От верхней части обрыва вдруг отделилась глыба земли и покатилась прямо на Свирка. Он рванулся вперед и в сторону, ближе к воде. В тот же миг разглядел, что сверху падает не глыба, а лось, увешанный волками. Запах крови остановил его — он был голоден.
С обрыва скатились отставшие волки, один из них сбил Свирка с ног. Ухватив зверя за лапу, он вскочил, развернулся и ударил тушей по рогу лося. Другой волк налетел на него сбоку, впился зубами в плечо. Свирк, увлекая за собой хищника, свалился в Реку. Схватка под водой была ожесточенной, но недолгой. Течение вынесло охотника и его добычу на отмель. Прямо в воде Свирк начал ножом, зубами, пальцами рвать на куски задушенного волка, торопясь утолить голод. Никогда еще мясо не казалось ему таким вкусным. Все тело быстро наливалось какой-то радостной силой, и если бы не кровоточащая рана на плече, он, пожалуй, ринулся бы в новую схватку с волками.
Ему представилось, что Чал под тем самым дубом вручает ему сразу два почетных копья…
С волчьей стаей ему не справиться. Можно обойти ее по равнине, отыскать укромное место, лечь и уснуть. Так он и поступил бы, если бы не рана. Пока есть силы, надо идти. Он поднялся и зашагал к берегу, но, почувствовав неясную тревогу, остановился — острога! Она там, рядом с поверженным лосем. Без нее он не добудет рыбы. Не дойдет до Озера. А ему надо знать, живы или нет Рума, Чал, Кам, Мара. Надо сказать им, что случилось с племенем. Пусть потом его судят, как хотят. Он все равно останется настоящим охотником, родовым вождем. И почетные копья ему не нужны! На пути к чему-то самому главному в его жизни — волчья стая, которую нельзя обойти стороной…
С ножом в руке Свирк побрел по воде против течения и вскоре увидел скелет лося. Волков не было. Вышел на берег, поднял острогу и снова пустился в путь.
Он дошел. Но дорога отняла последние силы. Все надежды, которыми он жил, рухнули, как подгнившее дерево. Лесная девушка тоже никогда не станет его женой, это ясно как день. Страшная усталость овладела Свирком, даже тепло костра не согревало его. Он отказался от еды, стал ко всему безучастным. А вечером умер.
Глава пятая
По воде и суше
Потрясенные известием о гибели племени, обитатели пещеры молча сидели у трупа Свирка, словно ожидая, что он заговорит снова… Похоронили его у Болота, положив в могилу острогу.
Чал будто окаменел и не видел тревожных взглядов, которые бросали на него женщины. Тягостное молчание прервал Кам. То ли размышляя вслух, то ли обращаясь по привычке к огню, он тихо заговорил:
— Живы мы или все умерли, в глиняной пещере не знают. Ждут нас или Свирка. Свирк умер. Надо идти туда. Кому? Буря, дождь, мокрый снег, волки. Ночевать на деревьях. Мне, безрукому, идти нельзя. Уру тоже — съедят волки. Мы останемся, будем ждать. И Маре лучше остаться. И Руме, хотя она хочет скорее увидеть Юла и Рару. Должен идти Чал! Он один полетит, как птица, будет делать по два перехода в день…
— Я тоже полечу, как птица, — прервала его Рума. — Я тоже могу делать два перехода в день. Но это опасно, трудно. Надо сделать плот и плыть по реке днем и ночью, мне и Чалу…
Заговорили все разом, споря и доказывая свое право на поход, даже Ур подал голос. В конце концов все согласились: пусть плывут Рума и Чал. Рума не стала терять времени: кремневой пилой отпилила острый конец лыжи, прорезала в доске два ряда отверстий, привязала к ней жердь — получилось весло. Чал и Мара сняли часть ремней, протянутых между стенами пещеры — для связывания бревен. Кам точил топоры.
Ланны пользовались плотами редко, боялись, что унесет в Море, и потому плавали только у берега, в заливах, связывая вместе два-три бревна. Для плота, который сооружался с участием Румы, потребовалось девять бревен, уложенных в два слоя. Сучья обрубались не все, некоторые из них служили каркасом для шалаша, уключинами.
Подхваченный мощным течением, плот развернулся и поплыл вдоль берега, набирая скорость. У Чала захватило дух. Река словно передала ему часть своей силы, он чувствовал себя великаном, с упоением работал шестом, веслами, сутками не смыкая глаз.
Шалаш, сооруженный из медвежьей и бычьей шкур, укрывал путешественников от непогоды, а когда подул сильный попутный ветер, Чал заметил, что плот пошел быстрее: выдвинутое вперед бревно забурлило, рассекая воду. Шкура, выгнутая ветром, напряглась, берег быстро проносился мимо — еще одна могучая сила помогала людям. В мозгу Чала словно разразилась гроза, он с трудом постигал открытие, ему хотелось кричать, как от боли. А Рума улыбалась, наблюдая за ним, изредка подсказывала, что делать.
