Конечно, правительство всегда обижает честных людей, и обижает тем больше, чем они честнее. Но даже самое дурное правительство не может вовсе не считаться с народом. Если бы наши воспитатели были настоящими людьми и пытались вырастить таких же настоящих людей, общество рано или поздно оценило бы их усилия. А когда эти люди принесли бы пользу стране, задумалось бы и правительство, которое сейчас презирает образование и не дает на него средств.
У нас часто говорят, что страна погружена во мрак. Но кто должен нести нам свет, как не интеллигенты? Если они не будут помнить о своей ответственности, не будут чувствовать себя звездами в темной ночи, у нас не останется никакой надежды. Мой взгляд односторонен, идеалистичен, и все же без идеала существовать нельзя. Я знаю, что ни правительство, ни общество не любят помогать интеллигенции, но ведь темному народу вообще никто не будет помогать!
Ты видел, как режут преподавателей? Удивляться нечему — это результат воспитания. Когда жестоки учителя, жестоки и ученики: они деградируют, впадают в первобытное состояние. Прогресс человечества идет очень медленно, а регресс — мгновенно. Стоит утратить гуманность, и ты снова дикарь. К тому же наши «новые» школы существуют больше двухсот лет, а все это время ежедневно шли драки между директорами, преподавателями, учащимися. Битье особенно способствует одичанию, поэтому убийство нескольких директоров или преподавателей сейчас самое заурядное явление. И не сокрушайся о них: благодаря циклической системе учащиеся в свою очередь станут директорами или преподавателями, и их тоже начнут резать.
В этом мрачном обществе люди звереют, едва родившись на свет. Они рыщут повсюду за лакомым куском, за любой ничтожной выгодой и всегда готовы пустить в ход и зубы, и когти. Ради какого-нибудь дурманного листа они способны усеять землю трупами. Всевозможные волнения естественны для молодежи, но у нас они приобретают особый характер. Ухватившись за какой-нибудь громкий лозунг, учащиеся рушат дома, ломают вещи, а затем разворовывают кирпичи и всякие обломки. Отцы семейств очень довольны этим, потому что после каждого студенческого волнения в доме оказывается несколько лишних палок или кирпичей. Уцелевшие директора школ и преподаватели получают новый повод для воровства — в общем, все они негодяи, мечтающие проглотить друг друга. Таково наше воспитание. Оно превращает человека в зверя — значит, его нельзя назвать бездейственным!
Слушая Маленького Скорпиона, я не мог не учитывать его склонности к скепсису, но ведь убийство преподавателей совершилось на моих глазах. Как бы я ни сомневался в пессимистических выводах собеседника, возразить было нечего, поэтому я спросил:
— А есть ли у вас ученые?
— Есть, и очень много! — не без иронии ответил Маленький Скорпион. — Обилие ученых свидетельствует либо о расцвете культуры, либо о ее упадке. Смотря по тому, что понимать под учеными. Я не собираюсь давать собственное определение, но, если ты хочешь посмотреть на наших ученых, могу кликнуть.
— То есть пригласить?
— Кликнуть! На приглашение они как раз не откликнутся — ты еще их не знаешь. Дурман, тащи сюда нескольких мудрецов, скажи, что я дам им листьев! Пусть Звездочка и Цветок помогут тебе.
Девушка со смехом вышла. Мне так хотелось видеть ученых, что я забыл о других вопросах, которые берег для Маленького Скорпиона. Мы молча сидели и жевали дурманные листья; наконец появилась Дурман с подругами, пока что без ученых. Они сели вокруг меня.
— Осторожнее, назревает допрос! — шутливо предупредил Маленький Скорпион.
Девушки захихикали.
— Мы в самом деле хотим кое о чем спросить. Можно? — начала Дурман.
— Пожалуйста, только я не мастер любезничать, — ответил я, невольно подражая тону Маленького Скорпиона.
— Скажи, как выглядят ваши женщины? — выпалили все единым духом.
