— Подожди, — я остановил повернувшегося ко мне спиной мальчишку. Тот остановился, кажется, даже боясь пошевелиться, так и замер с поднятой ногой. — Объяснишь мне, почему вдруг на вас объявили охоту? Что такого ценного имел твой отец, что ради этого его убили?
Гарсия медленно повернулся. Несколько секунд смотрел на меня, и во взгляде его была смесь любопытства, насмешки… и надежды.
— На земле, что принадлежит семье Лавлесс нашли крупные месторождения редкоземельных элементов, — наконец, заговорил он. — В частности — лантаноидов. Еще точнее — лютеция. Знаешь, что такое лютеций?
Я достал планшет. Несколько минут парень терпеливо ждал. Наконец, я отложил пародию на компьютер, откинулся на подушке. Поймал вопросительный взгляд мальчика. Вздохнул:
— Теперь знаю.
Роберта, кажется, удивилась.
— Нагуглил, — пояснил я. Рок за их спинами усмехнулся. Датч фыркнул:
— Наизобретают интернетов, не поймешь, знающий перед тобой человек, или просто… «нагуглил».
Я усмехнулся, умилившись такому мышлению. Но продолжал смотреть на Гарсию, задумчиво. Секунд через десять ему стало неуютно под этим взглядом:
— Что?
— Лютеций, — стал размышлять вслух я. — Добывать его трудно, да? Требует больших затрат, да? И реализовать на рынке не выйдет, ибо все покупатели достаточно… специфичны, да?
Глаза Роберты расширились в понимании. Забавно, насколько легко увидеть несуразность со стороны.
— Что ты хочешь сказать? — а вот Гарсия еще не осознал все до конца.
— Картели никогда не стали бы заниматься подобным, — пожал я плечами. — Во-первых, доход будет далеко не сразу: пока наладят добычу, очистку и транспортировку, пройдет года два. Преступные организации обычно не тянут такие долгосрочные проекты. Обычно они пытаются получить все и сразу. Второе: расходы. Представляешь, сколько надо вложить в добычу, чтобы получить первую партию лютеция? Картели не потянут такое. Третье: доходы. Они будут только если найдутся покупатели. Конечно, можно предположить, что у картелей есть «карманные» покупатели лютеция, но, по моему мнению, этот рынок давно уже поделен… Вывод?
— За лютецием охотились не картели, — задумчиво постучал пальцем по нижней губе Гарсия.
— Ай, какой умный мальчик, — похвалил я паренька.
— Тогда зачем они охотились? — спросила Роберта, бросив на меня любопытный взгляд.
— За лесом, — пожал я плечами, прежде чем успел прикусить язык.
— Лесом? — ну, вот, вцепилась, теперь стряхнуть Гончую уже не удастся.
— Ага. Уверен, у вас там какие-то очень особенные деревья, — ответил я равнодушно.
Блин, а красивая комбинация. Ну, Эда, если это ты все придумала, то я тобой восхищаюсь! Как просто, и, одновременно изящно все должно было пройти.
То, что лютеций нужен американцам, думаю, уже очевидно, ибо только с ними Эда могла сотрудничать столь плотно. Уверен сначала они постарались уладить дело миром: попытались договориться с доном Диего, попытались выкупить у него землю, или даже просто права на разработку месторождения. Ага. Разбежались. Бывший глава семьи Лавлесс уперся рогом, не желая разбазаривать и так уже уменьшившиеся семейные владения. И никакие уговоры не помогли. Тогда американцы начали действовать более радикально: они просто натравили на Лавлесса картели, используя мой план с фирмой «Поле Чудес». Уверен, идея с похищением паренька — их рук дело. Ведь, как красиво могло получиться: паренька похищают, а американцы, оседлав белую кобылку, и надев свои самые начищенные доспехи, обращаются к Лавлессу с предложением: мы твоего сынка освобождаем, а ты нам за это сдаешь месторождение лютеция. Ослепленный горем папаша, конечно, соглашается, и американцы получают месторождение вообще бесплатно. А Эда получает разгромленные картели, столкнув их лбами со своими же соотечественниками.
И все ведь могло получиться! Если бы у дона Диего не было туза в рукаве, в виде одной очень боевой горничной, которая в одиночку выкашивает группу спецназа. А еще они не учли Балалайку, почуявшую слабину картелей, и решившую избавиться от очередных конкурентов. С другой стороны, даже если бы Балалайка забрала молодого Гарсию, то, наверняка, Эда сумела бы с ней договориться… Конечно, если бы парня не застрелили мимоходом. Самое смешное, что даже в этом случае, сама Эда ничего не теряет — ее результаты операции своих соотечественников интересуют постольку-поскольку. А вот картели в любом случае получают по мозгам, и свою деятельность в Роанопуре почти прекращают. Открывая широчайшие возможности для работы Церкви Насилия по контролю за наркотрафиком. Весело, если, конечно, я прав.
