— Я забрать, — буркнула она серьёзным физикам, прижавшимся к самой двери, и дёрнула её на себя.
В крошечной комнатке за заваленным бумагами столом документы принимала всё та же женщина, что и у Веты, — полная и в тяжёлых очках. Она мутным взглядом окинула нежданную гостью. С другой стороны её стола примостилась будущая аспирантка — тощая, но тоже в очках, и, сгорбившись, дописывала что-то в заявлении.
— Девушка, вы можете подождать за дверью? — рыкнула приёмщица.
Вета шагнула к середине комнаты и оказалась как раз под жёлтой лампой. По шее потекла противная капля пота.
— Я забрать.
— Девушка, очередь!
— Я забрать документы.
Тощая будущая аспирантка глянула на неё затравлено, словно проверила, не ослышалась ли. И снова уткнулась в писанину.
— Фамилия? — вздохнула женщина, обречённо разворачиваясь к подоконнику, заваленному папками без завязок.
— Раскольникова, — выдохнула Вета, судорожно сжимая пальцы на ручках сумки. Тощая аспирантка казалась ей счастливой. Самой счастливой в мире, и беззаботной, и удачливой. А вот Вета не могла так просто — просто жить.
Она уезжала.
На стол шлёпнулась папка, серая, и несколько проштампованных бланков выскользнули на лакированную столешницу.
— До свидания, — зачем-то сказала Вета и, собрав бумаги в кучу, вышла за двери.
Задушенные знаниями физики проводили её, все, как один, непонимающими взглядами, и Вета едва не поскользнулась на мраморном полу. Это из-за их взглядов, как пить дать.
Шумела развесёлая толпа у колонн университета, вился сигаретный дым, и краснели на клумбах пионы — они всегда зацветали ближе к началу занятий. Вета вдохнула холодного воздуху, искренне надеясь, что вот теперь-то правда станет легче. К груди она прижала папку с ненужными уже документами.
Выбросить бы их тут же, в урну, но она не выпускала папку из онемевших пальцев. В толпе мелькнула знакомая синяя куртка — и знакомая улыбка с ямочками на щеках. И Вета поняла, что спрятаться уже не успеет. Ми вывернула из-за колонны и подлетела к ней.
— Веточка, зайка, я договорилась. У тебя будет повышенная стипендия, факультетская. Я и у декана уже подписала. Ой, а что это у тебя?
Она потянула на себя уголок папки.
— Вета, это что?
Она выпустила — пальцы сами собой разжались, и Ми, конечно же, всё увидела. И карандашную надпись на папке, и Ветины трясущиеся коленки. И всё поняла.
— Вета, как же так? Вета, а? — Секунду она ждала ответа, но та молчала и прятала взгляд в проходящих мимо людях. Они уж точно были счастливее её. И счастливее, и беззаботнее, и удачливее в сто раз. Только самая настоящая неудачница могла на крыльце университета столкнуться с Ми. — Эх ты!
Она побежала к дверям и оттуда, обернувшись, с досадой уже выкрикнула:
— Эх ты! А я у декана уже подписала.
Она скрылась за тяжёлыми дверями, за сизым дымом, а Вета, вместо того, чтобы ощутить облегчение, подумала, что умирает. Она оборвала за собой все ниточки не тогда, когда забрала документы у толстой тётеньки, а когда в закрывающуюся дверь Ми крикнула: «Эх ты!».
У неё было готово много аргументов в свою защиту, громких слов, но все они почти ничего не значили рядом с этим веским «эх». Вета оторвалась от стены и побрела вниз по ступенькам. За колонной ей почудился ещё один до дрожи в пальцах знакомый силуэт. Она тряхнула головой.
Нет, не он. Да и не понятно, что тут делать Андрею. Но с губ всё-таки сорвался вздох облегчения. С кем — с кем, а с ним она сталкиваться не хотела бы точно.
Глава 11. Прибывшие из снов
Суббота — день надежды на будущее.
Март открыл, взлохмаченный, в майке и старых спортивных штанах и ошалело уставился на Вету, а вовсе не на Антона. Хотя обратился именно к нему.
— Ты бы хоть предупреждал что ли.
И спрятался за приоткрытой дверью.
Не давая ему закрыться опять, Антон прислонился к двери плечом, не горя желанием проходить дальше порога.
— Ты бы хоть на один звонок ответил для начала. Мы в дверь тебе колотимся уже полчаса.
Вета стояла за его спиной, сложив руки на груди, и, Антону казалось, не кричала от ярости только потому, что была слишком хорошо воспитана.
— А? — не поверил Март. Огромные по-оленьи трогательные глаза, впрочем, никого не впечатлили. — Ничего не слышал. Я спал.
— И телефон тоже не слышал? — хмуро уточнил Антон.
— Я телефон отключил, чтобы спать не мешал.
В квартире за его спиной было темно, несмотря на солнечный день, только в самом конце коридора на голом линолеуме лежала полоска тусклого света. Дверь в комнату осталась закрытой, очень плотно. Вряд ли Март захлопнул её так, выбежав открывать.
— Демоны бы тебя побрали, — смакуя каждый звук, проговорил Антон.
Тот показательно скривился.
— Кстати, хорошо, что зашёл. У меня есть кое-какие интересные новости. Может, пройдёте всё-таки, или здесь будем говорить?
Вета вошла в квартиру следом за Антоном и неловко остановилась на коврике в прихожей: дальше её не приглашали. Март вообще не страдал избытком вежливости. Сам он, лохматя волосы растопыренной пятернёй, тут же убрался в ванную, как будто совсем забыл о гостях.
— Он всегда такой, — буркнул Антон, помогая Вете снять плащ. Она не долго упрямилась и хмурилась, видно, раздумывала над тем, стоит ли подождать снаружи. — И вообще, не обращай внимания. Сейчас, небось, начнёт рассказывать о призраках и мистических ритуалах.
Вета сделала большие глаза — Антон только развёл руками.
— Со всеми случается.
— Со мной не случалось никогда, — скривила губы она.
Он сам не знал, почему, но открывать дверь в большую комнату не стал, прошёл на кухню. Стараясь не обращать внимания на раковину, заваленную грязной посудой, смахнул крошки с края стола и уселся на табурет.
Вета прошла к окну и замерла там, спиной к открывавшемуся пейзажу — солнцу в стёклах высоток. Сложила руки на груди.
Март вернулся, мокрый и фыркающий. Даже на майке остались мокрые пятна, так тщательно он умывался.
— Короче, — он бросил полотенце на миниатюрный холодильник, который притаился в углу, и взгромоздился на кухонную тумбу. — Он мне ответил.
На человека, повидавшегося с призраком, Март совсем не походил — насвистывал и качал ногами. Таким довольным Антон его не видел никогда, наверное, потому что видел каким угодно: мрачным, сонным, скучающим, уставшим. Но довольным никогда, точно. И потому от заявления на секунду даже потерял дар речи. Да и что тут спрашивать.
— Да уж, я так и думал, что вы мне не поверите.
