Сама публика продолжала стоять в возбуждённом оцепенении. Лишь представители прессы действовали с должным профессионализмом и снимали каждую деталь завершившегося спектакля. Один из них даже чуть не наступил на лежащего в луже, под горой десерта, герцога, пытаясь выбрать ракурс как можно колоритнее. Пришлось припугнуть оператора:
— А вдруг он сейчас очнётся и примет вас за меня?
Моя фраза как-то незаметно сняла общее напряжение. Все задвигались, заговорили, а несколько человек даже попытались оказать первую помощь хозяину приёма. Здесь, как ни странно, наибольшую инициативу проявил наш новый знакомый Цезарь Малрене. По его распоряжению в зал допустили охрану отеля и нескольких врачей. Видимо последние находились где-то рядом, может даже в штате отеля. Минут через пять их усилиями герцога удалось привести в сознание и остановить многочисленные кровотечения по всему телу. Когда Мишель открыл глаза и попытался встать на ноги, вид у него оказался ещё хуже, чем у меня. Вокруг обоих глаз наливались красные кольца будущих жутких синяков. Одна из бровей была рассечена и полоска разрыва пересекала весь лоб. Такой же глубокий разрыв украшал левую скулу. Нос выглядел, словно начищенный напильником с крупной насечкой, а под распухшими губами угадывалось отсутствие одного, а то и двух зубов. В общем — отделали мы нашего обидчика по полной программе. Но если бы не помощь Бульки, ещё неизвестно, сколько времени мне бы пришлось потратить на драчливого герцога. Так как в своей окончательной победе я не сомневался ни на секунду.
Похоже, что Мишель Лежси был такого же мнения, но только о своей непобедимости. Когда он сфокусировал на мне свой взгляд, то попытался даже улыбнуться сокрушённо и с удивлением:
— Меня ещё никто не побеждал…
— А меня побеждали! — признался я, массируя ноющую челюсть. — Но давно, ещё в детстве. Да и то соперников было либо много, либо…очень много.
— Ну вот, теперь нам уже и не надо соревноваться на предстоящих силовых единоборствах. Её Высочество и так запишет мне поражение…
— Ничего страшного, — стал я его успокаивать, обводя зал руками. — Зато здорово сами повеселились от всей души и смогли развлечь остальных гостей!
— Да, уж…
— А засим разрешите откланяться! Дел ещё, знаете ли, на сегодня — невпроворот. Да и выспаться не помешает хоть пару часиков. Всего хорошего!
И не дожидаясь ответа, я развернулся и покинул банкетный зал. На выходе меня плотно окружила баронская охрана, которую так и не пропустили в зал. При этом ко мне приблизился сержант Майнски и стал докладывать прямо на ходу:
— Ваша Светлость! Буквально несколько минут назад двое неизвестных подвели к нам капитана Нирьяла и передали в наше распоряжение. Капитан сейчас в нашем большом флайере, но его состояние характеризуется полной апатией и прострацией. Верные признаки воздействия домутила. Неизвестные предупредили, что антидот введён и подчеркнули, что начальник охраны добровольно согласился на допрос под воздействием психотропного средства. Задерживать их мы не стали. Хоть и сейчас есть возможность их отыскать: они наверняка где-то в гостинице.
— Не стоит! Сейчас для нас главное — быстрей добраться до своей "Роки" и как следует отдохнуть. А когда Нирьял придёт в себя, узнаем от него нужные подробности.
Во флайеры мы садились без бросающейся в глаза поспешности, но деловито и со сноровкой. Не то что бы я боялся непредвиденной реакции принцессы на затеянный мною скандал, ведь и замышлялся он только для свободного ухода с приёма. Но ведь её подчиненные могли проявить инициативу и всё-таки задержать строптивого барона для проведения "милой" беседы. И даже второе кольцо из журналистов и фоторепортёров вокруг нас, бойцов Дивизиона не остановило бы.
К моему полному удовлетворению всё обошлось. Никто из служб безопасности даже не маячил в окружающем нас пространстве. И уже через полчаса, по пути отвлекшись лишь на короткий разговор с Николя, мы находились в "Роке". Где навстречу сразу бросился дежурный администратор.
— Ваша Светлость! Десять минут назад нам доставили графа Шалонера и приказали передать лично в ваши руки. Его Светлость то ли пьян, то ли под воздействием наркотиков, но говорить с нами не желает и вообще на наши вопросы не реагирует.
— Всё в порядке! Я уже в курсе его состояния. Проведите графа в мой номер, пусть он отдохнёт под моим присмотром. Тем более, что я знаю какими лекарствами ему можно помочь. Больше для меня ничего важного не передавали?
