«Я теперь точно знаю, что дети бушуют не просто так».
Вета никогда не умела драться.
Когда они сели в машину, она захлопнула дверь и обернулась к Антону.
— Лилия знает. И все знают.
Он кивнул, непонятно, чему. Может, своим мыслям. Вета ощущала, как внутри медленно и необратимо разрастается паника. Она прижала ладони к коленям, чтобы ни те, ни другие не задрожали.
— Давай предположим самый худший вариант.
До неё даже не сразу дошло, что сказал Антон. Что он вообще что-то говорил. В ушах звучал только гул, как от далёкой лавины, от собственного страха.
— Давай предположим…
— А? И какой же он, ты уже придумал?
Машина так и не тронулась с места, справа виднелась школа, вся в клёнах и осенних увядающих цветах. Если что-то здесь и пахло старым кладбищем, то кленовая аллея — без сомнений. Вета отвлеклась, чтобы закрыть окно.
— Возможно, в школе произошло что-то на самом деле плохое, из-за чего Жаннетте пришлось уйти, а дети очень даже расстроились. У нас, знаешь, принято молчать о проблемах, вот Лилия и не выкладывает их тебе.
«Кажется, настало время», — подумала Вета. — «Время для того, чтобы перестать притворяться, что всё в порядке. Я думала, оно придёт позже. Хотя, почему бы и не сейчас. Сейчас тоже вполне ничего. Тепло».
Она вырвалась из мыслей и убрала с лица глупую улыбку.
— Что такого плохого могла сделать Жаннетта? Убила нерадивого ученика?
— Ну, убитого ученика она бы скрыть не смогла, — вполне серьёзно заверил её Антон, и от этой серьёзности Вета расхохоталась, как сумасшедшая.
— А что тогда? — спросила она, захлёбываясь в своём смехе. — Ничего не могу придумать.
— Если она просто поссорилась с кем-то? Бывает, тем более женский коллектив. Знаешь, вряд ли на тебе станут отыгрываться за это. Коллеги, я имею в виду. На счёт школьников… м-да.
Ей уже захотелось уехать отсюда, немедленно, потому что голова сама собой поворачивалась в сторону, где виднелся угол здания из светлого кирпича. По аллее ветер гонял опавшие листья вперемешку с обрывком бумаги. Фигурки между клёнами смотрели на неё, все сразу. Сквозь стены. Она не видела, но знала.
— Если подумать, это самое реалистичное объяснение, — успокаивающе заговорил Антон. — И тогда правда, со временем пыль уляжется, и скандал, с которым уволилась Жаннетта, со временем забудут и дети. Дети же быстро всё забывают.
— Ты сказал, мы ищем самый плохой вариант, — напомнила Вета, скребя ногтем по стеклу.
Он помолчал, вдыхая запах кладбища вместе с ней. Сорняки под оградой.
— Допустим, с детьми правда что-то не так. Тогда понятно, почему ушла Жаннетта, тогда понятно, почему взяли именно тебя. Потому что ты ничего не знаешь.
— Они обычные, — пожала плечами Вета. — Или что, скажи. Они приносят жертвы богу смерти? Закапывают людей под деревом, на котором зреют души? Или они собираются скормить меня этой вашей матери-птице? Скажи, я не знаю, какие у вас тут обычаи.
— Хватит говорить ерунду! — не выдержал Антон и, наконец, тронул машину с места.
Слова, брошенные им в один из вечеров, прочным якорем засели у Веты в голове и теперь никак не хотели откуда уходить.
— Уволиться. — Она крутила это слово в голове и так, и сяк. Ей не нравилась мысль, не нравились звуки, которые сложились в самое простое решение всех проблем. — Уволиться, и пусть делают, что хотят.
— Увольняйся, — подтвердил Антон, а Вета не заметила, когда заговорила вслух.
Она хотела сказать об ответственности и совести, но только тяжело вздохнула. Солнце сквозь стёкла машины жарило, как сумасшедшее, а её коленки всё равно покрывались мурашками от холода.
Если вдуматься, что здесь такого? Тысячи людей устраиваются на работу и понимают, что это им не подходит. Тысячи начальников ищут себе новых подчинённых. Неужели в закрытом городе, доверху напичканном исследовательскими институтами, невозможно найти учителя?
Пусть хоть учебник им вслух зачитывает, всё толку больше, чем от этого бесконечного праздника жизни.
Девушка, идущая по обочине, обернулась на их машину, и Вета вжалась в спинку сиденья: на мгновение ей почудился полный безразличия взгляд Русланы. Но мгновение схлынуло огненной волной в груди, и она поняла, что это не Руслана. Другая девушка, просто с тёмными волосами, убранными в хвост. Старше, куда старше восьмиклассницы.
— Я что, буду теперь от каждого встречного подростка шарахаться? — спросила Вета у пробегающих мимо деревьев.
Якорь оказался крепким, она подёргала и убедилась, как хорошо он впился в дно. Вета закрыла глаза и сглотнула. Она почти успокоилась — ведь можно уволиться, если что.
Если что.
Не звонить Жаннетте, не жаловаться директору, не собирать вещи на глазах изумлённой Розы. Просто отнести заявление и купить билет на поезд. Тихонько уйти из школы, чтобы не попасться на глаза одиннадцати подросткам, дежурящим у клумбы с гладиолусами. В самом деле, никто же не побежит за нею следом по содрогающимся рельсам, за поездом.
— О чём ты думаешь? — натянуто поинтересовался Антон.
Она открыла глаза и вопросительно приподняла брови.
— У тебя лицо очень напряжённое.
— Я думаю, как долго мне дадут собирать вещи после того, как я решу уволиться, — призналась Вета.
— Понимаешь, — выдохнул он, останавливая машину в тенистом переулке, с одной стороны подпёртом нарядным магазинчиком. — Для того чтобы уехать из города, тебе нужна бумага, подписанная директором. Иначе не выпустят. Поэтому попробуй уговорить его по-хорошему.
Клёны требовательно и зло застучали ветками по крыше машины, дёрнулась, как в припадке, гирлянда флажков на витрине магазина.
— А если он не согласится? — Внутри стало тревожно. Вета поймала себя на том, что говорит об увольнении, как о деле уже решённом. Осталось только обсудить некоторые мелочи. Например, как добраться из Петербурга в Полянск, или как там называется яблочный пятиэтажный город?
— Не знаю. Попробуй его уговорить. Он же нормальный человек, должен войти в положение. Да и вообще, я думаю, ему эти скандалы не нужны.
— Человек? — усмехнулась Вета, уже не зная, куда деться от ползущего по телу вверх холода.
— Хорошо, ты меня поймала. — Он развёл руками. — Ты тоже не говори «человек» особенно часто. Кое-кто может и оскорбиться.
— У тебя никогда не было подруг?
Вета пожала плечами и провела пальцем по стене лестничного пролёта. Палец не испачкался, тогда она решилась прислониться. Когда собираешься провести следующий час в неудобной позе в чужом доме, всегда приятно найти точку опоры.
