Нет, ничего такого не случилось, только поскреблись в дверь, и в кабинет вошла девушка с тележкой, на которой стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, большие розетки с икрой, блюдце с лимоном и иная всякая всячина. Вторая девушка катила тележку, где стояли большой кофейник и посуда.
— Привезли, спасибо, свободны, — скомандовал Валяев барышням.
— Так надо же разлить? — робко возразила та, что с кофейником.
— Сами разольем, — оборвал ее лепет Валяев и выставил их из кабинета.
Я встал, взял кофейник и начал разливать кофе по чашкам. Ни один из них не стал бы мне его наливать. «Они тебе позволяют». Опять ты права, девочка.
— Мне не надо, — сказал Валяев и направился к шкафчику, где, насколько я помнил, у Зимина стояли запасы спиртного.
— Три кусочка сахара, — сказал Азов. — Будь любезен.
— Мне так же, — произнес Зимин.
Кофе пили в тишине. Я, плюнув на приличия, сжевал три бутерброда и было собрался оприходовать четвертый, как Валяев сказал:
— А теперь, приятель, все с самого начала и в мельчайших деталях, до слова, до буквы.
Я выполнил его пожелание, начав рассказ с вечеринки в редакции. Слушали они здорово, не перебивая, не задавая вопросов и лишь иногда переглядываясь.
— Ну а после я отвез Вику домой и сразу позвонил Максиму Андрасовичу, — закончил я свое повествование.
— Ну что… Ты, Киф, молодец, действовал абсолютно верно, — помолчав, хрустнул пальцами Зимин. — И то, как ты себя вел, и то, что сразу позвонил.
— Зря только сивуху эту пил, — заметил Валяев. — Откуда в Москве нормальный самогон? Палыч, чего думаешь?
— Думаю, кто из его людей такой ловкий, — лениво сказал Азов. — Нагло работают, нахально, напролом прут.
— В принципе узнать можно… — робко начал было я.
— Да это понятно, что можно. — Азов вздохнул. — Я сейчас могу послать мальчиков за всеми работниками твоей редакции, и к утру они расскажут все, что знают и что не знают. Но какой в этом смысл?
— Да, это совсем не вариант. Если бы было другое развитие событий… — Зимин взял из ящичка сигару. — То тогда это, возможно, и имело бы смысл, а так… Они работают почти в открытую, а это значит только одно — план у них есть, и план хороший.
— Да, почти наверняка это очередная их многоходовка, они же их обожают, жить без них не могут. — Валяев был непривычно хмур. — Ну и потом — смотри, какой у них идет расклад. В Москву прибыл Ерема, которого давным-давно видно не было, плюс их Уренцев и, возможно, еще кто-то из стариков, о ком мы пока просто не знаем и кто тоже уже может быть в городе.
— Что многоходовка — это несомненно. — Азов ронял слова неторопливо. — Это безусловно. Кифа, я так думаю, играют втемную.
— А может, наоборот? — Зимин выпустил кольцо дыма. — Они сделали его основной фигурой и умышленно засветили, заставляя думать, что играют его втемную. Не слишком ли это очевидно, не слишком ли прозрачно? Да еще и с передачей привета?
— Вариантов море, информации для анализа — ничтожно мало. — Азов взял с тележки печеньку. — Я пока воздержусь от вынесения на ваш суд какой-либо версии.
Я кашлянул:
— Я вот что хотел сказать. Крота можно и так найти, без пыточных и подвалов.
— Ну? — Азов наклонил голову и глянул на меня.
— Кто предложил поехать в клуб — тот и крот. — Не знаю почему, но сейчас, говоря эту вроде бы еще несколько минут назад казавшуюся мне разумной фразу, я почувствовал себя идиотом. С чего бы?
— Ну да. — Азов откусил кусочек от печеньки. — Но смею тебя заверить, что ни один из твоих подопечных не вспомнит, кто это предложил и даже каким голосом это было произнесено — мужским или женским.
— Почему? — не понял я.
— Потому. Тебя не было, Вика, второй человек, который что-нибудь мог запомнить, в этот момент наверняка на что-то да отвлеклась, остальные, насколько я понял, плясали, причем в темноте. При этом все были под градусом и не зафиксировали того, кто, скорее всего, просто шепнул: «Клуб». А дальше все закричали: «В клу-у-уб!» Нет, ты опроси завтра всех, просто из интереса, но думаю, так и будет.
Интересно, откуда он знал, что Вика отвлеклась? Или мы все настолько предсказуемы, что нас можно читать, как книгу?
— Ну что делать будем? — Зимин вкусно затянулся сигарой.
— Надо идти к Старику, — хлопнул себя по ляжкам Валяев. — Без вариантов.
Зимин показал глазами на меня, Валяев отрицательно покачал головой. Вот и слава богу.
