Пожав плечами, Берестов посмотрел на собеседника. Встретив его взгляд, Викторов не отвел глаз. Александр понял, что полковник искренне заинтересован в его мнении, а не играет непонятной роли в угоду своим служебным интересам. Поэтому он решился поделиться с представителем СБ своими сомнениями, не дающими ему покоя последнее время:
— Если честно, мне как-то не верится до конца в само существование «Феникса». Тишина столько лет, и вдруг выползает древний монстр во всей своей красе. Годзилла, блин! Где был, как жил? Хрен его знает. Как в дешевом американском кино. Есть сюжет, и в угоду этому сюжету все шероховатости и несуразности по боку. А русскому человеку, ему в нюансах разобраться нужно. Точки над «i» поставить? Что бы все по полочкам разложено.
— Ну да, а то может получиться как в том анекдоте, весьма пренеприятно, — с усмешкой произнес Викторов.
— Вот, вот. Не верится, что бы никакой утечки все эти годы. Да, четко поставленная конспирация, ликвидации по малейшему подозрению, это ясно, но представьте, сколько народу вовлечено в структуру? В ГРУ, даже в КГБ, даже в самый разгар советских времен были перебежчики, были предатели. Почему «пятая колонна» возникла в недрах «Феникса» именно сейчас? Не раньше, не позже? Почему активизация их силового сектора произошла только сейчас? Что раньше в стране выборов не было? Если активизация имела место и раньше, почему не было таких массовых проколов как в эти дни?
— Это так. Удел опера все подвергать сомнению. В особенности то, что кажется очевидным и так и бросается в глаза. Но у вас лишь общие сомнения, а у меня, в силу должностного положения есть и некоторые факты.
— Не много ли вы мне рассказываете для заглаживания вины?
— Причем здесь вина? Вы нам нужны. Тему эту, в конце концов, подняли вы. На вас выходили люди «Феникса». Вполне возможно могут выйти вновь, если принять за версию, что он существует не в нашем воспаленном воображении, — невесело пошутил Викторов. — Вас, образно говоря, эта тема любит. Я хочу, что бы вы помогли нам в ней разобраться. Официально, с санкции вашего руководства. Сейчас я лишь пытаюсь выяснить для себя ваше принципиальное мнение по этому поводу.
— Если официально, то почему бы и не помочь, тем более она меня и так интересует. Я бы ее не оставил.
— Несмотря на перевод?
— Я еще не дал согласие, хотя приятно удивлен, что вы ходатайствовали за меня.
— Поймете почему… Продолжим. Итак, факты. Вы помните первых двух девчонок с пустыря? Помните наличие информации о них в базах данных? Ноль! Мамины дочки, пай девочки. А взятые на «точках» отморозки? Там интеллекта ноль, зато информационных блоков о них хоть обчитайся. Обычные скинхеды. Причем до этого хулиганили по мелочи, как скинам и положено. То корейцу морду набьют, то кавказца в подворотне толпой отмутузят. Общий фон, но вдруг! Куда там пиво пить и «хайль» кричать. Списки, оружие, боеприпасы, элементы шифрованных записей. Программа действий и таинственные упоминания о неких «братских» группах. А вот из конкретики, что касаемо их членства в «Фениксе», ничего. Оно, в принципе, и верно, конспирация, но ведь мы взяли их теплыми. Они не были готовы к аресту, то есть не уничтожали (в спешке или обстоятельно) документацию и вещественные доказательства. Скинули, например, оружие в реку в полиэтиленовых пакетах до лучших времен, и концы, простите за каламбур, в воду. А тут нет. То есть не могло не остаться следов или иных свидетельств контактов с различными структурами «Феникса». В нашем случае ничего. Голо. Только оружие и вящая убежденность: «Мы Феникс». Словно запрограммировали.
— Ну да. Логичнее было бы все отрицать. Под тех же скинхедов маскироваться, раз уж начали. Дескать собрались нерусь мочить, для этого на мамкины деньги стволы прикупили у пацанов из подворотни. А они сознались, что из «Феникса», а дальше как партизаны на допросе: ничего не скажем, ничего не знаем.
— Точно. Другой момент. Взрыв особняка. Зачем своих людей взрывать? Что они могли рассказать нам в случае ареста? Почему просто не вывести их, как сделали частично.
— В смысле?
