Мы вне закона
Из душа Алекс вышел совершенно обновленным, полным сил. Дверь за ним закрылась, а за ней его ожидали Олеся и Роман.
— Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? — спросила Олеся, окинув Алекса взглядом не упускающих никаких мелочей голубых глаз.
— Да! Как новенький, — бодро ответил Алекс.
— Все именно так. Скажи, ты помнишь последние минуты своей жизни? — поинтересовался Роман.
— А разве я умер?
Наступила неловкая пауза, все трое молча шли по длинному светлому коридору с множеством белых дверей без номеров и надписей по обе его стороны.
— Да, я чувствовал что-то странное…
— Роман ты очень «добр». Человек едва вернулся к жизни, а ты…
— Нет-нет, я продолжу, — поспешил вставить свое слово Алекс. — Я помню, меня убил полицейский нравов, и в тот момент я понял что-то несомненно важное. Да, никаких сомнений — я узнал, что я человек. Но что было дальше?…
— А дальше… Тебе просто повезло! В бригаде по сбору биологических остатков были наши люди. Сейчас мы стараемся все такие бригады укомплектовать нашими сотрудниками, — с гордостью вводил Алекса в курс дела Роман.
— К сожалению, полная укомплектованность этих бригад нашими силами невозможна — катастрофически не хватает людей, — Олеся красноречиво развела руками.
— Да, я понимаю, задача сложная, требуется обучить каждого…
— Дело не в этом. Просто, не хватает людей, их нет. Смотри! Есть верхушка — они имеют все, что угодно душе и телу, они ничего не создают, они правят миром, их мало. На них и всех остальных работают биороботы, — они люди, но об этом никто не знает, даже верхушка, за исключением нескольких человек элиты, которые все это придумали и воплотили в жизнь. Так вот, людей-биороботов очень ограниченное количество, буквально по счету. И эта цифра жестко контролируется.
— Как? — не выдержал Алекс.
— А ты знаешь такое слово — утилизация? — пояснил Роман. — Вот где мы действительно беспомощны, как котята. И еще… биороботы не размножаются.
— Откуда же они берутся?
— Изымаются из семей свободных людей, еще детьми, под благовидным предлогом.
— Каким? Я не понимаю, кто способен отдать своего ребенка, — темная тень пробежала по лицу Алекса, он скрестил руки на груди.
— Успокойся! Есть же неблагополучные, неполные семьи, и государство берет заботу о детях на себя. Детей действительно обучают наукам, тренируют и программируют…
А родители всю жизнь получают казенные бумаги, ежегодно, с уведомлением о выдающихся успехах их ребенка. Да, чуть не забыл, твоя мать жива, она очень тоскует по тебе и до сих пор получает письма о твоей уникальной деятельности на поприще науки. Ты помнишь свою мать, Алекс?
— Я помню дом, в котором я жил, голос матери, ее запах… И все.
Роман открыл одну из белых дверей, и они вошли в большую комнату с камином, в котором потрескивал ленивый огонь. Комната была обставлена мягкой мебелью, а в центре красовался большой овальный стол, вокруг которого стояли мягкие стулья со спинками. Свет в комнате был мягкий, располагал к отдыху и доверительной беседе.
— Присаживайся, — бросила взгляд на диван Олеся и сама села на него, для удобства подставив под спину подушку. Алекс сел и продолжил осматривать комнату.
— Здесь уютно и много красивых вещей. Я всегда мечтал о своей уютной комнате, мечтал уснуть на диване, а не на стеллаже в спальном мешке.
— У тебя непременно появиться такая возможность сегодня же ночью, — Роман весело рассмеялся. — А эта комната — она одновременно и гостиная, и столовая. Из-за экономии места здесь каждый квадратный метр на счету. Наш дом находиться в скале, этажи идут вниз и вверх.
— А-а, то-то я сижу и удивляюсь отсутствию окон.
— Окон нет нигде, кое-где есть имитаторы, для комфорта. Они создают иллюзию. При открывании форточки из нее дует свежий ветерок, слышен шелест травы и пение птиц. Здорово! Но, на самом деле — нас нет, для властей мы не существуем, мы вне закона и вынуждены прятаться вдалеке от городов.
— Как же вы доставили меня сюда? Как вернули мне жизнь? Это невозможно! — Алекс встал и заходил по комнате, не имея сил сдерживать волнение. — Я был действительно биомассой… кто я теперь? Безликое существо по имени Алекс?
