— …Но, в твоем случае, буду считать, что ты пытался сделать мне комплимент.
— Пытался? — я слегка приподнял бровь. — Значит, у меня не получилось?
Она позволила себе улыбку. Но развивать тему не стала. Заглянула в ящик стола, достала несколько папок. Я безразлично глядел на ее манипуляции.
— Хочу, чтобы ты ознакомился кое с чем, — ее улыбка стала предвкушающей. — Возьми.
И протянула мне одну из папок.
Брать не хотелось. Вот честно. Это была даже не интуиция, а отчетливое понимание: в этой папке хранится что-то, чего я знать не захочу. Совершенно нет.
С другой стороны, выбора-то особого мне не оставили. Я встал со своего места, взял стопку бумаг в картонном переплете.
— «Личное дело № 48976. Совершенно секретно.», — вслух прочитал я на обложке, усаживаясь обратно и не спеша раскрывать папочку. — Не имею привычки копаться в чужих личных делах, Владилена Николаевна. Тем более, в секретных.
Да, я нарывался. Но та апатия, которая все еще и не думала отпускать, позволяла не оглядываться на последствия.
— О? — улыбка Балалайки стала шире. — «Чужих»?
Я похолодел. Так-так. Похоже, кто-то собрал на меня информацию. И это плохо, ведь вполне может возникнуть куча вопросов о моем прошлом до того, как я засветился в Роанопуре. Сомневаюсь, что некто Артур Токарев существовал в этом мире до моего попаденства.
Ладно. Посмотрим, что пишут.
Я раскрыл папку. На первой странице было несколько фотографий. На которых был изображен я… Или не я.
Черт, ничего не понимаю. С одной стороны, это определенно был я, только гораздо моложе — лет эдак на пятнадцать. В этом не было никаких сомнений. С другой стороны: одежда на большинстве фотографий — я такую никогда не носил. И окружение — этих людей, с которыми дружески обнималось мое тело на одной из фоток, я никогда не знал. А еще на одной из фотографий я позировал с дипломом об окончании Высшей Школы КГБ им. Ф.Э. Дзержинского. Охренеть. Я-то точно в школах КГБ не учился! Более того, в моем мире, эта школа давно называется по-другому! Академией ФСБ, что ли?
— Владислав Стечкин, — в руке у Балалайки оказалась копия моей папки и она стала зачитывать самые интересные, на ее взгляд, места. — Родился в 1984. Сирота. Выпускник приюта. Окончил среднюю школу с отличием. Армия. После армии поступил в Высшую Школу КГБ. Окончил с отличием… Так… Отзывы педагогов, сплошь положительные… Навыки владения огнестрельным и холодным оружием — высокие… О! Третий дан, и черный пояс, по каратэ-до… Ага! Был завербован для оперативной работы. В 2005 был внедрен в одну из крупных преступных группировок… Ну, детали этой работы нам не интересны… А! Вот! Нашла. С 2006 — внедрен в американскую компанию «General Dynamics». Детали работы засекречены. В 2010 — погиб при исполнении.
Балалайка взяла паузу, глянула на меня из под ресниц. Она улыбалась.
— И? — я снова нарывался, но женщина пока спускала мне мою наглость. К чему бы это?
— Чтобы оценить всю картину, оставим, пока, Владислава Стечкина в покое, — ко мне перекочевала вторая папка, с надписью на английском: «General Dinamics. Личное дело менеджера по техническому обеспечению компании Александра Томпсона». Раскрыв «дело» я снова увидел себя. Но уже в другом окружении: на фоне американских небоскребов, в компании учеников, позирующего с дипломом об окончании Нью-йоркского технического университета.
— Вот, кстати, забавно, — продолжила Балалайка. — Сначала Стечкин, теперь Томпсон… Ладно, опустим. Итак. Александр Томпсон. Родился в 1984, в Колумбусе, штат Огайо… Так, школа, колледж, неинтересно… В армии не служил по состоянию здоровья… Ага. Вот. В 2006 принят на работу в компанию «General Dynamics», в отдел технического обеспечения… Забавно, да?
— То есть, — осторожно предположил я, — Александр Томпсон был легендой… Владислава Стечкина?
— Мне так нравится наблюдать, как ты называешь свои предыдущие имена, — умилилась Балалайка. — Прямо, как будто в первый раз их слышишь.
Я их, реально, в первый раз слышу.
— Обрати внимание на проработанность легенды, — улыбнулась глава «Отеля Москва». — По большому счету, вся информация проверяема, и… знаешь что? Она подтверждается. Документально. В Колумбусе действительно жила чета Томпсонов, у которой действительно был сын — Александр. Непонятно только, насколько на него был похож Владислав Стечкин, но единственный оставшийся в живых член семьи Томпсонов — дед Александра — 97-летний старик, впавший в маразм. И он такой уже лет двадцать. Так что «любимого внука» на фотографии он опознает. Александр действительно учился в колледже, все подтверждено документально. И даже фотографии того выпуска есть, на которых — вполне себе твое лицо. Сколько труда и денег стоило заменить все фотографии в колледже — я даже не представляю. В Нью-йоркском институте все сложнее — там фоток не найдено, и из выпуска мистера Томпсона никто не помнит, но это и не удивительно, учитывая, что он учился, как и многие другие, заочно. Но в списках имя значится… Так. В 2008 оформил опекунство над приютской девочкой пятнадцати лет. Она, кстати, до сих пор пособие получает от компании «GD» за смерть сотрудника при исполнении, и получать всю жизнь будет. Обеспечил, короче, девчонку… Круто, да?