— Ничего, Ваша Светлость. Разве что как обычно: тысячи людей звонят и требуют соединить с вашим номером для важной беседы. Многие добиваются общения и с графом. Но все звонки, как приказано ранее, мы переправляем к вашим секретарям…
— Правильно! Ребята сами разберутся с просителями. Надеюсь, ресторан уже работает? Или "ещё"?
— Для вас — без перерывов!
— Тогда как всегда: все самое лучшее из еды, ко мне в номер! На двоих… нет, на четверых! Не люблю оставаться полуголодным!
— Через пять минут ужин будет в вашем номере!
— Отлично!
После этой беседы я какое-то время занимался Нирьялом. Уж очень не терпелось мне услышать: что же так интересовало следователей. Но в сознание мой начальник охраны ещё не пришел, поэтому так и остался в своей комнате, отходить от воздействия домутила.
А в своём номере я застал два тяжело гружёных столика со съестными припасами из ресторанного меню, и валяющегося на диване графа Шалонера. Мой друг выглядел неважно и казался в невменяемом состоянии. Но лишь только я забаррикадировался изнутри, он открыл глаза и вопросительно уставился на меня.
— Вроде всё спокойно! — улыбнулся я поощрительно. — Хотя в твоей одежде обнаружили два суперсовременных подслушивающих устройства.
— Странно… А, ну да! Меня раздели до пояса и окутали какими-то проводами. После того как укололи…
— А как тебя схватили?
— Да вполне тривиально. Я уже к таким выходкам и привыкать начал. Когда входил в казино, кто-то меня толкнул, я обернулся, а затем неожиданно потерял сознание. Очнулся уже оттого, что мне кололи какую-то дрянь. Теперь от неё такая жуткая изжога!
— Ничего страшного. Изжога как раз от того укола, который ты ввёл себе сам совсем недавно. Профессор Сартре предупреждал о таких возможных действиях "Затычки".
— А чем от такой изжоги можно вылечиться, не предупредил?
— Шампанским. Вот оно, тоже здесь в наличии.
После двух выпитых чуть ли не залпом бокалов, у Цой Тана началась такая жуткая и продолжительная отрыжка, что минут пять он находился в ванной комнате. Зато вышел из неё вполне удовлетворённым:
— Помогло! А я подумал, что ты издеваешься.
— Странно… Я ведь действительно пошутил! — признался я.
— А что б ты был здоров! — рассмеялся мой товарищ вместе со мной. И лишь потом продолжил рассказ: — Допрос проходил под моим полным контролем. Действовать и управлять телом я не мог, но зато из глубины моего сознания со смехом наблюдал за напрягающимися следователями. Допрашивали меня те же самые, что и нас обоих, во дворце императора, позавчера. И старались из всех сил. Особенно их интересовало, как и где мы познакомились и что я заметил в тебе странного. Как мы гуляли целую ночь, и какие песни распевали. Кто к тебе ходит, с кем ты встречался и с кем общался. А также о твоих привязанностях и симпатиях. Ох, и умора было наблюдать за их несчастными физиономиями, когда я заунывным голосом рассказывал о том, что ты беззаветно влюблён в принцессу и готов беспрекословно повиноваться малейшему движению её пальчика. А как они кривились от моих уверений, что ты мечтаешь ещё больше усилить оборонную мощь империи, после того как станешь консортом. И что ты мне предлагал срочно вступить в императорскую гвардию на службу. В конце допроса один из них не выдержал и без стеснения сказал другому:
— Похоже, барон дружит с этим графом только из-за того, что считает его за полного идиота и обычного клоуна. Таким легко управлять и манипулировать.
— Нам от этого не легче! — тяжело вздохнул его коллега в ответ. — Вместо компромата мы имеем только положительные характеристики. Может хоть Бофке что-то откопает с этим Нирьялом?
— Ладно, звони Рексу. Пусть сам решает…
— Вот как грамотно я водил их за нос! — похвастался Цой Тан в завершение рассказа.
— Молодец! Действительно можешь собой гордиться. А профессор Сартре лишний раз доказал, что он — гений. Просто счастье, что такой великий человек работает на нашей стороне! О! — взглянул я на вибрирующий крабер, — Вот и Николя даёт сигнал. Пойду, впущу прославленного подпольщика, и приступим к завтраку.
— Ага! — мой товарищ склонился над столиками, принюхиваясь: — Я ведь с вечера даже поужинать не успел! Пытали — на голодный желудок! И возмутиться не было возможности…
