Он подбежал к тигру и стал иступленно колоть его острогой. Зверь пострадал в какой-то схватке, на шее зияла рана, весь он был измят, может быть, затоптан.
Вырубив заветные клыки, Свирк испытал еще один душевный подъем и в своих глазах сразу стал героем. Тело тигра стащил в воду, зацепив острогой, оттолкнул к глубокому месту.
Теперь можно являться на новый суд. И он явился.
На пути к пещерам встретил охотников, которые, как он и рассчитывал, были поражены, словно встретили не человека, а духа. Все забыли о нем, считая, что он давно погиб в неравной борьбе с хищниками, а он жив, здоров и на шее — ожерелье из клыков, свидетельство свершенных подвигов. Изгнанника, однако, эта встреча взволновала сильнее, чем юных охотников. В руках у них были почетные копья, луки, и чувство стыда, ранее неведомое Свирку, вдруг пробудилось в нем, он как-то сник, но быстро оправился, жадно потянулся к невиданному оружию.
— Что это? — почему-то шепотом спросил он, показывая на лук.
Юноши коротко посвятили его в тайну оружия. Свирк задумался. Значит, все-таки лесная девушка. И нет никакого чуда. Глупенькая — сделала, показала, отдала. Был бы он на ее месте…
Нехотя юноши разрешили ему осмотреть лук и стрелы, дали подержать в руках, объяснили, что к чему. Все рассмотрел, все понял Свирк. Ай да лесная девушка! Вот мы какие, Ястребы…
Известие о гибели племени потрясло Свирка. От мысли, что несчастье произошло по его вине, он весь похолодел. Когда-то давно он тайком отрезал клок волос с головы Чала и бросил в огонь. Чал должен был после этого зачахнуть и умереть. Но он вождь — пострадало все племя. Кроме того, разве Свирк не проклинал ланнов? Злые духи, выполняя его волю, расправились с ними. Если Аста догадается — ему конец. Не вернуться ли в берлогу? Нет, одному трудно, он хочет жить вместе со всеми…
Аста встретила его холодно, нисколько не удивилась, только мельком глянула на амулеты, даже не прикоснулась к ним. Постарела, белых волос прибавилось. Только у нее и у Кама были такие волосы, поэтому ланны относились к ним с особым почтением.
Ледяной взгляд Асты, ее молчание испугали Свирка, он понял, что суд будет беспощадным. Она может дать ему задание потруднее того, которое он уже выполнил. Почему она не ведет его за ограду? Окружили, как тогда, и смотрят как на преступника. Мало им этих клыков? Почему ни о чем не спрашивают? Он может рассказывать целый день!
Наконец, Аста заговорила. Пока Чала нет, судить Свирка будет она. Первая смерть прошла мимо последнего из Ястребов, хорошо. Осталось еще три смерти. Она отменяет и вторую его смерть. Он стал храбрым, ему не страшен даже тигр. Пусть он немедленно отправляется на Зеленое Озеро. Пусть расскажет Чалу и всем, кто там есть, о том, что здесь произошло. Все.
Свирк понурил голову. Идти зимой на север? Одному? Да это же столько смертей, сколько пальцев у него на руках и ногах. Если он откажется, она может сама убить его. У нее рука не дрогнет. Идти на Озеро нельзя. И отказываться нельзя. Можно обмануть — надо обмануть.
— Я пойду на Озеро. Дай мне это, — он указал на лук.
— Нет. Сделай сам.
Опять нет. Как тогда, как тогда… Как будто не было первой жизни.
— У вас лишняя девушка. Дай мне жену. Вот эту, — он указал на самую красивую, с круглым, как луна, лицом, плотную, с крепкими ногами, широкоплечую, настоящую ланку.
Девушка вспыхнула, как смоляная щепка, крикнула:
— Нет!
Он поочередно указывал на них, и все они уже со смехом повторяли:
— Нет!
Аста добавила:
— Ты еще не живой.
Они его считают мертвым. Разве мертвые убивают волков и тигров?
— Я не пойду один на Озеро. С женой пойду.
Аста пристально посмотрела на него, прищурила глаза. Свирк похолодел: в ее взгляде было что-то неотвратимо грозное.
— Я пошутил, — криво улыбаясь, сказал он. — Пойду один.
Самый юный охотник вдруг сказал:
— Я пойду со Свирком, если он не хочет идти один.
— Нет! — сразу отрезала Аста. Свирк вернулся в берлогу.
Глава третья
Мудрость Асты
Больше всего Свирка обидело не то, что Аста не дала ему лук и стрелы, не дала жену, а то, что она почти не глядела на его великолепный набор клыков, не полюбовалась ими, не пощупала… Но он обижался напрасно — Аста все успела рассмотреть. Она узнала амулет, снятый с мертвого, который сама когда-то одела на шею охотника — тот убил двух волков в один день. Этот амулет был необычным — из четырех клыков сразу, и нитка не из сухожилия волка, а из конского волоса… Другие амулеты тоже показались ей подозрительными: все они были разных оттенков, выглядели старыми. Дохлого же тигра ланны видели раньше Свирка.