Но все пошло не так. Дон Диего решил сам освободить сынка, заюзав свой самый мощный резерв: телохранительницу-горничную. Американцы пролетели. И, когда осознали свой пролет, решили действовать еще более радикально: просто исполнили дона Диего, считая, что Гарсия не будет столь упорствовать. Ну, или, что с ним легче договориться. Или просто не успели исполнить и мальчишку — помешала Роберта. А Эда все равно получила все, что хотела…
А теперь самый главный вопрос. Причастна ли моя любимая монашка к убийству Ласточки? Ну, и сеньора Лавлесса, заодно.
Хм. Хороший, однако, вопрос. Надеюсь, нет. Убивать ее очень не хочется.
В любом случае, пообщаться с ней не помешает.
— Так что за лес? — осторожно напомнил о своем существовании Рок.
— Лес? — я заморгал, выныривая из мира невеселых дум.
— Тот, из-за которого картели «наехали» на отца Гарсии?
— А… не обращайте внимания, — я отмахнулся. — Такая русская фигура речи. Что-то вроде «Идите лесом» или «Лес всех рассудит».
— Хм, — пробормотал Датч. — Никогда не слышал.
Я пожал плечами.
— Теперь ты ответишь на наши вопросы? — Роберта. Я говорил, что если она вцепиться, то уже не отпустит?
— Ммм… Давайте, сначала найдем тех, кто убил наших близких, — я твердо глянул в глаза паренька. Тот смотрел слегка удивленно, но с надеждой. — Мне нужно сделать только один телефонный звонок…
Номер Игоря. Длинные гудки. Четыре секунды. Шесть. Восемь…
— Босс! — о, да он волнуется. Приятно.
— Привет. Слушай. А сколько времени у тебя займет взлом американского спутника слежения?
Разговора с Балалайкой избежать не удалось. Хоть я и пытался отбрыкаться изо всех сил. Понимал, что ей от меня что-то нужно, осознавал, что ей донесли о каждом слове, что прозвучало в одной из медицинских палат «Отеля Москва». И не допускал мысли, что ее удастся переубедить так же легко, как остальных. В чем бы не пришлось ее переубеждать.
— Присаживайся, — ее короткое приглашение звучало, как приказ.
Я скосил глаза в сторону двух парней, стоящих у двери в ее кабинет, мазнул взглядом по пистолету, который демонстративно лежал на столе, в пределах досягаемости ее руки. Оценил расстояние от стола до кресла, на которое мне предложили сесть, понимая, что ни дотянуться до оружия, ни совершить какие-то манипуляции так, чтобы этого не заметили, при таких раскладах, невозможно.
Что-то готовилось. Убрать меня решили что ли? Да не, быть не может. Если бы хотели, не лечили бы столь тщательно, не предоставили бы палату со всеми удобствами. Грохнуть меня могли гораздо раньше, так что марать потрясающий ковер в кабинете Владилены Николаевны нет никакого смысла. На первый взгляд.
Женщина склонила голову набок, с видимым любопытством оценивая мою реакцию. Во взгляде ее таилась насмешка, и я снова подумал о том, насколько же она красива. Даже уродливые шрамы придавали ей какой-то особенный шарм. Хотя, может быть, все дело в тщательно подобранном сочетании одежды и макияжа, которое подчеркивает достоинства и скрывает недостатки? С другой стороны, с возможностями современной медицины, шрамы она могла бы и убрать. Не убрала. Что бы это значило?
Щелк. Звук гильотины, срезавшей кончик сигары, заставил меня ощутимо вздрогнуть.
Я сел.
— Вы, как всегда, обворожительны Владилена Николаевна, — голос у меня, несмотря на все старания, получился слишком сухим. Огромное черное пятно безразличия все еще занимало большую часть мыслей, хоть и не было столь всепоглощающим, как сразу после смерти Ласточки. Наверное, отдых помог.
— О? — она облокотилась на краешек стола, подперла подбородок тонкой ладошкой. Взгляд ее не изменился: на меня по прежнему глядели бездонные голубые глаза, с притаившейся в их глубине насмешкой. — Если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы сказала, что это тонкая издевка…
Внутри шевельнулось беспокойство. Не хотелось бы, чтобы Балалайка думала, что я хочу ее оскорбить.
— …Но, в твоем случае, буду считать, что ты пытался сделать мне комплимент.
— Пытался? — я слегка приподнял бровь. — Значит, у меня не получилось?
