Вот же, доигралась в расследования! Кругом мерещатся то ли нечистая сила, то ли шпионы!
- Не волнуйся за меня, Сень, - дождавшись паузы, прервала она приятеля. - Ильяс здесь совершенно ни при чем, мне просто нужно убедиться.
- Ладно, - сдался Сенька. Покачал головой и протянул ей вырванный из блокнота лист. - Держи. И если что - звони. То есть вечером сегодня непременно позвони и скажи, что узнала. Договорились?
- Ага! - Лиля вцепилась в листок и полезла в сумку за телефоном. - Да ты не беспокойся, я вот прямо сейчас...
Не договорив, она начала набирать номер.
Ответили гудке на восьмом, когда Лиля уже собиралась отключиться.
- Слушаю вас, - голос показался каким-то знакомым, но Лиля только сморщила нос: паранойя, лечиться надо!
Глубоко вдохнула и, очень стараясь не тараторить, проговорила:
- Здравствуйте... - еще раз заглянула в Сенькину бумажку, - Федор Антонович. Меня зовут Лиля Тишина, я играю в "Дорогу домой", встречаюсь с господином Блоком и мне очень нужно с вами поговорить.
На том конце провода мгновение помолчали, а потом велели:
- Приезжайте. Сегодня. Записывайте, - и четко продиктовали адрес. - За полтора часа доберетесь?
- Да, конечно, через полтора часа буду!
Следователь отключился, а Лиля торжествующе посмотрела на Сеньку. Тот снова хмурился и качал головой, но больше ее отговаривать не стал, только спросил:
- Уверена, что хочешь поехать одна? Суббота послезавтра, ничего ж до субботы не изменится. Давай лучше вместе.
Вместо ответа Лиля перегнулась через стол, поцеловала Сеньку в щеку и, схватив с вешалки куртку, побежала к выходу.
***
Следователь не понравился Лиле с первого взгляда и первого слова. Чем - она сама толком не поняла. Сухой, подтянутый, с резкими, чуть лошадиными чертами, очень похожий на англичанина, Федор Антонович производил подавляющее впечатление. Особенно его усиливал голос: четкий, с командными интонациями и очень знакомый, словно Лиля слышала его совсем недавно и при крайне неприятных обстоятельствах. Только вспомнить не могла, при каких.
И ладно. Неприязнь сунем в карман, подумала она, проходя за ним в единственную комнату, и улыбнулась.
- Садитесь.
Указав на стул возле письменного стола, следователь сел напротив, положив руку на пухлую картонную папку казенного вида, и принялся отбивать пальцами рваную дробь. Следователь и сам был какой-то нервный, напряженный, и не улыбался даже из вежливости. Зато внимательно разглядывал Лилю. Как на допросе!
- Федор Антонович... - начала Лиля, не настроенная держать паузу.
- Вам нужно уехать из Москвы, - оборвал ее следователь. - Немедленно. И ни в коем случае не с господином Блоком.
- Но я же только что вернулась! - вырвалось само собой. Лиля потрясла головой. Что это она, оправдывается? C какой стати, интересно? - Федор Антонович, почему вдруг уехать?
- Потому что вы попали в нехорошую историю, Лилия Владимировна. - Следователь прихлопнул папку ладонью и по-птичьи склонил голову набок. Снова странно знакомый жест! Но они совершенно точно никогда раньше не встречались! - Что вы вообще знаете об игровом центре и господине Блоке?
Лиля нахмурилась и мотнула головой.
- Немного. Если вы не спрашиваете о мелочах.
- Живете с человеком целых три месяца и ничего о нем не знаете. Не слишком разумно. - Следователь укоризненно покачал головой. - Но, по крайней мере, вы, в отличие от остальных, хотя бы хотите что-то узнать.
- Откуда вы?..
- Я веду это дело вот уже шесть с половиной лет. Из них шесть - на пенсии.
Вместо ожидаемой обиды в его голосе зазвучала злость, глаза фанатично заблестели, словно в отблесках костра, и Лиля, наконец, поняла, почему он показался ей знакомым. Это же Фианн! Хранитель Фианн, который требовал выдать ее мудрым, как колдунью! Не такой старый, и одет в обычный свитер, и клюкой не размахивает, но жесты, голос, даже привычка по-птичьи наклонять голову - в точности те же. Значит, сходство Вовчика и Эри может быть не случайностью, а системой...
Задумавшись, Лиля пропустила мимо ушей какой-то вопрос и поняла это только по тому, что следователь замолчал, ожидая ответа.
- А? - переспросила она.
