Я уже успел повозиться с щенятами, (лично учил их охотиться на специально купленных зайцев, а затем показывал как пробраться на кухню, что бы незаметно раздобыть чего ни будь вкусного). Именно рождение трех непоседливых малышей, (двух лисят и волчонка), вновь помогло мне смотреть на мир, и видеть не только оттенки серого, но и более радостные цвета.
Месяцев пять назад, "Тихий" подвергся сразу двум нападениям: сперва гильдия игроков, называемая "ловцы удачи", попыталась взять штурмом внешнюю стену, а затем из лесов вышли гоблины, лесные жители и крысы, устроившие полноценную осаду.
В первом случи, пусть и не без потерь, (треть городской стражи, и почти половина наемников, составляющих мою "гвардию", распрощались с жизнями), но мы все же отбились, а затем нам оставалось просто наблюдать, как прибывший на выручку отряд барона, "размазывает" захватчиков по земле тонким слоем. В тот день, у меня отпали последние сомнения в необходимости выплачивать налог хозяину этих земель.
Взмах рук, и огромный водоворот синего и красного огня, распавшись на отдельные искры, безвредным дождем осыпался на головы зрителей. Одновременно, музыканты завершили исполнение своей мелодии, и в разных концах зала загорелись осветительные лампы.
Несколько секунд царила тишина, мужчины и женщины растерянно моргали пытаясь сбросить с себя наваждение, а затем помещение заполнил шум аплодисментов. Самодовольно улыбнувшись, кланяюсь зрителям, а затем скрываюсь за занавесом.
Общаться с "поклонниками", совершенно не хочется, да и встречи с богатыми горожанами редко доставляют удовольствие, (особенно когда они "рассыпаются" в комплиментах, подкрепленных ненатуральными улыбками). В каждый раз выходя на сцену, я делаю это ради себя, (тут и тренировка в овладении иллюзиями, и просто желание создать нечто красивое), и даже если бы в зале не было ни одного живого существа, это ничего не изменило бы.
Наложив на себя легкий "отвод глаз", скидываю излишне вычурную мантию, и завернувшись в длинный черный плащ, покидаю здание. Выйдя на улицу, захожу в первый попавшийся на пути, темный переулок, и облокотившись на стену, задрав голову смотрю в темное небо. Как бы я не старался, но даже самые тщательно продуманные иллюзии, не идут ни в какое сравнение с далекими звездами.
Слышу как мимо проходит шумная толпа горожан, чуть в стороне, (пытаясь спрятаться в тенях), самозабвенно целуются парень и девушка, а со стороны театра до сих пор доносится возбужденный гомон. Никто из прохожих меня не замечает, (слишком высок уровень скрытности, да и "отвод глаз" усиляет эффект от маскировки), все больше становится соблазн проверить, получиться ли не привлекая внимания, прогуляться по главной улице голышом…
"какие‑то бредовые идеи лезут в голову. Все это потому, что жизнь стала слишком скучной. И вроде бы все хорошо, уровень неуклонно растет, горожане уважают и побаиваются, да и в клане все благополучно… но чего‑то не хватает".
Нахмурившись и зажмурив глаза, пытаюсь понять, что же я упускаю. Звуки издаваемые увлекшейся парочкой, несколько отвлекают, мешая сосредоточиться. В раздражении скриплю зубами и начинаю тихо рычать…
— кто здесь? — Голос у парня испуганный, а взгляд метается по переулку в поисках источника звука.
В предвкушении гадко усмехаюсь, и сосредоточившись создаю иллюзию.
— я пришел за вашими душами… — Низким, гулким голосом произносит двухметровая худощавая фигура, закутанная в черный плащ с глубоким капюшоном.
Вот существо протягивает руки к двум молодым людям, что бы схватить их за плечи, и соскользнувшие рукава одеяния, обнажают костлявые кисти, пальцы на которых оканчиваются загнутыми когтями. В тот же момент, под капюшоном загораются два синих огонька, которые немного разгоняют тьму, и освещают оголенный череп.
— отдайте мне ваши души… — Замогильным голосом завывает скелет.
— а — а-а — а…!
— и — и-и — и…!
Парень и девушка, оглашая окрестности дикими воплями, бросились бежать, позабыв даже о том, что частично уже избавились от одежды.
"не слишком ли я был жесток? Да вроде бы нет…".
Небрежным пассом руки, развеиваю иллюзию. Настроение стремительно поползло вверх, и появилось желание еще немного погулять, и поискать новых жертв для своих безобидных шуток.
