– Не спеши, дружище, – искоса посматривая на Брейгеля, ответил его спаситель. – Ты мне сначала расскажи, как тут оказался. А то, знаешь ли, не каждый день такое увидишь…
Он вытер телескопическую трость о мохнатые чапсы ближайшего убитого. Зачем-то осмотрел его затылок, хмыкнул и спрятал оружие в карман удобных спортивных штанов. Кистень, как отметил Леон, остался висеть на запястье.
– Меня зовут Рамон Бадоса… – Буньип знал, что неуверенность в его голосе русский спишет на шок и действие наркотика. Тот и впрямь действовал, миксером мешая мысли. – Я оператор съемочной группы компании «Аль-Андалус-ТВ»… я с китайского комбайна…
И вдруг Леон узнал человека, стоящего перед ним.
Это же советник сибирского посла! Здесь, в ночи, безжалостно расправившийся с целым отрядом дикарей! Невозможно… Впрочем, факты говорили за себя, а мистифицировать Буньип склонен не был.
– Бубен… – прошептал он, пытаясь подбородком указать на скулящего шамана.
Врать приходилось быстро, выдавая полуправду. Если сибиряк захочет допросить Малтачака, тот подтвердит.
– Мне сказали, что он имеет ценность… этот старик обманул меня… пообещал отдать. Когда я пришел за товаром, на меня напали…
– Я это видел. – Советник посла с улыбкой наблюдал за лже-Бадосой. – Следил за тобой. Иначе бы и не болтали сейчас. Значит, Рамон, ты пошел за бубном?
– Да, можешь спросить эту тварь… Мы назначили сделку позавчера.
– Никого с комбайна поблизости не видел? – последовал необычный вопрос.
Связанный помотал головой, не совсем понимая, чего от него хотят. Вышло вполне естественно и откровенно. Ведь не патрули поднебесников чиновник имеет в виду?
– С пистолетом пришел? – В отсвете костра стало заметно, как сибиряк изогнул бровь. Забавлялся он, что ли? – Как ты пронес оружие на комбайн? Как вынес через наноскопы и сканеры?
Тупик. Перед Буньипом не тот человек, чтобы вешать ему на уши тонны лапши. Уж он-то явно понимает, как непросто протащить оружие на борт «Императора Шихуанди»… Бадоса стал искренен, как верующий грешник на исповеди.
– Всегда с собой вожу, – негромко ответил Леон, взвешивая, стоит ли ему убивать русского, когда тот разрежет веревки. – Работа рисковая, по всему миру бросает. Иногда и применять приходится. Вот и прячу среди частей от видеокамеры… А потом выбросил из окна номера, вышел и подобрал.
– Молодец, сообразительно, – снова кивнул советник. – В армии служил?
– До Катаклизма. Спецназ. Так ты меня развяжешь?
Кто же он такой, сибирский чиновник, готовый на рукопашный бой против семерых противников? Да еще и с настоящим антиквариатом в руках. А если бы мушкет дал осечку? Теперь Буньип припомнил место, где его спаситель разжился раритетным оружием…
Сибиряк отвечать не торопился.
Обошел скулящего кама, подобрал с земли бубен, повертел в руках. И вдруг сказал нечто, заставившее Буньипа откровенно заинтересоваться его персоной.
– Значит, так, Рамон… Бубен нужен – дело личное. Я в чужие секреты не лезу, сам тут не на звезды любуюсь. – Чудилось, в его голосе звучит горечь или легкое разочарование. – Тебя бросить не мог, на дух такую падаль не переношу. Тьфу… Так вот. Ты меня не видел, я тебя тоже не знаю. Но если попробуешь устранить, как свидетеля, – пеняй на себя…
Он подошел к тотему, все еще разгоряченный после боя. Жаркий, светящийся, переливающийся глубокими ультрамариновыми оттенками. Буньип стиснул зубы и замотал головой, пытаясь избавиться от галлюцинации.
– Сейчас я уйду, Рамон. Разрежу веревки, пистолет заберу. Пустишься за мной раньше чем через полчаса, присоединишься к ним…
Он красноречиво поддел ботинком руку убитого горца.
– Ствол оставлю у входа в ущелье. Мне ни к чему. Бубен – тоже.
Советник посла Сибирской Республики опустил тюнгур на землю, подобрал «дыродельчик». Деловито осмотрел оружие, чем еще сильнее заинтересовал Брейгеля: приоткрыл затвор, проверил обойму, выставил пистолет на предохранитель.
– А также мне фиолетовы ваши дальнейшие взаимоотношения с этим дерьмом, – добавил сибиряк после короткой паузы, качнув кистенем в сторону шамана.
Тот, словно в трансе, даже не пытался сбежать или сказать что-то в собственную защиту.
– Устраивает план, Рамон?
Аура этого человека, если бы таковая субстанция существовала, не могла быть синей.