- Зачем вы пришли, я вас спрашиваю. Услышать, что ваш любовник не причастен к убийству? Тогда вам на Лубянку, там охотно расскажут официальную версию, по которой "дорожного" дела не существует в природе, а Ильяс Блок - невинная заблудшая овечка.
Слышать это об Ильясе было больно и страшно, но раз уж услышала "А", надо разобраться и в "Б".
- Меня интересует ваша версия, Федор Антонович, - твердо сказала Лиля.
- Тогда... - Следователь, наконец, раскрыл папку, и из нее вывалились фотографии. Несколько десятков лиц, мужских и женских, молодых и не очень. Кажется, среди них был и Киран. - Смотрите, это - пропавшие без вести, погибшие, сменившие место жительства и профессию, получившие наследство или приглашение сниматься в кино, женившиеся или потерявшие родителей. Официально между ними нет ничего общего. А неофициально - все они играли в "Дорогу домой" на полном погружении, большинство из них имело дело с господином Блоком, и все они попали в сферу интересов неких людей...
О "неких людях" у Федора Антоновича была целая теория. Стройная и логичная - о секретных госструктурах, которые ведут секретные исследования, и коррумпированных чиновниках, которые хотят наложить лапу на проект вместе с приносящей огромные деньги игрой. В эту теорию прекрасно укладывалось все, кроме Тейрона. Настоящего Тейрона, не нарисованного.
Лиля внимательно ее выслушала, покивала и, дождавшись паузы, вежливо спросила:
- Федор Антонович, я понимаю, что коррупция, исследования, деньги... но Ильяс-то здесь причем?
Следователь поджал губы, подтянул к себе фотографии игроков, и начал раскладывать на столе, на две кучки.
- Извольте, Лилия Владимировна. Вот, к примеру, Татьяна Анисимова, семьдесят четвертого года рождения, домохозяйка.
Перед Лилей легли на стол две фотографии, аккуратно наклеенные на картонные карточки и подписанные именем и датой. На первой была измученная и несчастная тетка, одетая во что-то темное и бесформенное. Тридцати восьми Лиля бы ей не дала - как минимум пятьдесят. На второй, датированной пятью месяцами позднее, красовалась ухоженная дама лет тридцати с небольшим, явно любимая и окруженная заботой.
Наверное, с ней случилось что-то очень хорошее, подумала Лиля. А Федор Антонович тем временем продолжал:
- Два года назад играла на полном погружении, - продолжил следователь. - После третьего познакомилась с господином Блоком, имела с ним кратковременную связь.
"С Ильясом? Эта старуха - и с Ильясом?!" - чуть не переспросила Лиля, но осеклась. Пусть рассказывает, он же не врет, у него же факты, опыт...
По словам следователя выходило, что через две недели после знакомства с Ильясом эта домохозяйка, жившая в крохотной хрущебе с мужем, тремя детьми и мамой-маразматичкой, получила наследство от дяди, с которым не общалась лет пятнадцать. Наследство составляло какую-то запредельную сумму и коттедж на Новой Риге, куда она переехала сразу же, не дожидаясь вступления в права наследования. А дядя ее, удачливый бизнесмен, умер совершенно неожиданно и при очень подозрительных обстоятельствах: его сбила машина прямо около дома, и виновных, разумеется, не нашли. Еще более странным было то, что гражданская жена дяди не стала предъявлять прав на имущество, хотя по закону могла претендовать как минимум на половину, и тут же уехала на родину, в Саратов.
- Контракт с игровым центром госпожа Анисимова, разумеется, разорвала. Далее, Ирина Кравец, восемьдесят восьмого года, манекенщица.
Здесь снова было две фотографии: до и после. До - гламурная киса, крашенная под Мерилин Монро, такую хоть сейчас на тусню к Вовчику, разве что выражение лица подкачало. Депрессия, что ли, у нее?
- Перебивалась мелкими заказами, личная жизнь не складывалась, полгода плотно сидела на игре, - продолжал Федор Антонович. - После второго погружения познакомилась с Ильясом Блоком, провела с ним три месяца, была его моделью. Отказалась от миссий. Сейчас - звезда журналов.
Звезда журналов была на второй карточке. Кроме черт - ничего общего. Рыжая, как морковка, лукавая, интересная, на такое лицо обязательно обратишь внимание. Все же Ильяс очень талантлив...
Подумала - и чуть не поперхнулась. Талантлив, да. Может из белой лабораторной мыши сделать Русалочку. В смысле, сделал.
- А вот, извольте, Дмитрий Никишев, играл этой зимой, позировал господину Блоку для рекламы. Пропал без вести.
На эту карточки Лиля даже не смотрела толком. Не хотелось. Вообще хотелось отсюда сбежать, прямо сейчас, и не слушать больше ни слова!
