— Как красиво!
Баронесса хмурится, но увы, больше ничего нет. На меня кидают сердитый взгляд. Отвечаю дочери:
— Я завтра, как освобожусь, отведу вас в магазин. Там всё и купим. А пока…
Беспомощно развожу руками. Впрочем, для самой Аоры я тоже вряд ли что найду в доме… Выходим из комнаты, отведённой мной младшей дочери, идём к ванной. Вопреки опасению — внутри полный комплект: шампуни, мыло, крема и полотенца. Даже банные простыни. Имеется несколько новых банных халатов. Тут чувствуется рука Светланы. Сын, что ли, сообщил с базы? Вполне возможно. Ей от грудничка тяжело оторваться, но явно успела выкроить минутку. Или вообще с ним примчалась. Выхожу прочь:
— Всё, дамы. Можете мыться.
Двери за мной закрываются, слышен щелчок защёлки, зашумела вода… Ну а я пока на кухню… Не дошёл. Дверь в гостиницу открылась, и с воплем 'Папка', на мне повисает дочь. Она такая же, как и тогда, когда мы распрощались с ней и я уехал в Русию. Ничуть не изменилась. Но мой невысказанный, но угаданный вопрос она, смеясь, отвечает:
— Клубника, пап!
…Затем тащит меня на кухню, где громоздятся пакеты с продуктами. Открывает холодильник, показывает кучу готовых блюд в кастрюлях и контейнерах, треща без умолку:
— Вовка позвонил, сказал, что ты не один. Рада за тебя, пап. А где они?
— Да вот только-только перед тобой ванну заперли…
— Ой…
Светлана всплёскивает руками:
— А я ей ночнушку принесла… И ещё кое-чего по мелочи. До завтра одеть… Брат же размер сказал…
— Оставь тут. Я передам. Она по-русски пока ни бум-бум.
— Ничего. У нас это быстро. Сколько девчонок привозили — все через месяц уже сороками трещат, не заткнёшь.
Улыбаюсь в ответ. Как же я соскучился по ним. И по сыну, и по дочери. Внезапно Света вскакивает:
— Ой. Прости, мне пора малую кормить.
Качнула полные груди, хвастаясь:
— Видал, какие дойки вырастила?
— Свет, ты вообще…
Смеётся:
— Что естественно, то не безобразно. Привет передавай мачехе. Как зовут её, а то я не поняла.
— Аора. А дочку — Юница.
— Хм… Красивое имя. И у ней. И у ней.
Подмигивает, опять уносится вихрем, только хлопает дверь. Открываю пакет, принесённый той для баронессы. Три пластиковых пакета и… Гхм… Бюстгальтер… Как бы маловат не оказался… Дверь ванной открывается. Выходит Юница в футболке, гордо утыкает пальчик в картинку:
— Пап, мне идёт?
— Конечно, милая, тебе идёт всё.
Протягиваю подарок дочери женщине, наглухо укутанной в большой, кажется, мой халат, с ног до головы.
— Дочь приходила. Передала.
Та медленно и осторожно берёт пакет, стараясь не коснуться меня. Настороженно смотрит на меня — что я буду делать дальше.
— Там кухня. Света постаралась, приготовила нам кучу всего. И продукты на первое время. Надо только разогреть. Идёмте.
Веду их в кухню. Та — привычная нам, землянам, а не русам. Поэтому обе удивлённо озираются по сторонам, рассматривая непривычный дизайн. Открываю микроволновку, ставлю туда контейнер, кручу таймер, набирая время. Хватит. Нажимаю 'пуск'. Печка мерно гудит, мы молчим. Только Юница зачарованно наблюдает, как за стеклом медленно крутится пластиковый контейнер. Звонок таймера. Дверца открывается. Достаю быстро при помощи варежек-прихваток контейнер, открываю — блюдо парит, и по всей кузне разносится запах плова. Надо же — помнит!.. Снова заряжаю печь, включаю, пока крутится, достаю вилки-ложки, режу хлеб из хлебницы, включаю чайник. Его мои дамы узнают. Показываю, где заварка в пакетиках, где сахар. Потому что всё в доме, как было при мне. Дети ничего не изменили ни на йоту.
— Всё, девочки. Питайтесь. Теперь я мыться пойду.
Спохватываюсь, подзываю к себе Юницу, подвожу к двери, указываю на туалет, шепчу в ушко:
— Если куда надо — это там. Поняла?
Она кивает, шепчет в ответ.
— Пока нет. Но спасибо.
Выпрямляюсь, взъерошиваю её мокрые волосики:
— Всё, милая. Я пошёл.