— Круто, — согласился я, равнодушно. Изображать равнодушие, кстати было легко, и хотя часть меня сейчас билась в панике и в растерянности, но пятно апатии все еще было слишком велико.
— Идем дальше, — Балалайка перевернула страницу. — Так… премии, поощрения за отличную работу, повышения… За четыре года работы в «GD» Александр поднялся до начальника отдела… А в 2010 погиб в автокатастрофе, при выполнении служебных обязанностей… Так… где-то тут были материалы… Ага. Вот… Тело сильно обгорело, так что опознать его не смогли. Сильная деформация челюсти не позволила провести опознание и по этому признаку. Сделали анализ ДНК, который однозначно подтвердил, что погибший — действительно Александр Томпсон.
Она сделала паузу, глядя мне в лицо и, очевидно, ожидая моей реакции. Я молчал, изучая предоставленные мне папки. И медленно понимал, что этот Владислав Стечкин на мелочи не разменивался. Если уж легенда — то проработанная до конца. Даже смерть свою он устроил по всем правилам, не оставив и капли подозрений. И то, что КГБ не проверило тело своего сотрудника, тоже понятно — так бы они раскрыли его двойную жизнь, и рассекретили всю операцию. А сколько данных успел передать Стечкин, скрываясь за личиной Томпсона, даже представить сложно. Так что пришлось им довериться результатам американской экспертизы.
— И все бы ничего, — так и не дождавшись моей реакции, продолжила Балалайка, одновременно раскрывая следующую папку, — так бы и закончилась история одного малопримечательного американского обывателя, и одного очень примечательного русского агента, но примерно в это же время в Гонконге появляется некто Е Цзы Оу… Кстати фамилия Оу — это фамилия еще одного легендарного оружейника, правда уже китайского, и уж больно древнего. Но тенденция прослеживается, да? Стечкин, Томпсон, Оу… и Токарев. Забавно.
Я молчал. А что я мог сказать?
— Итак. Мистер Оу… — очеивдно, Балалайка ждала, что я как-то отреагирую, но затягивать паузу не стала и, поэтому, продолжила чуть раздраженно. — Ты открой папочку-то, полюбуйся на знакомую рожу… Опять же. Бизнесмен. Данных много — все подтверждаются. Документально, и даже несколько свидетелей есть, которые даже на суде готовы выступить с признанием: Е Цзы Оу их друг детства/одноклассник/коллега по работе, с которым они прошли рука об руку всю жизнь. Короче, проработанность легенды, в очередной раз, на самом высоком уровне. Даже нашим спецам понадобилось время, чтобы все это выяснить, и сопоставить некоторые факты… Уж не знаю, где засветился господин Оу, но уже через два года ему тоже пришлось погибнуть. Как говорят свидетели — его смыло в воду. Тело, конечно, не нашли. Кстати, в Гонконге у него осталась безутешная жена, которая, как говорят, до сих пор льет слезы по почившему муженьку… Может, съездишь, проведаешь вдову-то? Красивая, говорят, женщина.
Я закрыл папку. После первой они были уже не так интересны. Глянул на Балалайку, спокойно выдержав ее взгляд.
— И вот, наконец, — после недолгой игры в гляделки, с некой даже торжественностью, произнесла Балалайка, — остался последний персонаж. Артур Токарев.
Она раскрыла последнюю папку, копия которой была передана мне. На обложке этой никаких надписей не было, кроме названия: «Артур Токарев». И знак вопроса. Весело.
— Итак, — взгляд Владилены заметался по строчкам. — Родился тогда же… семья: мать и отец. Живут в деревне в Воронежской области, хотя оба москвичи… вот только на месте дома Токаревых там пепелище, мы проверяли, а соседи говорят, что семья переехала. Куда — неизвестно. Есть сестра — учится где-то за границей, ее найти не удалось. Закончил школу. Армия: Амурская Пехотная рота № 159. Звание: ефрейтор… После армии — учеба в Московском Педагогическом, специальность — филолог. Учителя, кстати, тебя не помнят, хотя по документам ты там и числишься. В 2009 господину Токареву было предъявлено обвинение в доведении до самоубийства девушки по имени Светлана Городецкая. До суда дело не дошло, развалилось «за отсутствием состава преступления»… Вот этого я не совсем понимаю. Зачем было городить огород, и придумывать какое-то обвинение, какой-то суд? Лишние проблемы. Пусть, опять же, документы по делу все есть, и их мы даже нашли. Вот только, прокурор этого дела не помнит. А память у него великолепная — профессиональная. И зачем было придумывать эту Городецкую с ее самоубийством?
