Могла ли я жить во лжи годами и десятилетиями?
Но одно волновало меня. Они любили не меня, а Мэдисон.
Важно, чтобы ты не забывала.
Было так много всего, о чем я хотела забыть, стереть из своей памяти раз и навсегда. Например, день, когда третий мамин муж пришел домой пьяным и закрыл меня в шкафу, заставляя слушать, как он выбивает дерьмо из моей матери. Или день, когда моя мать сказала мне, что она жалеет о моем рождении.
Я взяла маленькое ручное зеркало с ночного столика. Лицо Мэдисон смотрело на меня. Не с этим лицом я родилась, но оно все равно было знакомым, почти как мое собственное. Моя кожа зарябила, черты лица искажались, скручивались, изменялись, ломались, пока мое лицо не отразилось в зеркале, мои собственные бирюзовые глаза, всегда слегка отличающиеся от нормальных. Я должна была испытать облегчение, став собой на мгновение, почувствовать возвращение домой. Но я не чувствовала ничего.
Рябь началась снова. Мое лицо превратилось в лицо Мэдисон и снова в мое — потом снова в Мэдисон и снова в мое. Размытость светлого и темного, веснушек и шрамов, голубого и бирюзового. У меня начала кружиться голова, но я не могла остановиться.
Если быть кем-то другим внешне легко для меня, почему это также не работает с тем, кем я была внутри? Почему я просто не могу решить чувствовать себя как кто-то другой?
Два лица поплыли перед моими глазами, пока я не увидела странное сочетание их обоих в зеркале. Отчаяние сжало воздух в моих легких, заставило испытать головокружение. Моя хватка на ручке усилилась, становясь болезненной. С криком я отбросила зеркало. Оно столкнулось с туалетным столиком и с грохотом упало на пол, разбрасывая осколки на пол.
Я пересекла комнату и пока стояла над остатками зеркала, мое лицо — лицо Тессы — было расколото на десяток частей. На этот раз зеркало отражало мое внутреннее состояние, то, как я выглядела внутри. Разбитая, сломанная, разорванная.
Дрожа, я опустилась на пол и начала подбирать осколки зеркала. Я не была достаточно осторожной, и один осколок порезал кожу моей правой ладони, создавая крошечные алые реки крови. Кто-то постучал в дверь. Я встала, мои ноги все еще дрожали, и рябь вернула меня в тело Мэдисон. Как только я завершила изменение, дверь открылась, и Девон просунул голову. Его брови нахмурились, но когда он увидел мои руки, теперь кровавые из-за зеркала, беспокойство охватило его. Девон пересек комнату и остановился передо мной, держа мои руки в своих.
— Что случилось? — спросил он. Девон смотрел на меня, будто думал, что я сделала это нарочно. Я хотела уткнуться лбом ему в грудь, но остановила себя.
— Зеркало разлетелось вдребезги, — я кивнула на осколки зеркало на полу и в мусорной корзине. Я даже не чувствовала боли, по-прежнему ощущая себя странно несвязанной со своим телом.
Девон покачал головой, его пальцы нежно гладили мои руки.
— Мы должны продезинфицировать порезы и перевязать. Я пойду, найду бинт. Оставайся здесь. Я не хочу, чтобы мама это увидела. Она достаточно переживала о тебе последнее время.
— Кто достаточно переживал в последнее время? — Линда стояла в дверях. Когда она увидела мои порезы, краска отлила от ее лица. Она нежно взяла меня за руки.
Беспокойства на лице Линды было слишком много. Я уставилась на свою ладонь. Порез выглядел меньше, чем я помнила и уже перестал кровоточить. Может моя трансформация в тело Мэдисон помогла залечить раны.
Линда молча заботилась о моей руке, но я чувствовала вопросы и беспокойство, исходящие от нее волнами. В конце концов, она закончила. Линда крепко обняла меня, чуть не задушив. Спустя мгновение я также крепко обняла ее. Похоже, один из осколков внутри меня исправился.
Закрыв глаза, я позволила себе представить, что Линда была моей настоящей мамой, что ее любовь и забота предназначались мне, а не маске, которую я надела. Я боялась дня, когда это все закончится.
— Ты должна быть более осторожной. Пожалуйста, Мэдди.
Я вырвалась из ее объятий.
— Не переживай, буду.
Следующим утром, после инцидента с зеркалом, Линда сопровождала меня в офис шерифа Рутледжа. Прежде чем мы вошли в здание, она остановилась и обняла меня.
— Все будет хорошо. Просто расскажи ему, что помнишь. Даже если ты думаешь, что это не важно, это может помочь полиции. Все может помочь поймать этого… этого человека, — она дрожащими пальцами заправила прядь за ухо. — Может что-то из сказанного тобой поможет им и потом все это, наконец, закончится.
Шериф Рутледж оказался невысоким, коренастым мужчиной с поредевшими рыжими волосами и рубцами на щеках. Он поднялся со стула и пожал мне руку через стол, прежде чем предложил сесть на свободный деревянный стул. Я опустилась на него.
Линда сидела в стороне, чтобы не иметь возможности влиять на меня, но ее присутствие успокаивало.
— Спасибо, что пришла сегодня, — начал шериф. — Не волнуйся. Я задам всего несколько вопросов. Если ты чего-то не помнишь, просто скажи мне. Ты не обязана отвечать.
Я кивнула и расслабилась на стуле. Глубокий, спокойный голос шерифа Рутледжа успокоил мои нервы.
Он начал с моего имени, дня рождения, и места жительства, прежде чем перейти к настоящему допросу.
— В тот день, второго марта, зачем ты пришла на озеро?
Я учила полицейские методы на уроках ОЭС, поэтому сомневалась, что его вопросы удивят меня.
— Я… я думаю, что собиралась встретиться с кем-то.
— Ты думаешь? Или ты помнишь?
— Я не помню, но знаю, что часто встречалась с друзьями на озере.
— Например, со своей подругой Анной?
— Да, — я колебалась.
— Но ты не помнишь, с кем хотела встретиться в тот день? Ты уверена? — его взгляд был резким, но не недружелюбным.
Я покачала головой и посмотрела на свои колени. Майор не хотел, чтобы полиция вмешивалась в наше расследование, так что у меня не было выбора, приходилось врать.
— Все хорошо. Доктор Фонсека сказал, что у тебя амнезия.
Саммерс провела последние несколько дней, отвлекая внимание полиции. Она один раз продемонстрировала силу своего Изменения, оставив меня и Холли такими озадаченными, что мы не могли найти нашу комнату, хотя знали каждый дюйм штаб-квартиры. Я готова поспорить, что мой допрос был бы совершенно другим без вмешательства Саммерс.
— Ты помнишь что случилось, когда ты пришла на озеро?
— Нет. Я так сильно старалась вспомнить, но все пропало, — я сделала голос дрожащим и нервно сжала руки.
Шериф нацарапал что-то в своем блокноте.
