В этом они с Захаром Зюзей были похожи. Познакомилась с ним Грета давно, еще до смерти отца. Недоброкачественная опухоль давала папе-паталогоанатому полное право выбрать самую удобную полку в родном морге, где, вскрывая трупы, он провел лучшие годы своей жизни. Грета, зная, что отец не протянет больше полугода, начала присматривать квартиру, на которую после его смерти обменяет жилье. Подруга познакомила девушку с человеком, которого отрекомендовала как отличного специалиста в области недвижимости, не обремененного совестью. Риелтор, маленький, конопатый, ушастенький парень, сразу предложил денежной клиентке ну очень интересный вариант: купить квартиру в том же доме, где находилось их с папой жилье, а потом две либо соединить в одну, либо обменять на большую жилплощадь.
— Там алкаш больной живет, он долго не протянет, — говорил Зюзя. — Мы его кормим, поим, чтобы он в квартиру нашего человека прописал. Наследников нет, так что достанется нам хатка на халяву и продам тебе, Гретик, ее с большой скидкой.
У Греты сразу возникли подозрения — слишком уж дешево достанется ей такой лакомый кусок. Узнав номер квартиры, девушка рассмеялась. Ай да папа, ай да молодец! А она еще не могла понять, кто так щедро снабжает папашу выпивкой и продуктами!
— Зюзя, ты сколько денег на этого пьяницу потратил? Много уже?
— Ну да, порядочно, — кивнул риелтор.
— Так вот, дорогой, можешь с этими деньгами попрощаться. — Грета улыбнулась.
— Не понял…
— Это моя квартира. Я в ней прописана, а алкаш, которого ты кормишь, — мой папа.
— У-у-у-у-у… Во гад!
— Гад, Захарушка, ты, а мой родитель — молодец мужик, хорошо лоха развел.
Риелтор расстроился, плечи поникли, улыбка сползла с побледневшего лица, на глаза навернулись слезы. Он был похож на ребенка, которому дали подержать красивую игрушку и, когда он обрадовался своему счастью, отобрали. Что-то дрогнуло в сердце суховатой, сдержанной блондинки, и она пожалела Захара Зюзю. И до сих пор жалеет.
Грета достала из сумочки телефон, долго вертела его в руках, размышляя, стоит ли еще раз звонить любовнику. Обычно она не баловала Захара вниманием, это он всегда был пунктуальным и являлся на свидание вовремя. Блондинка набрала номер любовника, долго слушала длинные гудки и уже было собралась нажать на сброс, как веселым женским голосом спросили:
— Кто тама?
— Гиппопотама, — буркнула Грета, — дай Зюзе трубку.
— А он… эта… в зюзю уже… Не может подойти, — ответили ей. По голосу Грета поняла, что дама тоже приближается к тому состоянию, в котором уже находится Захар. В трубке послышался звон стекла, потом, видимо, упало что-то тяжелое.
— Киска, кто там?
Грета слушала пьяный голос любовника и удивлялась своему равнодушию. Еще двумя часами раньше она бы закатила скандал, а потом бы горько плакала из-за неверности Зюзи. Но сейчас только изогнула бровь, услышав ответ Зюзиной подружки.
— Да твоя старуха, — сказала девица и, хихикнув, добавила: — Захар, она правда думает, что ты на ней женишься?
— Да на ней последний бомж жениться не станет. Такая стерва, не то, что ты. Иди сюда, лапочка…
Грета несколько минут слушала пьяные смешки, вздохи, реплики, потом написала сообщение следующего содержания: «Выхожу замуж за последнего бомжа. Прошу больше не беспокоить» — и отправила эсэмэску бывшему любовнику.
Затем, прошептав: «Нет в жизни счастья… и в смерти его нет… нет, не было и не будет ни здесь, ни там», она снова посмотрела в зеркало. Отражение будто раздвоилось. Стекло потемнело, и, заслонив прекрасный образ Греты, из его глубины выглянула страшная морда демоницы: злые красные глаза с поперечными зрачками, мерзкие клыки, завернутые вверх, к свиному рылу, жесткая, стоящая дыбом щетина на рогатой голове…
Грета Сайбель замерла, на минуту забыв о том, что уже дважды видела эту морду — в шкафу у поэтов и в кабинке туалета, но растерянность быстро прошла. Девушка, обратив внимание на затаившуюся в глазах демоницы тоску, спросила:
— Что, тоже хреново?
— Угу, — кивнула страшная харя в зеркале и, рыдая, прохрюкала: — Нет в жизни счастья…
— Нету, голубушка, — согласилась с ней блондинка, — ни здесь, ни там нету… Ладно, бог с ним, с Зюзей, но замуж действительно пора…
— Никто не берет, — прорыдало страшное отражение.