Она черно-белая, как и у самого Брейгеля. Она чиста, проста, прекрасна и подобна совершенным произведениям искусства. Она достойна долгой жизни. И дело совсем не в чувстве долга, хоть объективно Леон и оценивал шансы на сольное освобождение близкими к нулю… Буньип не станет убивать своего спасителя.
Во всяком случае, сейчас и здесь.
– Да.
– Тогда приятного вечера, – подытожил советник, подхватывая обнаженный варварский клинок и заходя австралийцу за спину. – Надеюсь, больше не свидимся…
Веревки ослабли, Буньип едва не упал вперед.
Удержался на ногах, растирая омертвевшие запястья. В голове сразу зашумело, но он заставил себя осторожно обернуться, не выпуская шамана из поля зрения.
Сибиряк исчез с каменистого острова, словно Леона на самом деле спас мифический дух, а не человек из плоти и крови. Брейгель прислушался к легким удаляющимся шагам, помассировал виски. И шагнул к поверженному каму.
До рассвета им предстояло о многом поговорить. Откровенно, по душам… Что там старик сочинял про вырванное из груди сердце?
Молитва – цемент для неокрепшего духа
7 часов 34 минуты до начала операции
«Бронзовое зеркало»
Оставалось только решиться.
Сделать последний шаг, выполнить предназначение, сорваться направленной в мишень стрелой. Однако это, и Степан в полной мере отдавал себе отчет, оказалось нелегко.
Именно поэтому Листопад час за часом шлифовал свой план, заставляя «балалайку» строить посекундные варианты, бракуя их и создавая новые. Он хорошо понимал, что лучшее – враг хорошего. Но заставить себя забрать «раллер» и пуститься на штурм резервных операционных боксов так и не мог.
Презирая собственную трусость, Листопад сбросил ноги с неудобных нар. Когда дух слаб, его укрепляют молитвой, и юноша опустился на колени, едва уместившись на полу своей крохотной кельи.
– О, могучий Геос, плоть и душа мироздания, кровь и кости ее, сердце и разум. О, терпеливая Гея, мать Земли и сама Земля, взываю к тебе…
Узкая лодочка ладоней машиниста сжимала серебряный талисман совершенно иной Традиции, но Листопад не видел противоречий. В конце концов, Цифра – истинная дочь Земли, рожденная во благо. И именно она, как восставшие титаны, поможет одолеть обезумевших богов современности и их союзников…
– Молю тебя, Гея, дай мне силу! Не позволь сойти с избранного пути… – горячо, торопливо и чуть слышно, чтобы не привлекать интереса соседей, шептал Степан. – Укрепи мысль мою, пусть вихрем ворвется она в храм Поэтессы, обгоняя цифровые сигналы!
Этим словам Листопада не учил никто, даже Порфирион.
Более того, наставник наверняка бы даже посмеялся, услышав жаркий шепот, в котором наивно мешалась вера в мстительную мощь Иерарха и поклонение Эммануэли Нейк. Гринивецкому, впрочем, сейчас на мнение Порфириона было наплевать – бормоча импровизированную молитву, он настраивался на личную битву, изгоняя последние тени страха…
– Преврати руки мои в кремний, всемогущая Гея, – бормотал Степан, упершись лбом в алюминиевый край кровати. – Пусть библиотека памяти моей откроет доступ к бездне ее, и не укроется от разума раба твоего ни единая крупица данных. Измени архитектуру мозга слуги твоего: молю о том, чтобы стал он подобен матричному кристаллу. Пусть интеллект мой станет острым мечом, лишенным предательских сомнений.
Что там – в новых мирах, куда из родительского гнезда спешат птенцы-предатели? Что там, куда инфаркт планеты открыл двери? Бесплодные пустыни? Дожди из жидкого метана? Запредельные температуры? Враждебные аборигены? Или безграничные ресурсы, ради которых все и затевалось?
Конечно, ресурсы.
Богатства, на пути к которым верхолазов не смогут остановить ни метановые дожди, ни восьмирукие иноземцы, вставшие за защиту своих необычных домов. Нефть, газ, питьевая вода, драгоценные камни, металлы и чистая древесина, за которые опять польется кровь. Золотое руно, в поисках которого каперы и корпорации снова откроют свою истинную суть.
Они начнут войны…
– О, глупцы, мечтающие о колосящихся полях Terra Incognita! Неужели покидаемый вами мир недостоин большего? Неужели недостоин почтения и заботы?!
Степан и не заметил, как закончил молитву, продолжая злобно бормотать все, что приходило в голову. Пальцы сжали образок Святого Чайки так, что стало больно.
– Достоин… Достоин! Хватит пороков, глупые люди. Хватит вычерпывать до дна любой найденный колодец. Хватит жадности и корысти… Как можно быть такими слепцами?.. Человечество больше не будет убивать все, до чего дотронется… Мы покажем как. Покажем, почему…
