придет, — сказал первый инспектор.
Он спросил у Фины, зачем старый математик ходил к ней домой.
— Занимался с больным ребенком.
Фина поначалу не могла понять, для чего эти люди интересуются учителем. Ей казалось, что они явились из-за сына.
— С ним можно и не заниматься, — махнул рукой в сторону стоявшего в дверях детской комнаты Ханнеса второй инспектор.
Фина взглянула на своего мальчика. Ханнес, вышедший по обыкновению встречать учителя, видел, что сказал инспектор. От обиды опустив голову, он зашел в комнату и закрыл дверь.
— Вы зачем пришли? — жестко спросила Фина.
— Мы хотели поговорить… — начал первый из инспекторов.
— Не буду я с вами разговаривать, — резко перебила Фина. — Вызывайте к себе, если нужно.
— Подождите. Здесь речь не о вашем сыне. К нему же приходил учитель? — пытался объяснить первый инспектор.
Фина поглядела на нацполицейского. Тот не спускал с нее глаз.
— Тогда вам надо ждать, пока муж вернется с работы, — нашлась Фина. — Это он был в комнате с ними каждый раз, когда учитель занимался с Ханнесом.
— Долго ждать? — спросил второй инспектор.
Фина пожала плечами.
— Конец года. Они там план гонят…
Нацполицейский посмотрел на первого инспектора. Тот покачал головой. Все трое вышли из квартиры, не сказав ни слова.
Фина набрала воды в ведро, взяла тряпку и стала мыть за ними полы.
***
Телля вызвали в Нацкомитет безопасности. Телль, которому приходилось иметь дело лишь с инспекцией Нацдетства да с нацполами, не знал, что думать. Нацкомитет занимался врагами, а на врагов ни сам он, ни Фина вроде как не тянули.
Время явки по повестке было 14.00 — разгар рабочего дня, поэтому о предстоящем походе в Нацбез пришлось сообщить мастеру. Телль поначалу думал отпроситься под предлогом, что его вызвали в школу, но в конце года, когда фабрика не останавливалась, в школу могли и не отпустить. Нацбез — дело другое. И лучше пойти туда, чтобы потом не пришли оттуда.
— Что ж ты такого сделал Тридцатый? — говорил мастер, выписывая пропуск Теллю.
— Пока не знаю, — пожал тот плечами.
Огромное серое здание с большими деревянными дверями выглядело как неприступная крепость. Телль никогда не видел, чтобы туда кто-нибудь заходил или выходил, даже стоящих рядом людей там никогда не было. Подойдя к двери, он показал в глазок камеры повестку. Дверь медленно открылась. За ней сразу находилась рамка металлодетектора, которая противно запищала, едва Телль шагнул в нее.
— Что у вас там металлического?
Дежурный протянул Теллю пластиковую коробку, в которую тот положил ключи.
— Пряжка ремня еще, — сказал Телль.
— Кладите.
Когда Телль повторно прошел через рамку, она промолчала.
— Кабинет 210, это второй этаж. Лестница справа, — дежурный вернул Теллю повестку, отметив в ней время.
Внутри Нацбеза тоже было безлюдно. Ни на лестнице, ни на этаже Телль не встретил ни одного посетителя. Только дежурные сидели за столами. Протянув дежурившему у правой лестницы повестку, Телль направился к кабинету. Как ни старался он ступать тихо, шаги его раздавались на весь коридор.
На часах оставалась минута до назначенного времени. Телль хотел постучаться, но дверь сама открылась. Голос из кабинета позвал: "заходите!"
Между тяжелыми коричневыми шторами висел портрет Нацлидера. Под ним, за столом, на котором не было ничего, сидел человек.
— Первый раз здесь? Волнуетесь? Не стоит, — снисходительно произнес он.
Каждое его слово задевало Телля. Хотелось спросить, зачем он здесь, ведь он ничего не сделал.
— Мы позвали вас, чтобы вы помогли нам разобраться, — хозяин кабинета, опять снисходительно, показал на стул.
Телль сел.
— Вам? — спросил с недоверием он.
Телль весь напрягся. Руки, которые он не мог засунуть в карманы штанов, держали друг друга под свернутой курткой. Спина уперлась в спинку стула.
Но человек не услышал вопроса. Он положил на стол лист бумаги, ручку, потом еще один лист.
— Вы знакомы ведь с… — наклонившись над вторым листом, человек прочел неизвестное Теллю имя.
— Я никогда не слышал о нем, — немного покопавшись в памяти, ответил Телль.
Незнакомое имя озадачило его.
— Это тот учитель, который ходил к вам домой, — подняв глаза на Телля, пояснил хозяин кабинета.
— Да, к нам приходил учитель, заниматься с сыном, — теперь Телль догадался, что приход к ним домой нацполов с инспекторами, и его вызов сюда — связаны.
— Вы оставляли этого человека наедине с вашим ребенком?
— Они занимались в комнате сына, — ответил, как было, Телль.
— Под вашим присмотром? Вы были дома в тот момент? Или жена? — настойчиво спрашивал человек.
— Конечно! Как бы тогда учитель смог попасть к нам в квартиру?
И тут Телль понял, что сказал лишнее. Руки под плащом сжали друг друга еще сильнее. Главное, чтобы сейчас человек с той стороны стола не задал вопрос про то, почему Ханнес сам не мог ему открыть дверь. Но человека эта деталь не интересовала.
— То есть, вы находились в квартире во время занятий? Или прям в одной комнате? — уточняя, спросил он.
— Ну, с самого начала учитель сказал, что станет заниматься с сыном только в присутствии меня или жены. Кто-то из нас всегда был во время занятий рядом.
— Понятно. И ничего странного не заметили?
— Я в математике не очень, — Телль ответил так, как понял вопрос.
— Вы слышали, о чем учитель говорил с вашим сыном? Что он делал?
— Да, — Телль все хорошо помнил, но не мог уяснить, для чего все эти вопросы. — Учитель держал учебник или тетрадь и объяснял Ханнесу какие-то задачи, решения.
— Понятно.
Значит, дело таки не в Ханнесе. Телль чуть расслабился и даже сам задал вопрос.
— Что он сделал?
— Он гей.
Телль отпрянул назад. Геи — одни из тех, кого считали врагами нации. Телль беспомощно посмотрел в сторону — и столкнулся взглядом с портретом главы Нацбеза. Вокруг не было ничего, за что он мог бы зацепиться. И тогда Телль стал смотреть на свои колени.
— Значит, его признают врагом. Но почему? — не поднимая головы, спросил он.
Такого вопроса человек с той стороны стола не ожидал. Разжевывать подобные вещи, тем более — взрослому мужчине… Ну ладно.
— Нашей нации нужно здоровое потомство, сильные дети, которые вырастут, окрепнут и займут наше место. А от геев какое потомство? Они живут противоестественной половой жизнью. Они разрушают нацию.
Видя, что Телль принял его ответ, человек придвинул к нему лист бумаги с большими печатными буквами — "Протокол допроса свидетеля".
— Вам надо написать… — человек положил рядом с листом авторучку.
— Что написать? — напрягся Телль.
— Показания. Напишите, как учитель к вам приходил, что делал. Этого достаточно.
— Достаточно для чего?
Человек на той стороне