Несколько дней они простояли в узком проливе, пережидая бурю. Когда ветер стих, стали проталкивать плот вдоль обрывистого берега острова и увидели торчащие из глины бивни мамонта. Подплыли вплотную, Чал ухватился за бивень, пытался пошевелить его, но безуспешно. Отвалив копьем кусок нависшей глины, он увидел клочья бурой шерсти. Эта находка взволновала их больше, чем любая добыча, они были уверены, что в обрыве скрыта вся туша мамонта, но проверять было некогда.
В середине пасмурного зимнего дня Чал и Рума обогнули каменный мыс и увидели над вершиной холма белый столб дыма. Чал вдохнул полной грудью перемешанный с туманом воздух и в тишине долгого звучал его пронзительный клич:
— А-у-у!..
Первыми к ним подбежали собаки, за ними девушки с Юлом и Рарой. Такой буйной радости, таких лиц и глаз еще не приходилось видеть сыну Огня. Юноши вели себя как мужчины: молча приподняли почетные копья. Аста сидела у входа в пещеру, прислонившись спиной к ограде, лицо ее было спокойно.
Известие о подвиге и смерти Свирка обитатели пещеры встретили молчанием, оно как будто не удивило их. Только у Асты на миг вспыхнули глаза.
В пещере был большой запас дров и мяса, казалось, можно спокойно жить до весны, но, к удивлению Чала, все настойчиво стали уговаривать его завтра же вести их к Зеленому Озеру.
— Здесь плохо, — горестно качая головой, сказала Аста. — Злая вода может прийти опять.
Они давно приготовились к походу: сделали несколько волокуш, запаслись топорами, стрелами, берестой, смолистыми чурками, теплой одеждой. Девушки показали Чалу красивую обувь, сшитую из шкурок, снятых с ног оленей, с подошвами из бычьей кожи, — походную обувь Юла и Рары. Молодые ланны были во власти порыва, это чувствовалось по их движениям, голосам, и вождь племени решил не откладывать похода — утром двинулись в путь.
Волки увязались за ними чуть ли не с первых шагов, но днем держались в отдалении. Первый привал устроили у старой сухостойной сосны. Юноши подрубили ее с двух сторон, свалили и подожгли в нескольких местах. Ночь прошла спокойно. На рассвете убили волка, пылающими головнями отогнали стаю. Зажарив тушу целиком, с удовольствием ели нежное волчье мясо; по вкусу оно уступало только оленине.
После каждой ночи волков прибавлялось, они постепенно наглели. Привлекали их не столько люди, сколько собаки, но те ни на шаг не отходили от хозяев, а щенки не слезали с волокуш.
Охотники внимательно следили за поведением стаи, не отпугивали волков и однажды под вечер нанесли первый удар: десять стрел одновременно поразили цели. Вой, визг всколыхнули тишину, и снова засвистели стрелы. Стая рассеялась. Еще один урок волки получили ночью и после этого долго не показывались. Но волки есть волки. Они по-своему отомстили людям: во время бурана утащили двух собак.
Бессонные ночи изнуряли охотников, заставляя их устраивать большие привалы. Они отсыпались лишь под защитой костров и женщин. Но чем ближе подходили к Озеру, тем увереннее себя чувствовали и тем веселее звучали их голоса.
После бурана наступила оттепель, засияло солнце. На последнем привале дров не жалели, рассчитывая, что отблеск костров увидит Кам и Мара. На рассвете примчался Ур. Через некоторое время издалека донесся ликующий клич Кама.
Глава шестая
За тающим льдом
Маленькое племя ланнов поселилось в пещере у Зеленого Озера. Очередная весна была удивительно ранней, мягкой. Охотники ограничивали свой промысел — они могли бы прокормить несколько таких племен. Эта передышка дала им возможность привести в порядок расстроенное хозяйство, сделать запасы оружия.
Исследуя окрестности, Чал узнал место, где когда-то видел тот самый колос, о котором говорил с Румой. Она тут же помчалась туда и вернулась очень довольная.
Вниз по Реке ланны теперь далеко не заходили, не было надобности. Правда, Чалу хотелось побывать на развалинах пещер, посмотреть на освященные дубы, но он не мог рисковать, оставить надолго племя, да и забот было много.
Как-то осматривая бобровые поселения, он подошел к подножию северной горной гряды. Что-то изменилось здесь за это время… Знакомое ущелье, но водопад, вытекающий из него стал уже, по обеим сторонам обнажились каменные ступени, по ним можно подняться наверх.
