Татьяна Богатырева - Фейри с Арбата. Гамбит

   - Полное погружение, - подтвердил он. - Вы явно не из тех, кто играет только потому, что модно.

   Элин расспрашивал ее об игре, о ее магии - ну надо же, настоящая светлая фейри, большая редкость. Что такое светлая? Вы посмотрите кодекс, там все это есть, просто редкий психотип, далеко не у всех игроков просыпается магия. А Лиля заторможено отвечала и пыталась сопоставить кусочки пазла: в центе ведутся исследования. Перспективные. Связанные с погружением. Их спонсирует весьма серьезный человек, по нему заметно, что серьезный, и тусня глядит на него с нескрываемым уважением. А если добавить его интерес к кельтике и фейри... И ее собственный психоз на почве реальности персонажей и мира - а вдруг не психоз?! Нет. Слишком мало информации и слишком невероятное допущение. Такое бывает только в фантастике.

   И только в фантастике бывает, что серьезный человек вдруг проникается симпатией к белесой мышке, плюет на тусню и беседует с мышкой о мифологии - не просто так, общими фразами, а ему явно интересно ее мнение! Тем не менее, они как-то незаметно перешли с кельтской мифологии на скандинавскую и славянскую; Элин рассказывал увлеченно, позабыв о джентльменской сдержанности, откровенно радовался пониманию и Лилиному интересу, особенно к некоторым параллелям...

   - Кажется, я слишком увлекся, - вдруг оборвал сам себя. - Сказывается преподавательское прошлое, хлебом не корми, дай прочитать лекцию. Совсем вас заболтал.

   - Но мне очень интересно! - запротестовала Лиля.

   - Благодарю вас.

   Элин поцеловал ей пальцы; вышло галантно, интеллигентно и очень приятно. Не то чтобы он нравился Лиле... то есть нравился, но не как Эри или Ильяс, а скорее как родственник. Дядя или отец. Или дедушка. Наверное, это хорошо, когда есть такой вот дедушка.

   От удивления собственным реакциям Лиля даже забыла отнять руку.

   - Вадим Юрьевич...

   - Надеюсь, мы продолжим нашу беседу. - Он легко пожал ее ладонь и улыбнулся, совсем тепло и по-родственному. - Вы же не откажете? А до того, если позволите, я пришлю вам прелюбопытную книгу. Теории профессора Лайна не получили широкого распространения, слишком фантастичны. Но, на мой взгляд, именно они ближе всего к исторической правде. Надеюсь, вам в самом деле будет интересно.

   - Да, конечно, благодарю вас.

   - Не стоит. И до встречи, Лиля.

   Элин поднялся, Лиля тоже. Ответила улыбкой на старомодный полупоклон. А когда Элин ушел, едва перебросившись несколькими фразами с Вовчиком, поймала себя на мысли: надо непременно узнать, что за исследования. И провериться у психиатра. Если психоз - лечиться, а если нет... что будет, если не психоз, пока даже страшно было думать.

   Да, собственно, думать и не получилось. Внезапно около нее образовалось несколько дам, и Лиля поняла, что сейчас ее будут клевать. Потому что она нечаянно наступила дамам на половину больных мозолей, и Ильяс был из этих мозолей не самой крупной.

   Сакс осторожно, чтобы не сломать, отложил перо, не дописав последние слова баллады, и еще осторожнее закрыл книгу, все еще пахнущую олифой. Посмотрел на исписанный неровными строчками лист, потер ноющую ключицу, и, смяв лист, бросил в стоящую рядом со столом жаровню. Глядя, как лист неохотно разгорается, Сакс снова вспоминал обещание Лиле: "я вернусь". Вот она и вернулась. Строчками "Удивительной и правдивой истории о великом короле, его доблестном рыцаре и озерных девах". Волшебных девах, что явились в ответ на молитвы голодного и обиженного народа, чтобы возвести на престол законного доброго короля. Те девы вышли из холмов, увидели изгнанного чужаками из родного дома принца, полюбили его и помогли вернуться на трон отцов и дедов, а вместе с законным королем в королевство вернулись благодать и процветание.

   Дев было три. Первая поделилась с принцем своей мудростью и волшебной силой, вторая воевала бок о бок с принцем, а потом осталась его возлюбленной, а третья... третья заколдовала пением врагов принца. Но врагов было слишком много, так что ей пришлось вложить в пение всю душу и всю свою любовь к принцу. И умереть.

