— Эгоист, — покачал головой Дезмонд. — Послушай совета. Не ищи повода прикладываться к фляжке. Коньяк тоже ничего не изменит. Не пил и незачем начинать. Это зло в чистом виде. Оставь меня одного. Встретимся все вместе, когда Таранис вернется.
— Если тебе так легче. Пойду, вылью отраву где-нибудь. — Профессор неуклюже поднялся, махнул рукой и пропал.
Призрак присел на подлокотник. Тревожить его сейчас казалось в высшей степени бесчеловечно.
— На чем мы остановились? — Дезмонд проплыл к лестнице.
— Веришь? Не важно. — Клаус принял человеческий облик. — Если я наглец, так и скажи. Но мне хочется знать…
— Как я умер и при чем здесь Финн, Дарроу и Гейл? — догадался тот. — Наши желания совпадают. Реши я скрывать, спрятался бы от любопытного взгляда. Жду тебя в подвале архива.
Невесомым туманом грустный призрак растворился в воздухе. Кабинет погрузился во тьму.
Не мешкая, мальчишка переместился в знакомую подворотню, а оттуда прямиком в пыльное помещение. Внутри не оказалось никого. Он зажег фонарик. Странно, но Клаус нервничал, непрерывно озирался, словно Дезмонд в любую секунду выпрыгнет на него, как чертик из коробочки.
«Флоранс Тень?», — спрашивал себя мальчишка. — «Ректору определенно больше ста лет. Как еще она попала в его детство?». Призраку требовалось время, чтобы добраться до условленного места. Предвкушение делало ожидание томительно сладким. В какой-то момент Клаус испугался, что Дез обманул и таки помчался доносить. Но сомнения рассыпались, когда дух возник в центре комнаты.
— Ты уже здесь? — улыбнулся он.
— Слишком заманчивая перспектива, — признался мальчишка.
— Думал, прогуляешься. Факты проанализируешь… Поймешь, где искать папку. — Дезмонд не скрывал разочарования. — Я же прекрасно осведомлен о твоих способностях. Из сейфа красиво улизнул. Высший пилотаж, Терри бы так не смог. Он и в сам запертый сейф бы не попал, в твоем возрасте особенно. Шутку с картинками Таранис тоже, без сомнения, оценит.
— Как давно ты за мной следишь? — На лбу Клауса выступил пот.
— Я не нарочно. — Призрак примиряюще поднял руки. — Мне было интересно, когда ты догадаешься, что документов у господина ректора нет. Такой умный парень. С тобой говорить просто. С остальными приходится мучиться, отстреливаться короткими фразами. Мало того, что ты почти не переспрашиваешь, так еще и не пеняешь на хрип. Редкость для тех, кто не понимает духов. Догадался, где папка?
Дезмонд недвусмысленно обвел подвал взглядом.
— Забудь про нее, — оборвал мальчишка. — Я спешил сюда не за этим. А то, что в кабинете пусто, мне стало понятно еще вчера. Но для очистки совести стоило попробовать снова. Заинтриговал своими недомолвками. Технически, ты ведь мог заложить меня давным-давно. Что помешало?
Пододвинув себе ящик, Клаус сел.
— К своему стыду, я не читал про призраков. Не разбирался в вопросе. Кто вас понимает? Это умение, стечение обстоятельств или дар? — продолжил он.
— Скорее третье. — Дезмонд покачивался над полом. — Либо есть, либо нет. Для людей не свойственно. Смотрящие в Ночь с духами общаются все. Из твоих знакомых меня точно понимают Мэйсон и Клер. На счет дочурки ящера не уверен: она все же дракон-полукровка. Карлики понимают меня, поскольку они «дети Призмы». Твой дед и его соплеменники поймут по той же причине. После моей смерти друзья изучили тему вдоль и поперек. Есть составы, позволяющие слышать в вое неупокоенных слова. Они убийственные. Как тебе? Выменять половину своего земного срока на возможность поболтать со мной.
— Пожалуй, я пас, — усмехнулся мальчишка. — У меня и так неплохо выходит.
— А Теренс, не колеблясь, принял яд.
Клаус прикусил язык.
— Просто чтобы слышать мой обычный голос. Потом и пяти лет не прошло, как он стал выглядеть, как сейчас. У Терри не было молодости.
Призрак смежил веки. По его лицу бежали слезы. Каплями прозрачного дождя они падали в пыль.