Я почувствовал, что могу потрясти их воображение:
— Наши женщины тоже пудрятся, — (все ахнули), — но выделывают разные красивые штуки и со своими волосами: то отращивают их, то подрезают, то расчесывают на пробор, то укладывают в пучок, то мажут ароматным маслом или обрызгивают духами! — (Мои слушательницы взглянули на свои куцые волосы и разочарованно закрыли широко разинутые рты.) — В уши они вдевают серьги с жемчугом или драгоценными камнями, которые колышутся и поблескивают, когда женщина ходит. — (Девушки схватились за свои крохотные ушки, а одна — кажется, Цветок — попыталась немного вытянуть их.) — Руки, ноги и шею они чаете оставляют открытыми, но остальное закрывают: это еще соблазнительнее, чем ходить совсем голыми. — Я нарочно подсмеивался над девушками. — Голый человек может пленить только красотой тела, но оно у всех почти одинаково, а разноцветные одежды придают ему особую прелесть. Поэтому-то наши женщины и одеваются, даже летом, хотя они не прочь покрасоваться в чем мать родила. Еще они носят туфли — кожаные, матерчатые, с высокими каблуками, с острыми носами, иногда вышитые или разукрашенные. Ну как, нравится? — (Никто не ответил, рты девушек походили на букву «о».) — В той стране, где я родился, женщины раньше бинтовали ноги, и они у них были совсем маленькие. Сейчас уже перестали бинтовать…
— Почему?! — закричали все, не дожидаясь продолжения. — Глупые! Ведь маленькие ножки — это так красиво!
Видя, что девушки совсем потрясены, я пошел на попятный:
— Не волнуйтесь! Дайте договорить! Они перестали бинтовать ноги, но зато начали носить туфли на высоком каблуке и стали выше, стройнее. Правда, при этом у них искривились кости, и им иногда приходится ходить, держась за стены. Они часто ковыляют, надают, особенно если каблук сломается…
Все притихли, проникшись уважением к земным женщинам, и спрятали собственные ноги. Я уже хотел переменить тему разговора, но туфли на высоком каблуке оказались слишком притягательными.
— А какой высоты эти каблуки? — спросила одна.
— На туфлях рисуют цветы, да? — подхватила другая.
— Когда идешь, каблучки стучат?
— Как же искривились кости? Сами собой — или нужно сначала искривить кости, а потом туфли надевать?
— Ты говорил про кожаные туфли. Человеческая кожа для них годится?
— А какие вышивки, какого цвета?
Я мог бы крупно разбогатеть, если бы умел выделывать кожу или шить туфли. Но едва я успел сообщить, что наши женщины умеют не только наряжаться, как пришли ученые.
— Дурман, — сказал Маленький Скорпион, — приготовь сок из листьев. А вы, — обратился он к остальным девушкам, — идите обсуждать туфли на высоком каблуке куда-нибудь в другое место.
Ученых явилось сразу восемь. Поклонившись Маленькому Скорпиону, они сели на пол и возвели очи горе. Меня они не удостоили даже взглядом.
Дурман дала им по чашке сока, они выпили и закрыли глаза, давая понять, что решительно не желают смотреть на меня. Это было очень кстати, потому что так я мог подробно рассмотреть их.
Все ученые оказались страшно худыми и грязными; даже их маленькие уши были набиты грязью. Их движения казались еще более медленными и вкрадчивыми, чем у Большого Скорпиона.
Сок дурманных листьев, видимо, произвел свое действие: они открыли глаза и снова устремили их ввысь. Наконец один из мудрецов заговорил:
— Я первый ученый во всем Кошачьем государстве!
Он бросил взгляд вокруг и даже задел им меня. Остальные ученые беспокойно зашевелились, стали чесаться, скрипеть зубами, грызть когти и хором воскликнули:
— Ты первый? Ты такой же мерзавец, как твой отец и дед!
Я подумал, что они кинутся друг на друга, но первый ученый, видимо привыкший к ругани, засмеялся:
— Наш род уже три поколения изучает астрономию. Астрономию! А вы кто такие? Заморские астрономы используют множество всяких приборов, подзорных труб, а мы уже три поколения наблюдаем звезды простым глазом — вот где настоящие способности! Мы изучаем влияние звезд на человеческую судьбу, на счастье и несчастье — разве иностранцы понимают что-нибудь в этом? Вчера ночью, когда я наблюдал звезды, Венера стояла прямо над моей головой. Кого же следует назвать первым ученым нашей страны?
— Меня, — пошутил Маленький Скорпион, — потому что мне Венера улыбалась.
— Вы совершенно правы, господин! — ответил астроном и умолк. Остальные ученые тоже подтвердили, что Маленький Скорпион совершенно прав, после чего все погрузились в глубокомысленное молчание.
— Ну, говорите же! — приказал Маленький Скорпион.
— Я первый ученый во всем Кошачьем государстве, — изрек другой и оглядел всех победоносным взглядом. — Что такое астрономия? Все знают, что это чепуха. Ученость начинается с письмен, и это единственная наука. Я тридцать лет изучал письмена. Кто после этого осмелится не признать меня первым ученым, кто?!
