Через трое суток после прибытия интернациональных съемочных групп неподалеку от ее объекта был зафиксирован сигнал. Передача, зашифрованная и отправленная профессионалом, ушла в космос так шустро, что перехватить ее не сумели все машинисты комбайна.
Кто отправил сигнал? Сибиряки? Кто-то из «журналистов»? Вряд ли, к моменту отправки никто из них не успел бы собрать необходимую информацию. А тратить драгоценную возможность впустую заарканить спутник посмел бы только глупец.
Не исключала Каракурт и участия в передаче шифровки советника сибирского посла, прибывшего в комплекс накануне…
При воспоминании о рослом чиновнике, уже не один день умело водившем за нос наблюдателей Болло, подполковник чуть не застонала. Как же хотелось ей, чтобы Вебер, больше похожий на таежного первопроходца, чем на работника посольства, оказался в этой широкой постели. Как много он смог бы ей дать, как надолго утолил бы ее жажду и наполнил энергией.
Но в Пекине за дипломатический скандал по бронзоволосой голове не погладят, а потому Каракурт сдерживалась. В первую очередь, она дочь своего народа. И уже потом женщина, имеющая опасное сексуальное хобби…
Остатки передатчика, спекшегося в единый кусок пластика и проводов, все еще лежали на рабочем столе Юйдяо, но к разгадке так и не приблизили. Усиление патрулей тоже не принесло результата – в расставленные сети не попался никто, и лишь любвеобильного франка, решившегося на повторную авантюру, удалось завернуть обратно. Проявив личную инициативу, в тот же вечер старший лейтенант Ху подарил журналисту мазь против обморожения.
Только так, с хорошо замаскированным презрением и подспудной демонстрацией превосходства, можно воспитать варвара. Если, конечно, тот вообще поддается дрессуре…
Поправив фуражку и еще раз осмотрев в зеркале свой безупречный вид, Чэнь Юйдяо направилась к выходу.
Не удержалась. Обернулась на пороге, бросив долгий последний взгляд на лежащего в кровати мужчину. Сейчас, накачанный наркотиками, тот пребывал в глубоком приятном сне. Окутанный смертоносной паутиной, ожидающий нового раунда их плотской битвы. Пожалуй, еще одну ночь он все же выдержит.
Представив на месте жертвы своенравного Вебера, подполковник вновь дала волю фантазии…
Закрыла глаза, несколько раз вздохнула и только после этого покинула помещение.
На пути титанических помыслов и преграды огромны
21 час 06 минут до начала операции
«Бронзовое зеркало»
Кабинет был настолько длинным и узким, что казался ущельем.
Правую его стену занимали высокие витражные окна, выходившие в изумрудный сад на крыше небоскреба. Левую – массивные и угрюмые портреты основателей корпорации, единодушно мрачных и насупленных. Портрет отца тоже висел на этой стене, но на него молодой человек старался смотреть как можно реже.
Мебель в готическом стиле была изготовлена из легких сплавов, на вид напоминая деревянную, что придавало кабинету богатый вид.
Мужчина в красном брючном костюме и белой фарфоровой маске, скрывавшей две трети лица и левый глаз, замер в пороге. Дождался, пока слуга сомкнет двери за его спиной, и только после этого повернулся в глубь кабинета. Кроме него в ущельеобразном зале находился еще один человек. Грузный, морщинистый и седовласый, он восседал на дальнем торце огромного стола, за одну сторону которого легко умещались два десятка гостей.
Высокие напольные часы в ясеневом корпусе отсчитывали секунды, наполняя покой кабинета мерными щелчками. Отсутствие других звуков казалось настолько неестественным, что вызывало беспокойство. Наконец тучный широкоплечий старикан во главе стола нарушил молчание, с неохотой отрываясь от встроенных в столешницу экранов.
– Витторио, мальчик мой… – Несмотря на болезненный вид хозяина кабинета, его голос был силен и сочен. Специальная акустика умножала эффект, и на вошедшего обрушивался настоящий шквал баса. – Пройди, присядь…
– Здравствуй, дядюшка! – прошептал Гамба.
Изящная фарфоровая маска гасила четкость фраз, но миниатюрные динамики на горле возвращали словам настоящую громкость.
– Спасибо, что приехал. Уверен, мы решили бы вопрос и в сетевой конференции, – пророкотал глава совета директоров корпорации «Gruppo Aggiornamento», величаво покачивая раскрытой ладонью. – Но ты уважил старика визитом, за это благодарю.
Признательно кивнув в ответ, Витторио прошел вперед, усаживаясь за стол лицом к красивым окнам. Теперь от дядюшки Раймундо его отделяло лишь девять стульев с высокими резными спинками.