— По имеющимся у нас данным несколько автомобилей с людьми выехали на шоссе незадолго до прибытия вашей группы к особняку. Этим же днем из аэропорта близлежащего города был совершен рейс на Москву. Заказ частный, оформлен на подставное, скорее всего лицо, гражданина Пакистана. Сами понимаете, специальные службы этой страны очень неохотно идут на сотрудничество, тем более по такому мелочному поводу как установить человека зафрахтовавшего авиалайнер, который благополучно достиг места назначения и вернулся обратно: ни теракта, ничего существенного. Так вот, именно на этом самолете были доставлены в столицу все люди, находившиеся в автомобилях, предположительно прибывших из взорванного особняка. Кстати по описанию экипажа, один из них был высоким и, как это у вас?.. Клювоносым. Такое впечатление, что кто-то водил нас за нос, маскируя попытки захвата химического комплекса, после чего поспешно эвакуировались. Если поискать, то наверняка найдутся и другие факты…
— Например Оля. — Подтвердил мысль Викторова Берестов.
— Эта погибшая девочка?.. — уточнил полковник.
— Да. Там все как по легенде — мамина дочка и так далее. Это вроде в тон. Но я тоже люблю нюансы конкретизировать, — решил пояснить свою мысль майор, видя удивление Викторова, не понявшего, причем здесь Ольга в данном конкретном случае. — Я нашел ее родителей и расспросил их подробно. Естественно, они либо не знают, либо не скажут о «Фениксе» ничего. Но вот один нюанс. Оленька наша была слаба здоровьем. У нее порок сердца. Деньги на операцию собирали как могли. Ей тяжелее скрипки ничего поднимать нельзя было. А тот уровень подготовки, что бы отбиться от пятерых парней, требует интенсивных тренировок и существенных физических нагрузок. Сами знаете. Вы, я слышал, в этой теме хорошо разбираетесь.
— Родители люди пристрастные. Если учесть их возможную причастность… — сказал Викторов, проигнорировав «комплимент», однако автоматически принимая на себя роль оппонента. По его виду Берестов понял, что, занимаясь проблемой в общем, Викторов не конкретизировал ситуацию вокруг конкретно Ольги: погибла и погибла, пусть следственная группа разберется и доложит, а поэтому ему было действительно интересно узнать от Александра ускользнувшие от его внимания факты.
— Конечно, но я нашел ее лечащего врача. У нее медкнижка — смотреть страшно. Записи делать некуда. Ее в больнице все хорошо знают. Частый гость, раз в полгода точно. Трудно предположить, что вся больница работает на «Феникс». Так вот, я опросил врачей, медсестер, и установил интересный факт. У нее не было никакой татуировки на груди. Уж от медиков это не скроешь. Особенно если сердце не в порядке. Они, пардон, голышом осматривают. Раздевайтесь, там, дышите — не дышите…
— Когда была в больнице прошлый раз?
— Месяца за два до смерти, — чуть помедлив с ответом, произнес Берестов. Он почему-то интуитивно умолчал о визите Ники и Славки, как и о том, что изначально эти данные получил от них.
— Может приняли недавно?.. Хотя их, со слов Деда, с пяти — шести лет готовят. Да и не научишься рукопашному бою за два месяца. Кое-какие финты можно, конечно, зазубрить, но что бы от пятерых парней отбиться… Нет. Даже с учетом научно-технической продвинутости, имеющей место опять таки со слов Деда.
Перехватив недоумевающий взгляд Берестова, полковник пояснил: — в том смысле, если они вылечили нашу Олю за какой-то неизвестной надобностью.
— В том и смысл, что не вылечили. При вскрытии порок сердца установлен со стопроцентной вероятностью. То есть, никуда не делся… Да и допрошенный член группировки сказал, что ее привлекли, обещав деньги на операцию. Что глупо. Все равно есть вероятность, что в критический момент проколется, занервничает. А они, якобы, еще хотели, что бы она на меня подала заявление об изнасиловании. Я им, видите ли, был зачем-то нужен. Разрабатывали, собаки… Не проще ли подослать кадровую сотрудницу? Тем более что Ольга девчонка нецелованная, уж простите за подробности, то есть в этом случае она еще и на половой контакт должна была пойти, что бы даже в случае гибели экспертиза подтвердила изнасилование. Со мной или с кем-то из этих. — Сказал Берестов, неопределенно махнув рукой в направлении окна кабинета.