— Не кипятись, — остановила его Олеся. — Да, действительно, повреждения твоего тела были велики, но жизненно важные центры, к счастью, остались целы. Наши машины очень хороши, и поддерживать жизнь в твоем теле не составило особого труда. Но если ты о сохранении личности и души, это другой вопрос. Тут, я скажу тебе, ситуация развивалась просто трагично. Еще там, на станции метро, приборы четко давали информацию об отсутствии твоей тонкой структуры в пределах нашего мира. Твоя душа ушла в тонкие миры. Но к счастью, операторам удалось распознать слабые сигналы, идущие от твоей тонкой материи, и захватить ее в петлю. Ты не поверишь, я очень волновалась… ведь ты безвременно погиб, ты был лишь рабом. Я очень желала, чтобы ты жил на Земле человеком — мечтал, творил, дружил, любил. Сейчас я счастлива, ведь твой прерванный путь восстановлен, и тебя ждет жизнь. — Олеся глубоко вздохнула и с улыбкой, которая, несомненно, была ей к лицу, продолжила: — И ужин.
— Ужин — это всегда полезно, — подхватил Роман. — Хотя некоторые, не будем называть имен, говорят, что ужинать вредно. Алекс, не верь тем, кто так говорит, делай как я — ешь все что подадут.
— Я, к сожалению, не знаю, что и как есть. Я никогда ничего не ел, кроме энергетических таблеток. Нет. Не совсем так, на станции я купил мороженое и ел его.
— Да, я припоминаю, на платформе лежало раздавленное кем-то мороженое, в тот момент я не придал этому никакого значения, мое внимание привлекла некая странная вещь, которая лежала под твоей правой рукой, так, как если бы она просто выпала из нее.
— Какая? — нетерпеливо спросил Алекс.
— Увидишь. Она на столе в твоей комнате. Заодно вспомни и подумай, откуда она у тебя. Вещь крайне дорогая и любопытная.
— Роман, — с упреком в голосе отозвалась Олеся. — Зачем озадачил Алекса, теперь он весь вечер будет думать о загадочной вещи. — И, обращаясь к Алексу спросила: — Скажи, тебе понравилось мороженое?
— Да, очень, но я четко помню, как мороженое раздавил полицейский, хотя я понимаю, что не должен этого помнить, — Алекс потер лоб пальцами у самых волос и продолжил. — Я, несомненно, могу вам доверять, я благодарен вам за возвращенную мне жизнь. Но то, что помнит моя память, может показаться фантастичным и неправдоподобным.
— Не ты первый, не ты последний, но и мы не простаки, — многозначительно взглянув на Алекса, заявил Роман. — Ваши воспоминания — это целая наука, огромный отдел работает над ними: систематизирует их, черпает информацию… уникальную информацию!
— Я успел заметить, что я кладезь для науки. Но, надеюсь, не подопытный кролик?
— Не сомневайся, хотя тебя так долго обманывали, — а я бы тоже не поверила сразу в чьи-то добрые намерения. Прошу тебя, не сомневайся — как только ты окрепнешь и выберешь свой путь, ты вправе покинуть это место.
— Мы не полицейские и не какая-нибудь секретная служба государства. Мы сами по себе, — добавил Роман.
— Интересно, а полицейские из какого сословия, — поинтересовался Алекс.
— Самое удивительное, что рабы и надзиратели из одного слоя общества, но ни те, ни другие даже не догадываются об этом. И, представь себе — о ужас! — возможно, полицейские беспощадно убивают своих же родственников. И самое грустное: те и другие — рабы, винтики в этой отлаженной машине, — пояснила Олеся.
Какие-то люди в одинаковых черных костюмах с подносами в руках молчаливо сервировали стол к ужину.
— Что же дальше? — не скрывал волнения Алекс.
— Все. Дальше — ужин. Роман, в чем я не сомневаюсь, будет есть все. А вот Алексу придется воздержаться от обильной еды. Поверь, так надо. Сегодня ты будешь ежевичный сок. Сок натуральный, — с гордостью добавила Олеся. — В тайге огромные заросли ежевики, малины и других ягод. Мы сами варим варенья и соки. Сейчас в городах почти нет натуральных продуктов, но у нас все натуральное.
— И мороженое?
— Да. Я чувствую, ты очень хочешь мороженого. Так и быть, отойдем сегодня от строгих предписаний и два шарика мороженого — твои.
— Я рад этому, — улыбнулся Алекс.
— А сейчас — прошу к столу, — пригласила Олеся. — Подайте мороженое, пожалуйста. Алекс сейчас будет его есть, — обратилась Олеся к людям в черном.
Принесли небольшую, блестящую металлом холодильную камеру, имеющую две цилиндрические емкости.
— Спасибо. Вы свободны, с остальным мы справимся сами, я сама буду угощать нашего гостя.
— Какая несправедливость! — нарочито с обидой сказал Роман. — Возможно, я не так красив? Такие же темные волосы, карие глаза… Или я ростом не вышел?