Датчики в полумаске тут же уловили повышение температуры, и в лицо Гамбы вонзились десятки крохотных игл, впрыскивая лекарство. Вспышка боли прошла, не успев начаться, и молодой человек ничем не выдал ее приближение.
– Кофе?
– Нет, благодарю. Секретарь сообщил, что ты хочешь вынести на обсуждение совета директоров ежегодные бонусы, начисляемые на мой счет.
Положив руки в красных лайковых перчатках на колени, Витторио взглянул на дядю.
– Да, все верно. – Открыв ящик стола, тот вынул толстую сигару и кусачки. Обрезав кончик, зажал в мясистых губах, прикуривая от золотой зажигалки. – Витторио, если голосование состоится, твои премиальные за первое полугодие будут уменьшены.
Он прищурился, глядя на племянника из-под кустистых пепельных бровей.
– Совет директоров заподозрил тебя в использовании финансовых возможностей корпорации в личных целях…
Гамба сдержал эмоции, внешне сдержанный и спокойный под своей блестящей маской. Вот как…
– Совет директоров – это ты, дядюшка, – как можно мягче констатировал он, и Раймундо улыбнулся. – Мои исследования приносят корпорации неоспоримый доход, пусть пока и нематериальный. Именно с помощью «плаценты» мы спасли наш груз в Южном океане. Из всех инженеров, восстанавливавших реактор судна, были смертельно облучены только трое…
Какое-то время дядюшка изучал его – внимательно, молча и с хитринкой в светло-серых глазах. Сигара курилась в зубах, но встроенные в стол уловители тут же втягивали дым.
– Мой мальчик, – наконец пророкотал верхолаз, кладя сигару в специальное углубление перед собой. – Я хочу, чтобы ты свернул работы по личным проектам. Всем известно, что я всегда покровительствовал твоим увлечениям. Прикрывал, финансировал, обеспечивал политической защитой. Но сейчас настали нелегкие времена. Разработки группы «12 месяцев» должны быть законсервированы, и их лабы – тоже. Продвижение «плаценты» на рынок остановлено…
Он затянулся сигарой, выпустил густое облако дыма, тонкими струйками потянувшееся в стол, словно верх и низ в безумии решили обменяться местами.
– В прошлом квартале ты потерял отличную базу, оборудование, стартовые образцы! Хоть представляешь, в какую сумму обошелся провал операции в Сибири?!
– Большей частью это были мои собственные средства…
– Помолчите, молодой человек! Если к концу года сибиряки возьмутся за расследование гибели «Куэн Као», это поставит под удар не только сам проект, но и репутацию корпорации. Нужно замести следы. Поэтому, мальчик мой, угомонись. Не навсегда, но на время. До моего личного распоряжения…
Цикл захлебнулся злостью.
Обожженные пальцы вцепились в бедра, оставляя на коже синяки, но для старшего родственника он выглядел по-прежнему невозмутимым и сдержанным. «Как смеет этот престарелый болван указывать ему, великому Витторио Гамбе, что делать с его детищами?! О каких следах говорит старик, когда сгоревший реактор атомохода вычистил все дотла?!»
– За моими исследованиями, дядюшка, – осторожно произнес Витторио, надеясь, что голос не выдает бушевавших в нем эмоций, – кроется настоящее будущее. Грандиозное будущее.
Широкая ладонь Раймундо Гамбы упала на гладкую столешницу, словно тот прихлопнул жука.
– Инвестиции несопоставимы с доходами, Витторио, – грозно прервал он племянника, наклоняясь вперед. – Нам до сих пор проще нанять сорок новых инженеров, чем спасать дюжину, вливая миллионы евродинов в твои фантастические разработки!
– Лишая меня бонусов и приказывая свернуть проекты, ты связываешь меня по рукам… – Огорчение, сквозившее в словах Цикла, было настоящим. – Как же так?!
– Смирись, мальчик! – Глава «Gruppo Aggiornamento» снова откинулся на спинку кресла, взял в пальцы сигару. Толстую сигару в толстые пальцы: их словно стало шесть, один из которых дымился. – Ассоциация никогда не занималась подобной ерундой.
– Ассоциации не существует уже четыре года, – излишне жестко отрезал Витторио, вздрогнув от собственной дерзости.
Внимательно взглянул на дядю, отыскивая на морщинистом одутловатом лице хоть тень приближающегося гнева. Но его собственная злость, убивающая разум, уже не могла остановиться:
– Конгломерат мировых корпораций, финансировавших ее деятельность, распался сразу после Катаклизма. Дядюшка, этот мир уже не испытывает нужды в Ассоциации…