— Сама возьми, руки вон какие загребущие, с когтями. — Грета вздохнула, впервые в жизни подумав, что с окружающим миром все в порядке, что реальность серьезна и не опускается до шуток с зеркалами и шкафами. — Да, мозги порой играют странные шутки, впору к Груздеву обращаться, — пробормотала она. — Дожила Греточка до галлюцинаций. Пошла-ка я отсюда…
Грета Сайбель быстро собрала сумку, накинула пиджачок и вышла из кабинета. Она подумала, что непременно найдет счастье, что больше в ее жизни не будет одиноких ночей в холодной квартире. В силу присущей ей основательности во всем Грета решила не откладывать дела в долгий ящик и приступить к поискам счастья сейчас же.
Глава 9
Там
Кирпачек долго слонялся по квартире, у него все валилось из рук. Уже много времени вампир находился под впечатлением разговора с «соседом из шифоньера». Он и не знал, что экологические проблемы так далеко зашли, что голод стал не делом далекого будущего, а вполне реальным фактом текущего настоящего. Точнее, знал, но не придавал этому значения, думая, что на его бессмертную жизнь хватит. Впервые так глубоко и серьезно полюбив, вампир подумывал о семье, мечтал, что у него появятся ребятишки.
Кирп закрыл глаза и представил дочку — маленькую, со смешными хвостиками на голове, в кружевном платьице из тонкой паутины. Потом возник портрет сынишки — серьезного, умного мальчика с книгой в руках. Вот они — счастливая семья. Сервиза ставит на стол тарелки, раскладывает столовые приборы, потом открывает шкафы, холодильник — а там ни крошки… Желая отвлечь голодных ребятишек, как-то занять их, чтобы не плакали, пока он будет бегать по городу в поисках съестного, Кирп включает телевизор. С экрана в детские ушки льются потоки новостей о кошмарах и ужасах жизни, что их ждут за стенами квартиры. Кирпачек лихорадочно переключает каналы, находит мультфильм и… пульт выпадает из его ослабевших рук.
По экрану скачут ужасные монстры, нестандартно решившие продовольственную проблему. Они каким-то невероятным образом перестроили свои организмы и теперь легко заглатывают по целому телевизору за один присест. Мутанты поглаживают раздутое пузо, сквозь которое просвечивают светящиеся экраны. Сюжет мультфильма прост: главарь потребителей плазменных экранов на жуткохрусталической матрице ранним утром ведет свою банду «на дело». Налет на магазин бытовой техники заканчивается желудочной оргией, и, съев все телевизионные приемники производства фирмы «Тинки-Винки», главарь налетчиков громко отрыгивает и рычит: «Ляля…»
Сервиза падает в обморок, Кирп кидается к ней, успевая подхватить потерявшую сознание жену. Он ошалело смотрит на то, как малышка-дочка, смешно переваливаясь на пухленьких ножках, семенит к телевизору и начинает облизывать экран. «Кусать хосю», — хнычет она. Сын, отложив книгу, берет младшую сестренку за пухленькую ручку и, укоризненно взглянув на отца, тихо говорит: «Не плачь, папа принесет съедобный телевизор…»
Кирпачек вздрогнул, открыл глаза, с трудом прогоняя страшные видения. Он понимал, что такое развитие их мира вполне реально, и от этого осознания волосы на голове зашевелились, а по коже пробежала пупырышками крупная дрожь. Чувство собственного бессилия железным обручем сжало сердце, ледяной страх за жизнь детей так сковал вампира, что он даже не вспомнил, что детей этих нет пока даже в проекте. Боль прорвалась наружу, из глаз брызнули слезы, снимая напряжение. Кирп рухнул в кресло, с ужасом глядя в темный экран телевизора.
Вздохнув, подумал, что жениться ему еще рано. Как бы ни была сильна его любовь к Сервизе, он не вправе обрекать ни ее, ни их будущих отпрысков на нищенское существование и голодную смерть. Нет, он никогда не позволит своим детям жить в таком мире! Он построит для них другое будущее. Но вот как? Ответить на этот вопрос Кирпачек фон Гнорь не мог. Если что-то не предпринять, то скоро и очень скоро ему придется наблюдать, как разумные существа превращаются в зверей. Как хлынут озверевшие люди всех родов в мир человеков и, не принимая их разумности, будут клыками рвать глотки милых существ, чтобы только добраться до вожделенной пищи. А человеки, оказывается, совсем не страшные!