   Баллада была очень красивой, героической и правильной. Ее писали лучшие менестрели, ее напечатали в королевской печатной мастерской и раздарили по книге всем лордам и рыцарям, куплеты из этой баллады распевали на городских площадях и в тавернах. А лорд-наставник, тот самый лорд-наставник, что учил Артура и Брандона, посчитал, что королевскому побратиму будет весьма полезно знать самую любимую народом историю - наряду с этикетом, геральдикой, арифметикой и прочими совершенно необходимыми правой руке короля науками. В том числе чистописанием.

   Лист с кривописанием догорел. За окном королевской библиотеки совсем стемнело, и из темноты сквозь приоткрытое окно доносились обыденные, мирные звуки: перебранка служанок, стук тележных колес по булыжнику заднего двора, конское ржание, скрип флюгера на башне, тихая ругань играющих в кости стражников...

   С победы прошло без малого полгода. И до сих пор Сакс не мог толком поверить, что в Тейроне мир. Что мудрые ушли, Брандон - законный король, Киран - тан и канцлер, а он сам - вообще непонятно кто. Прикрывать короля от стрел и клинков больше не надо, в придворных интригах Сакс ничего не понимает, в кирановых нововведениях - тем более. Только и делает, что целыми днями читает, слушает лорда-наставника и делает умное лицо на королевских советах. И поддакивает Кирану с Брандоном, словно его мнение может что-то значить.

   От советов Сакс уставал больше, чем от починки крыши или рубки дров. Дома после тяжелого дня удирал в лес или к озеру, а тут - еле добирался до постели, а утро наступало, стоило только закрыть глаза. Зато ничего не снилось. Совсем. Ночному забытью Сакс радовался: видеть во сне холм, заплетенный жалей-травой, было слишком больно. А так можно было терпеть. И ждать.

   Вот и дождался.

   Взгляд снова упал на книгу. Правдивую, дери ее сворой, историю. Каких боуги ради Брандон позволил написать такое? Что ему, мало было того, что Лиле умерла за него, надо было еще и это... эту...

   Сакс вскочил, со скрежетом отпихнув тяжелый стул, и устремился прочь - от правильных историй, от кривописания и дипломатии с арифметикой. Надо проветриться, успокоиться, чем-нибудь заглушить боль под ключицей и уснуть до завтра. А завтра снова - учиться. Потому что Лиле все равно вернется, и когда она вернется - он не допустит, чтобы ее обидели. Значит, в Тейроне должен быть мир. И Сакс должен иметь возможность ее защитить. От всех. Как угодно. Только чтобы она больше никогда не уходила.

   В дверях он столкнулся с Кираном.

   - С ног собьешь, лось!

   Сакс лишь пожал плечами, мол, лося не заметил - сам виноват.

   Вздохнув, канцлер посмотрел на Сакса снизу вверх, - когда это Киран стал ниже ростом? - и вдруг усмехнулся.

   - Заучился? Бывает. Это ничего, это мы поправим. Я собственно, за тобой пришел. Хватит чахнуть в пыли, пошли.

   Как всегда, вовремя, подумал Сакс и молча последовал за канцлером. Помахать мечом или пробежаться десять раз вокруг стен дворца, вроде как ради тренировки королевской гвардии - сейчас будет в самый раз. Но вместо плаца или казарм пошли к людским, черной лестницей. Той самой, которой они с Лиле добирались до покоев принца Артура. Так что когда Киран отворил дверь в кладовку и приложил к стене за бочками асгейрово солнце, Сакс почти не удивился. Но и спрашивать, что задумал канцлер, не стал. Сказать по чести, ему было все равно.

   Из дворца они с Кираном попали не в памятный овраг, а просто за дворцовую стену, прямо в один из тупичков верхнего города. Поплутав немного по закоулкам, вышли к таверне. Самой обычной таверне, только большой. Называлась она, Сакс сощурился на едва освещенную факелом у входа вывеску, "Золотая шпора". А нарисовано на вывеске было почему-то стремя.

   - Давай, заходи. Здесь отличные кобылки, тебе понравится, - хмыкнул Киран и подтолкнул его в спину.