Покидаю заведение. Ванна чистая и сухая. В том смысле — что после помывки баронесса тщательно убралась за собой. Даже протёрла пол стоящей в углу шваброй. Вода набирается очень быстро, и я плюхаюсь в воду… Выхожу, тоже, как и Аора, в халате. Кухня пуста. Из комнаты дочери негромкий голос. Только слов не разобрать. Похоже, мама укладывает дочь спать. Снизу из-под щели сочится слабый свет ночника. Включаю свет, микроволновку, затем оглядываюсь — удивительно, но посуда тщательно вымыта и стоит в сушилке. Догадалась? Не похоже на высокородную баронессу… А может, я просто её и не знал хорошо… Звонок таймера. Ем. Всё очень вкусно… Затем мою посуду, выхожу на крыльцо покурить перед сном. Устраиваюсь на этот раз в кресле-качалке, вытягиваю ноги. Как же хорошо… Щёлкает дверь дома, из-за него появляется головка баронессы. Увидев меня сидящим на веранде, снова прячется. Ну, как знаешь… Не тащить же тебя опять в постель силой… Как в тот раз. А может, и придётся… Увидим… Тушу окурок, бросаю его в урну, стоящую рядом с верандой на земле. Захожу — и вижу сидящую на диване Аору. При виде меня женщина поднимается. Она по-прежнему в моём халате.
— Почему не спите, баронесса?
Она зло отвечает:
— Вы дали отдельную комнату моей дочери. Но не озаботились таковой для меня. Мне спать тут, или на коврике перед дверью? И что меня ждёт дальше? Буду вашей служанкой? Ублажающей своего хозяина ночами?
Чувствую просыпающуюся во мне ответную злость. Я ей жизнь спас, а дама кочевряжится. Строит из себя невесть что…
— В этом доме у меня для вас есть только одно место, Аора. Моя постель. И только одна должность. Но о ней чуть позже.
Тишина. Пауза затягивается. Наконец та решительно бросает:
— Тогда показывайте. Я уже устала ждать.
Оп-па!!! Но отступать будет просто глупо! Иду наверх, она за мной. Поднимаемся на второй этаж, и я распахиваю двери помещения. Всё осталось так же. Только кровать другая. Но — как первая, тоже громадная. Женщина перешагивает через порог, осматривается, прищурив глаза. Затем вдруг облегчённо выдыхает:
— Большая… А там?
Показывает рукой на правую стенку.
— Детская. Для детей.
Её руки тянутся к поясу. Эт-то что такое?! Она решительно скидывает с плеч пушистую толстую ткань, оставшись… В коротенькой, практически прозрачной комбинации, подарке Светы. Оборачивается. Затем тянется к подолу, скидывает и её. На этот раз она не поворачивается ко мне, а деловито бросает:
— Вы же всё видели тремя неделями раньше, эрц. И, думаю, с той поры во мне мало что изменилось.
Шлёпает босыми ногами по ковру. Полные ягодицы соблазнительно ходят из стороны в сторону. Забирается в кровать, уже, кстати, застеленную. Натягивает одеяло по самое некуда. Только зелёные глаза выглядывают из-за ткани. Пожимаю плечами, выключаю свет. Сразу становится темно. Скидываю своё одеяние, забираюсь к Аоре. Та, чувствуется, дрожит мелкой дрожью. Испугалась собственной смелости?
— Эрц…
Слышу её шёпот.
— Да?
Она молчит, только дыхание становится чаще.
— Я хотела вам сказать, что…
Пауза. Терпеливо жду продолжения.
— Я… Я…
Молчу. Потом не выдерживаю:
— Что на этот раз, Аора? Чем ты недовольна?
Она отворачивается. Потом говорит в сторону.
— Хорошо, что детская так близко…
— Зато нянек у нас нет.
И тут до меня доходит. Я приподнимаюсь, нависаю над ней. Женщина сжимается:
— Давно?
— Две недели… Я ждала-ждала… У меня такое было лишь раз. Когда я ходила с Юницей… Что теперь будет, эрц? Что мне делать?! Как объяснить дочери? Тем, кто придёт к нам и увидит…
Она всхлипывает. Ну что тут поделаешь…
— Проще всего с Юницей.
Отвечаю я. Потом улыбаюсь, хотя мою улыбку в темноте увидеть сложно. Но женщина рядом со мной напрягается.
— Смотри — она уже зовёт меня папой. Так?
— Да…
Тихо соглашается Аора, хлюпая тихонько носом.
— Ну а ты — её мама.
— Да…
Снова тихий ответ сквозь всхлипывания.
— А папа и мама спят вместе. Так?
— Так…
Спохватывается:
— Ты ей так и скажешь?!
— Ну, да. Думаешь, она будет против?
— Вообще то, нет. Она и так спрашивала уже не один раз, ещё там… Почему я с тобой не сплю, если ты папа…
— Тем более.
Говорю я, довольный по самое некуда. Но тут она вновь вскидывается:
— А твои знакомые?
Я отчётливо, но негромко смеюсь:
— Да вообще-то все уже знают, что я вернулся с Паневропы с женой и дочерью…