Однако, прежде чем я решил отправиться на поиски приключений, по дороге, (с того направления в котором скрылась влюбленная парочка), стали приближаться шаги нескольких бегущих человек, позвякивающих оружием. Вскоре шестеро стражников, перекрыв выход из переулка, прикрываясь небольшими щитами, и выставив перед собой обнаженные мечи, стали медленно продвигаться вперед. Их уровни, (шестьдесят пятый у слабейшего, и семидесятый у сильнейшего), даже в теории не могли стать для меня угрозой, а если вспомнить еще и о том, что я глава этого города…
"мэр, который иллюзиями пугает подростков… есть чем гордиться".
Криво усмехнувшись, медленно отступаю назад, приближаясь к тупику, которым оканчивается переулок, одновременно пытаясь придумать способ, как незаметно ускользнуть от подчиненных. Мысль о том, что можно было бы раскрыть свою личность, пришлось отбросить, (все же мне не нужны слухи, которые несомненно расползутся по городу). Драться так же нельзя, (опять же, можно раскрыть свою личность, и тогда слухи станут еще менее приятными, да и разница в силе слишком велика, случайно могу и убить), а проскочить мимо не получится, так как бойцы слишком плотно стоят плечом к плечу.
К моему разочарованию, искать выход не пришлось: стражники прошли три четверти переулка, а затем один из них выругался, сплюнул на землю, обругал впечатлительных малолеток, и убрав меч в ножны, предложил напарникам пройтись до ближайшего трактира, что бы проверить качество продаваемого пива. Его спутники вяло попротестовали, и все же приняли предложение.
"так, и что это было? Видимо, слишком давно не проводились учения… ну я это исправлю".
Столь халатное отношение стражей порядка к своим обязанностям, серьезно вывело меня из себя. Хотелось догнать эту шестерку, и тщательно объяснить им, как сильно они не правы. Но все же пришлось сдержаться, так как процесса "объяснений", парни могли и не пережить.
— я вам устрою, "веселую жизнь", никто не останется обделенным.
Плотнее закутавшись в плащ, быстрым шагом направляюсь к дому, (трехэтажное каменное здание с железной дверью, узкими окнами — бойницами, и плоской крышей, удобной для лучников и арбалетчиков). Изнутри, обстановка почти точно копирует первую обитель клана, разве что кроме многочисленных ковров, появились низкие столики, и настоящие шкафы.
У двери, ведущей на ту сторону двухметрового кирпичного забора, (украшенного торчащими вверх пиками), меня встретили два молчаливых волка. Еще четверо бойцов сидели чуть в отдалении, и играли в карты при тусклом свете свечи. После того случая, когда наш первый дом был разрушен, я всерьез обеспокоился безопасностью клана, и теперь как минимум десяток воинов, постоянно находятся в готовности отразить внезапное нападение.
Что бы минимизировать потери среди сородичей, было принято решение сконцентрировать все внимание на шпионаже, и торговле, отказавшись от прочих видов деятельности, (охота осталась в качестве развлечения и способа получения опыта). Боевые навыки, в отсутствии реальных столкновений с противником, серьезно страдают, и это приходится компенсировать уроками у наставников, (в основном у мастеров гильдии "ночных ножей").
Приветственно кивнув охранникам, не задерживаясь во дворе прохожу в дом. избавившись от обуви, с удовольствием шагаю по мягким коврам.
Бурлящие раздражением эмоции постепенно успокаиваются, а на лицо наползает выражение предвкушения… в ближайшие дни, городскую стражу, (как и мою "гвардию"), ждет множество "веселых" часов.
* * *
В этот день, горожане живущие у центра "Тихого", а так же разумные, по каким‑то причинам оказавшиеся рядом с ратушей, могли наблюдать, как стражники, не занятые патрулированием улиц, раз за разом "нарезают круги" вокруг главного здания. Легкие кольчуги, мечи и щиты, немелодично позвякивали при каждом шаге, а на лицах застыло выражение смирения с жестокостью мира.
Следом за стражниками, (одетые в одинаковые кожаные доспехи, укрепленные железными вставками), вооружившись мечами и копьями, гонялись наемники, составляющие личный отряд мэра. Эти сурового вида люди, не показывая никаких эмоций, (словно не были живыми), выполняли приказ нанимателя. Даже если бы их заставили в полном вооружении прыгать на одной ноге, это не вызвало бы у закаленных воинов никаких возмущений, (до тех пор, пока за работу платят).
Стоя у окна кабинета, я следил за "марафоном", и вопреки всему, не чувствовал ни злорадства, ни даже удовлетворения. На рабочем столе лежала кипа бумаг, которые стоило просмотреть, но найти в себе силы, что бы приступить к выполнению своих обязанностей, никак не получалось.