— Киф, все, давай, езжай домой, ты сегодня молодец. Сейчас тебе там… — Зимин ткнул пальцем в потолок, — делать нечего. Хотя уверен, что теперь-то уж ты точно будешь туда приглашен для беседы, причем в самое ближайшее время.
— Да, что там тебе этот горлопан говорил про пароход? — Валяев встал с кресла. — Он в самом деле тебе зачем-то нужен?
— Да на кой он мне? — Я развел руками. — Что мне с ним делать? Волжских девственниц-бесприданниц соблазнять?
Валяев состроил рожу, как бы говорящую: мол, хозяин-барин.
— Киф. — Азов достал из кармана брюк платок и промокнул лоб. — Ты под дурака не коси, ты зачем Ереме про эту гномью лоханку сказал?
— А вот интересно посмотреть, сработает этот крючок или нет, — лукаво улыбнулся я. — Любопытно же.
— Авантюрист, — одобрительно кивнул Зимин. — Но почему бы и нет?
— Киф. — Азов очень серьезно посмотрел на меня. — Думаю, что не сегодня-завтра мы с тобой еще встретимся, а вот наши… хм… друзья вряд ли станут тебе докучать, они теперь возьмут паузу. Но если вдруг я ошибаюсь и они до тебя доберутся раньше, то первое, что ты должен помнить, — они не могут тебе ничего сделать. Им это не нужно, более того, им это крайне невыгодно, ну если только ты сам настырно не полезешь на рожон. Но это вряд ли, поскольку я тебя знаю как рассудительного и осторожного молодого человека. Второе — что бы они тебе ни рассказали и что бы ни показали про «Радеон» — документы, ролики, не важно что, — не слишком этому верь, а главное — смотри на это внимательно и все запоминай. Это очень важно — понимать, чем они располагают. Плюс нам это даст шанс выяснить, откуда эта информация могла попасть к ним.
— И еще, Киф. — Зимин потушил сигару. — Я не буду опровергать или подтверждать их слова про наши грязные руки. Скажу только, что чистых рук нет вообще ни у кого, ну кроме, может, младенцев, которые еще лежат в животах матерей. Все остальные так или иначе грешат. Про нас или их и говорить нечего. Я так думаю, что ты сам решишь в результате, с кем ты. Но очень тебя прошу — следи за своими словами, они умело используют ошибки людей в своих интересах.
Вика не спала, она явно нервничала, ожидая меня.
— Что случилось? — Это было первое, что она у меня спросила. — Почему мне звонит Зимин, а не ты?
— Ничего не случилось, — беззаботно посмотрел я на нее и обнял. — Просто хозяева просмотрели восьмой, обновленный выпуск и нашли его отменным, о чем и сообщили твоему покорному слуге.
— Темнишь, Никифоров, ой, темнишь. — Вика помахала у моего носа пальцем. — Ну и фиг с тобой. Есть хочешь? Нет? Тогда пошли спать.
Утром, когда я проснулся, причем сам, за полчаса до будильника, Вики уже не было, зато на кухне были сырники, накрытые тарелкой. Поглощая их, я размышлял о том, какой же все-таки был давеча насыщенный день, это просто жуть. Да и вообще, последние месяцы выдались настолько плотными на события, что поневоле казалось: кто-то там наверху собрал приключения, отведенные мне на всю жизнь, спрессовал их как сухофрукты в пакете и впихнул в мою судьбу. И самое забавное то, что мне все это начинало нравиться…
Вахту я снова принимал у Стива, который на этот раз не стал журить меня за опоздание — видимо, близость окончания похода немного смягчила его характер.
— А из Холодных пещер уже уплыли? — спросил я у него.
— Уплыли, причем еще в ночи. — Нико укоризненно покачал головой. — Все-то ты проспал, боец.
— Да и ладно, — беспечно ответил я ему. — Может, я еще обратно с вами пойду.
Нико с сомнением посмотрел на меня и отправился вниз. На нос прошлепал своими босыми ногами Джонни Клей, который снова был у меня напарником. Хотя, может, это и не он у меня, а я у него? Ну не суть.
На палубу вылезли и два знакомых мне обалдуя — окончательно отошедший от грибов и потому смурной Двали и как всегда невозмутимый Снольди в своей чудо-кольчуге.
— А, стукач! — поприветствовал меня Двали и искренне пожелал: — Чтобы тебе пусто было, чтобы тебя вон в колесо гребное засосало!
— Я тоже рад тебя видеть, торчок, — не остался в долгу я. — Скоро за кайло браться? Завидую!
— Да вот фиг тебе, — сделал неприличный жест Двали. — Сроду не работал и не собираюсь этим безнадежным делом заниматься! Рудники будут только на обратной дороге, но я в обратный путь не собираюсь. Как только пароход у города на якорь встанет, мы сразу и слиняем.