О том, что Свирк живет где-то поблизости, Аста знала давно. Сначала она обнаружила силки, поставленные в таком месте, где ланны никогда не ставили. Потом увидела следы в лощине. По запаху дыма отыскала его берлогу. Видела скелет лося. Видела самого Свирка. Его появление не было для нее неожиданностью. Она не могла убить его после стольких смертей. Пусть казнит его Чал, если это необходимо. Она не стала разоблачать Свирка, потому что не хотела доводить его до крайней степени отчаяния, озлобления, он мог стать опасным для племени, опаснее десяти волков и одного тигра. Она дала Свирку возможность искупить вину перед ланнами. Если бы он доставил ее весть Чалу, она бы отменила все его смерти, разрешила вернуться в племя. Свирк мог бы еще спасти свой род.
Самая старая из ланнок, Аста знала, что ее жизнь может оборваться в любое мгновение. А ей надо дожить до встречи двух жалких остатков племени, до встречи детей с Чалом и Румой. Живы ли они там, у Озера? Как тяжело ей будет умирать, не зная этого. Если живы, племя не погибнет! Чал пришел бы сюда за ними, если бы знал, что произошло. Юноши просили отпустить их на север, но она не может рисковать судьбой племени; делить его осколок еще на две части. А идти зимой с двумя малышами на север… Нет, на это она тоже не имеет права. Сейчас на правобережье скопилось много хищников, там, где пройдет Чал, где прошло бы племя, небольшая группа погибнет. Надо ждать весны, подготовить места привалов на всем пути. Подготовить встречу, не погубить ни людей, ни собак. Потом можно и умереть.
Вернувшись в берлогу, Свирк пробыл в ней недолго. Набил сумку вяленым мясом, захватил острогу и быстро зашагал к Реке. Спрыгнул с обрыва на прибрежную полосу, снял с шеи бесславное ожерелье и швырнул его в воду.
Он мчался на север. Какое-то недоброе предчувствие овладело им. Погибло все племя, осталось мало ланнов. Это плохо. Старуха тоже скоро умрет.
Наступила ночь, а он все бежал, не сбиваясь с ритма и не думая об опасности. Смертельно усталый, свернул к обрыву и, повалившись лицом на гальку, сразу заснул. Поднялся еще до света, съел кусок мяса, побежал дальше — легко, ровно, сберегая силы.
Река струилась навстречу то днем, то ночью. Он спал урывками, не задерживаясь, бил рыбу острогой, съедал ее на ходу и снова переходил на бег. Обувь его стопталась, он снял ее и продолжал путь босиком. На ночные голоса равнины не обращал внимания. Сильный встречный ветер и слепящий мокрый снег не остановили его. Он шел на ощупь вдоль обрыва, медленно, но шел.
На коротких привалах Свирк невольно вспоминал прошлое, страдая от того, что в свое время не смог убить волка и получить почетное копье, как Чал. Почему не смог? Если бы очень захотел, убил бы не одного волка. И все было бы по-другому. Может быть, не Чал, а он стал бы вождем племени. Теперь это уже не имело значения: племени больше нет. Никто не будет заботиться о тех, кто остался в живых. Исчез главный Дух. Надо узнать, жив ли Чал, жива ли Рума. Чтобы появилось новое племя ланнов, надо всем собраться вместе, пока не поздно. Это он понимал отчетливо, потому и спешил к Зеленому Озеру. Может, еще все вернется…
Последний из Ястребов… Он гордился этим, а это плохо — один, последний. А если последний из ланнов? Если останется в живых только один ланн? Это совсем плохо, это страшнее, чем рев и вой всех тигров и волков равнины.
Он мог бы, мог бы первым увидеть лесную девушку!
Мысль о Руме словно прибавила ему сил. Вдруг только она и осталась там в живых? Если бы так было!
Ему представилась пещера… У потухшего костра лежит обессиленная Рума. Жизнь еле теплится в ее худом теле. Он согреет ее, напоит оленьей кровью… Только бы дойти!
Ветер переменился, теперь он дул в спину, бежать стало легче. Яркая остророгая луна легко врезалась в тучи и словно кромсала их на части. Свирку казалось, что по небу плывут сырые шкуры каких-то огромных животных.
От верхней части обрыва вдруг отделилась глыба земли и покатилась прямо на Свирка. Он рванулся вперед и в сторону, ближе к воде. В тот же миг разглядел, что сверху падает не глыба, а лось, увешанный волками. Запах крови остановил его — он был голоден.
