, лопаясь, стропила и раздался грохот, будто снова упал донжон крепости.
Раздался слитный крик — 'С нами Маниту! Ура!', и вновь в крепости засвистели стрелы и зазвенела сталь. Но схватка продолжалась недолго — полностью подавленные недавним разрушением главной башни и взрывами внутри двора, унесшими жизни многих воинов, враги, не выдержав новой напасти, массово сдавались, бросая оружие.
Артиллерист снова быстро выглянул за утыканную стрелами створку и расплылся в улыбке:
— Ребята! Наши! Наши прилетели!
Тот, кто проклят Маниту,
На страшную смерть обречен.
Приходит время, и выжигают скверну
Боги и люди огнем и мечом.
Через несколько минут вокруг раненых хлопотали воины из гарнизона замка Трант. Тут же были и все хакерши с Эльнуриэль, и Трейв, и верный Ингвар. Живой и невредимый Хаген, стоя посреди площади, покрикивал на стрелков, обыскивающих развалины и занимающих стратегические точки.
Несмотря на все протесты целой толпы самозваных врачевателей, у Влада, по его просьбе, Хаген и Ингвар приняли руки на плечи и вынесли на воздух. Двор был разгромлен, везде валялись трупы солдат Дирна, Кирна и Ригача. Посреди площади курились дымом две воронки от пущенных руками Влада и Ольсеном стрел. Трех башен, считая с надвратной, в архитектурном крепостном комплексе уже не было. Но самые страшные потери замок понес от совсем другой напасти. Одной стены не существовало почти вовсе, ее снесло огромной массой невесть откуда взявшегося холма, который весьма неосторожно пришел в гости к крепости, и теперь над остатками укреплений возвышалась серьезная гора земли с каким-то покосившимся строением из неошкуренных бревен на обсыпавшейся верхушке и стоящими врастопырку вкопанными бревнами по краю этой шокирующей насыпи.
Конунг понял, что за ним прилетели на летающем острове. Но откуда взяли ману для перезарядки сильмарилла? Влад внимательно посмотрел на Трейва, который сейчас гоголем с двумя обнаженными окровавленными клинками ходил по двору и покрикивал на лучников. Если Трейв жив, то кого тогда принесли в жертву? Получается, что "буратино"…
Тут Влада отвлекла Катерина, заставив выпить из фляги воды. Распробовав, Влад уловил знакомый специфический кисловатый привкус, хлынувшая следом по артериям бодрость подтвердила его предположение.
— Живая вода, — сказала бойкая хакерша. — Вы пейте, Владислав Юрьевич, пейте, вам теперь поправляться надо. У нас ее сколько надо теперь будет. Лесной Ван, как насос, качает!
Влад поперхнулся и закашлялся. Среди спасителей не было Скарви. Неужели вредный, но нужный староста пожертвовал собой, чтобы поднять в воздух летающий остров? При всех минусах старика такой вероятный эпизод здорово портил сценарий для их военной драмы с хеппи-эндом. Запутавшись окончательно, Влад сдался и начал расспросы.
— Ингвар, почему Трейв с оружием? — задал он вполголоса вопрос, повернув голову к поддерживающему его справа спутнику.
— Великий конунг! Когда прилетели почтовые голуби от Хагена с известием о вашем пленении и мы стали обсуждать варианты вашего освобождения, тот сам вызвался принести себя в жертву, чтобы наполнить кристалл сильмарилла энергией. Он сказал, что согласно тексту клятвы не может допустить, чтобы от его бездействия вы умерли.
Принцесса Эльнуриэль, то есть принц Нюкаэль, отверг эту жертву и решил самолично, как вы говорили, "выпотрошить НЗ". Когда мы пришли к лесному вану, тот сумел войти в контакт с эльфами, умеют они это — общаться с друг другом, когда очень надо. В общем, ван пообещал дать "живой воды" и служить верно в дальнейшем.
— Понятно, — кивнул Влад. — Это, выходит, ошибались мы, лесные ваны не упертые были фанатики, а просто тугодумы. Получается, месяц в углях посидел, и, наконец, дошло, что жизнь надо спасать. А когда припекло — и контакт сам наладил, и пообещал что надо. Вот они, издержки вечной жизни — смертный уперся бы и сдох за честь и веру, а эти ломаются, стоит лишь промурыжить месячишко. Прав был классик, когда сказал, что из бессмертных получаются самые лучшие рабы. Страх потерять вечную жизнь подтачивает волю, делает слабым и предсказуемым…
Конунг замолк, углубившись в свои психологические дебри раздумий. Да и говорить ему было тяжело. После прилива сил от выпитой волшебной жидкости все равно накатила волна усталой слабости.
— Так, а что Трейв? — вдруг снова он задал вопрос. — Как парень бился?
Тут речь уже подхватил Хаген:
— Как берсерк рубился принц. Спрыгнул первый на стену, одним мечом стрелы отбивает, вторым рубит все, до чего дотянется. И все орал какой-то речитатив, что "ни действием, ни бездействием" чего-то там допустить не должен. Хороший боец, даром что темный эльф.
— А Скарви, что случилось с моим Скарви? — задал прямой вопрос Влад, со страхом ожидая неприятный ответ.
