почему не отвечал?
— Отвечал.
— Вот это твоё, — мужчина повторил мальчишкино движение плечами, — не ответ.
— Так другого у меня нету, — всё так же насупленно ответил парень.
— Так что же, ты собственного имени не знаешь? — удивилась женщина.
— Деда меня Мальчиком звал.
— А родители? Или другие родственники? Кто-то есть у тебя, кроме дедушки?
— Нету.
Госслужащая вздохнула, переглянулась с коллегой. Они отошли и понизили голос, но сероглазый мальчишка их разговор всё равно услышал — слух у него был чуткий, как у кота, и такие же, как у кота, движения — бесшумные и текучие, поэтому те двое не заметили, что он подобрался к ним чуть ближе.
— Ну, с дедком-то всё понятно, — сказала женщина, — ему и лет не меньше восьмидесяти, и головой уж слаб, и не видит ничего. Насчёт таких распоряжения конкретные. А парня — в распределитель. Там умоют и чипируют. В семью его вряд ли пристроят — слишком взрослый, таких редко забирают.
— Отправят в дом сирот?
— Всё лучше, чем здесь. Там еда, крыша над головой и хоть какая-то школа. Но может, ещё и с семьёй повезёт. Иногда ведь и подросших берут. — Она невесело вздохнула и вновь что-то пометила в бланках. — Забираем обоих! — крикнула водителю фургона, ждавшему у входа в бар.
Тот кивнул и затушил сигарету.
— Пойдём, пацан!
Госслужащий приподнял мальчишку за воротник, ставя на ноги. Не грубо, скорее — шутливо, как котёнка, но мальчишка рванулся от него, чуть не оставив ворот ветхой рубашки в его кулаке, а когда вырваться не получилось, извернулся, пытаясь укусить запястье держащей его руки.
— Ты офонарел, пацан?! — тряхнул его за шкирку мужчина.
— Эй-эй! — окликнула их женщина, выбросив вперёд в успокаивающем жесте раскрытую ладонь. — Полегче, Мирон! — сказала она коллеге. — И ты полегче, — кивнула мальчику, но уже не строго, как Мирону, а добродушно.
Сероглазый перестал вырываться, но смотрел всё ещё недоверчиво. Женщина присела перед ним на корточки.
— Ты, наверное, знаешь, что сейчас идёт повсеместная программа чипизации? — спросила она. — Это такая штука, когда тебе дают имя и прочие необходимые данные, и все они записываются на маленький чип, который будет всегда при тебе.
— Знаю, — буркнул мальчишка. — Чип сюда вживляют. — Он показал на сгиб локтя.
Женщина улыбнулась:
— Да, верно. Видишь ли, ни тебе, ни твоему деду здесь жить нельзя. И без чипов тоже нельзя. Поэтому мы сейчас заберём вас и распределим по учреждениям: тебя — к таким же детишкам, как ты, а дедку твоего — к таким же старичкам, как он. Там вас чипируют, и заживёте припеваючи!
— Я не хочу! Не хочу!
— Ступай, — сипло раздалось из-за его спины. — Ступай, Мальчик! — Дед слепо нашарил русую голову парнишки, погладил её дрожащей от старости рукой, ероша волосы. — Так и тебе лучше будет, и мне легче.
— Я не брошу тебя, деда!
— За мной присмотрят, — ответил старик раньше госслужащей, которая не сразу придумала, что сказать. — За тобой — в доме для детей, за мной — в доме для стариков. Нам тяжело здесь одним. Эти люди пришли помочь, верно? — Он повернулся в сторону женщины, и что-то такое мелькнуло в его лице, в его слепых глазах, отчего она поняла — старик знает, что его ждёт.
— Да, — коротко ответила она.
Сперва обоих привезли в распределитель, похожий на поликлинику и тюрьму одновременно, и там разлучили, дав возможность попрощаться. Ночью Мальчику не спалось, но лежал он затаившись, подглядывая лишь сквозь узкую щёлку из-под опущенных ресниц. В коридоре, в приоткрытую дверь комнаты, в которой, помимо его койки, стояло ещё семь таких же, виднелся стол дежурной, заполняющей какие-то бумаги в жёлтом круге света от настольной лампы. Раз в несколько минут по коридору, между приоткрытой дверью и столом дежурной, проходил охранник.
Мальчик не спал, но его соседи уже мирно сопели, а кто-то даже похрапывал — вполне по-взрослому. Вновь пройдя мимо стола, охранник помедлил, с тихим смешком перекинулся с дежурной парой слов, которые Мальчик не расслышал.
— А мне ещё утром ехать, — сказал охранник чуть громче, — стариков везти в Роговино.
— Далеко их в этот раз! Как хоть ты после ночной поедешь? — удивилась дежурная.
— Так подменить попросили за двойную, я и согласился. Да там не дальше остальных — часов за восемь обернёмся. И машинка в этот раз хорошая — дали серый, — охранник назвал незнакомую Мальчику марку автобуса, — тот, который с тонировкой. Его вести — одно удовольствие.
— Всё равно тяжело.
— Им тяжелее, — помрачнев, ответил охранник.
— Всё губернатору «спасибо», сверло ему в очко! — фыркнула дежурная. — мы уж с девками обсуждали, каким это надо быть отшибленным, чтобы такое творить! Мешают ему эти старики бедные, городской вид портят, статусность понижают, бюджет расходуют, тьфу! — Она сердито смахнула со своих бумаг капельку слюны. — Ну не чипировал бы их, ладно — и уже экономия приличная вышла бы. Так нет! Нормальные люди дома престарелых за бюджет организуют, а эта шельма стариков по заброшенным деревням умирать развозит, паскуда! Но Господь шельму метит — помяни моё слово, ему ещё отольётся, да всемеро! Удивляюсь, как до сих пор всё с рук сходит…
— По закону-то там всё чисто: вроде как натуральное хозяйство, огороды, ну и консервами их на четыре месяца в дополнение обеспечивают.
— И что? — повысила тон дежурная, но, спохватившись, вновь перешла на громкий шёпот: — И что? Там кто слепой, кто лежачий, кто безрукий — какое натуральное хозяйство? Эти три курицы на развод, пачка семян и банка консервов их спасут, что ли? Не все ходячие себя-то обслужить могут, не то что грядки копать да лежачих обихаживать! Если бы это в народе озвучили, волонтёры бы нашлись, кто за так к ним бы ездил — вот тебе и ноль расходов в бюджете, но нет…
— Если бы это в народе озвучили, сидеть бы губернатору в «уютной» комнате метр на два с решетчатой дверью, — хмыкнул охранник. — Но, думаешь, он не подстраховался? Там всё схвачено, за всё заплачено. Не подкопаешь! А попробуешь — тебя же в этой ямке и похоронят. Оно надо?
— Не по-людски это, — вздохнула дежурная. — Во сколько завтра выдвигаетесь? До свету, поди?
— В полпятого, — кивнул охранник.
Дальше Мальчик не слушал. Он бесшумно, — так, что ни одна скрипучая пружина не взвизгнула — стёк с кровати и затаился у выхода, чтобы при первой же возможности выбраться отсюда. Он не думал о том, что может заблудиться в бесконечных серых коридорах распределителя и не найти дорогу в подземный гараж; не думал, что узнать нужную машину окажется не так-то просто, а ещё сложнее — пробраться в неё и
