Но я-то, я-то хорош — полез в машину, позабыв о всякой осторожности! И это после того, как за последние три дня меня дважды пытались прикончить и один раз — ограбить. Впрочем, последняя попытка у Охотничков удалась вполне, просто у меня дома не оказалось того, что они искали. Мало того, что сам сдуру залез в ловушку, так еще и Петровича с Кларочкой за собой потащил!
Я приподнял голову и огляделся. Так, чудненько, все тут. Справа от меня, на откидном кресле расположился Петрович. Вернее, его расположили, щедро обмотав серебристым скотчем, отчего мой приятель напоминал чудовищных размеров куколку непарного шелкопряда. Ванька все еще пребывал без сознания, и я переключил внимание на Кларочку.
С ней дела обстояли не лучше: девушка была так же, как и Петрович, примотана скотчем к откидному сиденью по левую руку. Но, в отличие от моего друга, пребывающего в нирване, Кларочка уже пришла в себя и испуганно смотрела на меня. Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но не смог: мой рот, как, впрочем, и ротик Кларочки, оказался заклеенным все тем же серебристым скотчем.
Охотников видно не было. Разумеется, они сидели позади меня, в кабине, отделенной от салона узенькой дверцей. И, похоже, на этот раз их было трое. Потому что, помнится, когда «скорая» подъехала, в салоне уже находились двое: «врач» и «пациент». Стало быть, третий рулил.
Я лихорадочно обдумывал варианты побега. Но их просто не было: мы все трое оказались весьма надежно, со знанием дела обездвижены и обеззвучены. Машина неслась по ночному городу… впрочем, по городу ли? Мелькание фонарей прекратилось, и теперь снаружи была лишь темнота. Похоже, мы выехали за городскую черту.
Тот факт, что нас не порешили сразу, обнадеживал. Возможно, Охотникам мы для чего-то нужны живыми. Вернее, нужен я, поскольку моих соратников, разумеется, прихватили просто за компанию. А значит, есть шанс попытаться вырваться, когда нас привезут в пункт назначения. Если только конечным пунктом не окажется какой-нибудь укромный овражек в лесу, где злодеи смогут спокойно свершить свое грязное дело без ненужных свидетелей… А что, тоже вариант, хоть и печальный.
Сзади послышалась какая-то возня, и надо мной склонилась перевязанная голова. Я присмотрелся: ну да, вот и второй участник недавней схватки в квартире Антониди. Этого, помнится, Хруль от души приложил табуреткой. То-то у супостата вид какой-то… нерадостный.
Охотник с минуту рассматривал меня, потом ухмыльнулся:
— Ну что, док, недолго побегал? Ничего, скоро приедем и тебя в лучшем виде Хозяину скормим. И дружка твоего… в виде бонуса! — он загоготал, брызжа на меня слюной. Я поморщился. — Что, не нравится? То ли еще будет!
Рядом с перевязанной ухмыляющейся головой показалась вторая. Ну конечно, псевдобольной пожаловал! Помахав перед моим носом загипсованной рукой, он пообещал:
— Только сначала я с тобой за это поквитаюсь! Я тебе, падле, медленно все пальцы переломаю. И на руках, и на ногах!
— Уймись и сядь на место!
Властный окрик с водительского сиденья заставил обе головы моментально исчезнуть из моего поля зрения. Странно, но голос, одернувший Охотников, показался мне знакомым. Где-то я определенно его слышал… причем совсем недавно.
Машина продолжала нестись в полной темноте. Вдруг заскрежетали тормоза и «мерс», наклонившись, резко повернул направо. Судя по начавшейся тряске, асфальт под колесами закончился. Похоже, мы съехали на грунтовую дорогу. Я всмотрелся в темноту за окнами: на фоне более светлого неба по бокам дороги замелькали темные кроны деревьев. Лес? Все-таки сценарий с овражком? Грустно.
Но в пылу мстительной ярости ушибленный табуреткой Охотник проговорился, что нас собираются скормить Хозяевам. А это значит… ничего это не значит! Недавно мы с Петровичем стали свидетелями того, как Хозяева нападают из зазеркалья. Но означает ли это, что других способов похищения душ у них нет? Ох, не уверен…
Машина опять резко накренилась. На этот раз мы свернули налево. Кроны деревьев за окнами теперь почти не оставляли просвета. «Чем дальше в лес, тем толще партизаны…» — не к месту всплыл в памяти афоризм кого-то из великих остряков. «Мерс» повернул еще раз и остановился. Мы прибыли.
Задние двухстворчатые двери «скорой» распахнулись. Я приподнял голову: нет, не овражек. В проеме виднелся темный силуэт неосвещенного дома… кажется, трехэтажного. Впрочем, рассмотреть его подробнее мне не удалось: в раскрывшуюся дверь немедленно залез один из Охотников (тот, что с переломом), полностью закрыв собой обзор. Протиснувшись ко мне поближе, он ехидно сообщил:
— Прибыли-с, барин! Пожалуйте в избу! — и больно ткнул меня под ребра шокером.
«Да сколько ж можно!» — успел я возмутиться до того, как синяя искра вновь лишила меня сознания.
В этот раз я очнулся в сидячем положении. И первое, что увидел, — сидящего напротив меня человека, плотно примотанного к стулу серебристым скотчем. Человек удивленно меня рассматривал и кого-то смутно напоминал. Приглядевшись внимательнее, я понял, кого именно. Меня.
Я разглядывал собственное отражение в огромном зеркале, висящем на противоположной стене. Зеркало было заключено в массивную, по виду очень старую бронзовую раму с затейливыми завитушками. А находился я, судя по всему, в каком-то подвале… вполне вероятно, что в подвале именно того лесного домика, который успел заметить из машины.
Оглядевшись, я пришел к неутешительному выводу о том, что положение безвыходное. Меня окружали старые стены из выщербленного сырого кирпича. Сводчатый потолок наводил на мысль о том, что подвалу гораздо больше лет, чем самому дому. Единственный выход был закрыт мощной дверью, тоже старинной работы. А потому, похоже, крепкой.
Где-то капала вода. Мерный стук падающих капель дополнял картину полной безысходности. Я уставился на зеркало… вот-вот там появится зловещая чернота. И примется с аппетитом лопать мое отражение. А синхронно с этим я начну покрываться инеем… вот только на этот раз поблизости не окажется верного Петровича. И доктору Светину придет окончательный и бесповоротный кирдык…
Ну уж нет! Так просто я этой нечисти не дамся. Я прокручивал в уме возможные способы спасения. Разбить зеркало? Нечем, самое большее, на что я способен в своем нынешнем связанном положении, — это попытаться передвинуться вместе со стулом поближе к зеркалу и, возможно, свалить его со стены. А что, это мысль!
Я задергался, пытаясь подпрыгнуть вместе со стулом. Увы, грубо сколоченный из толстенных досок, он казался неподъемным. По крайней мере, все мои попытки ни к чему не привели. Скотч лишь больно врезался в конечности при каждом движении. Ладно, этот вариант отпадает. Что еще?
Ход моих мыслей прервал скрип открывающейся двери. Но, вопреки ожиданиям, открылась вовсе не та, сбитая из толстых дубовых досок и окованная железом, с кольцом вместо привычной ручки…
Со скрипом распахнулось… зеркало! Открывшийся проем оказался залит ослепительным белым светом. Я зажмурился, не в силах выдержать рези в глазах.
— Ну-с, еще раз здравствуйте, Пал Палыч!
Все тот же знакомый голос! Я приоткрыл глаза, но ничего не смог рассмотреть. Похоже, разговаривающий со мной человек стоял перед мощным прожектором, направленным прямо мне в лицо. Кроме неясного темного силуэта на фоне светового пятна, я ничего не мог рассмотреть. А между тем мой собеседник продолжал:
— Мне, наверное, стоило бы извиниться за столь бесцеремонное приглашение в гости… но я, пожалуй, обойдусь без условностей.
— Да уж ладно! — великодушно позволил я ему, обнаружив, что мой рот свободен.
— А вы неплохо держитесь, должен отметить! — тень, судя по голосу, усмехнулась. — Полагаю, вы догадываетесь, что вас ожидает в ближайшем будущем?
Я скривился:
— Догадываюсь. Из зеркала вылезет так называемый Хозяин и овладеет моей бессмертной душой. Верно?
— Именно. Насколько мне известно, вы нынче уже пережили каким-то чудом визит Хозяина?
Я молча кивнул.
Охотник от души рассмеялся.
— Пал Палыч, голубчик! Скажите, вы всерьез решили, что можете в одиночку… ну, или почти в одиночку противодействовать столь могущественным силам? Похоже, покойный Антониди рассказал вам далеко не все.
— Возможно, и не все, — пробурчал я. — Но с чего вы взяли, что я действую в одиночку? На протяжении двух тысячелетий ваши и наши дрались не на живот, а на смерть… и, насколько мне известно, ни одна из сторон не получила существенного преимущества. Старый грек открыл мне тайну, как справиться с вами. Но почем вы знаете, что я — единственный, кто ее знает? — Я отчаянно блефовал, пытаясь выиграть время.
Мой оппонент задумался, но ненадолго.
— Может, и не единственный. Но моя задача — устранить именно вас. Или перетянуть на свою сторону. Что, впрочем, одно и то же, — он хихикнул. — Мне, собственно, нужна только печать. И я не хочу тратить время на пустые увещевания или угрозы. Я просто сейчас закрою эту дверь… и ваше отражение достанется Хозяину. Вместе с вашей душой. А потом мы любезно вернем ее вам… так сказать, во временное пользование. И вы станете одним из нас. Охотником. И с радостью сами… подчеркиваю, именно САМИ отдадите нам печать! А уж мы позаботимся о том, чтобы жезл никогда более не создавал для нас проблемы! И, кстати, души ваших верных друзей мы тоже отберем. Но безвозвратно. Они, знаете ли, для нас никакой ценности не представляют…