— Вот тебе грустная сказка: познакомились в Пансионе два Танцора и два потенциальных Связных. Я самородок вроде тебя, Дарроу упорный и прилежный ученик. — Дезмонд говорил медленно, чтобы слушатель не упустил ни слова. — Уверен, про Флоранс ты уже догадался. Мы все трое были без памяти влюблены в нее, но везунчиком оказался я. Друзья уступили.
Влажное пятно на полу разрасталось.
— Закон жизни: паскудникам чужое счастье колет глаза. Как я превратился в мишень, до сих пор не разобрался. Студентка. Вся раскрасавица. Если ты не в курсе, у псиоников внешность фальшивая. У тех, кто в силах мозги окружающим прочищать, разумеется. Одни коллекционируют марки, другие этикетки, а та гадина собирала разбитые сердца. Я сопротивлялся. В деканат с такой проблемой не пойдешь: посмеются и все. Месяц за месяцем она охотилась на меня. Так старалась, что сама поверила в свою «любовь». А когда окончательно спятила, применила ко мне запрещенную технику. Последний день жизни я не помню.
Клаус, конечно, не жаловался, но от сиплого скрежета призрака его голова грозила расколоться.
— Естественно, змею никто этому не учил. И результат получился… какой получился. Я выбросился из окна ее комнаты, высадив стекло, и разбился насмерть. Флоранс была там и пыталась помешать. Взрослый Танцор справится с любым псиоником без труда — для Флор последствия оказались необратимыми. Она так и не стала полноценной Тенью.
Дезмонд открыл глаза.
— Ты совсем зеленый. Папка в ящике, на котором сидишь. Не могу дольше издеваться над тобой. Вернешь, как посмотришь.
— Постой! — простонал Клаус. — Что сделали с гадиной? Расскажи историю до конца, раз начал.
Мальчишке казалось, что его либо стошнит, либо из носа хлынет кровь.
— Финн и Дарроу узнали обо всем, когда мое тело еще не остыло. Откуда у Тараниса взялась зачарованная болванка, сейчас не важно. Карлики вели девицу по пустому коридору к ректору. Танцоры еще не прибыли, все, кто был, пытались реанимировать Флор. Финн встретил жалкий конвой, объявил студентку Дивной, убил ее на месте и сдался.
— А потом? — Клаус стиснул зубы так, что свело челюсть.
— Примчалась его Наставница. Забрала болванку, поболтала с карликами, и ее арестовали. На суде Тень утверждала, что сама с удовольствием прикончила маленькую дрянь. Никто не верил, более того, знали, что она лжет. Таранис от своей вины не отказывался и был готов принять наказание по всей строгости. Тень лишили знаков отличия и посадили. Через пятнадцать лет ее реабилитировали и сразу демобилизовали.
— Как ее имя? — не унимался мальчишка.
— Может, хватит? — Дез старался говорить бесшумно.
— Со звуком, — попросил Клаус. — Так ты двигаешь губами нечетко. И еще, что было с Финном и Дарроу?
— Финну определили новую Наставницу. Пару его прежней. Она добилась разрешения для Терри служить другу в качестве Связного. В основном потому что женщину, приставленную Орденом к Таранису, обе Наставницы и близко не подпускали. Все?
— Ты не ответил. Имя. Как звали Тень, которая защитила Финна?
— Олеся.
Он надеялся расспросить о судьбе Флоранс. О том, как она оказалась в Шейдивейл, и почему шуты свято верят, что Флор немногим старше них, только Дезмонд растворился в воздухе.
Клаус бессильно сполз на пол. Тошнота волнами подкатывала к горлу. Мальчишка не подозревал, что длительные беседы с призраками такая страшная пытка. Перед глазами плыли круги.
Полежав немного, он поднялся, вскрыл ящик и обнаружил непомеченную папку среди ветхого тряпья, непонятно какими судьбами угодившего в архив.
Дома караулил настороженный Дэн. Взобравшись на кровать с ногами, он крутил в руках тонкий конверт. Клаус до сих пор испытывал смешанные чувства при виде своего лица у другого человека.
— Ты их нашел? — прошептал шут.
— Они меня нашли, но подробности не сейчас, — перебил мальчишка.
— Где у Финна столько пыли? — Дэн немедленно принялся отряхивать приятелю спину.
— В архиве, — выдохнул тот. — Снимай маскировку, переодевайся. У нас полно дел.
— Прямо здесь? — Шут отчего-то покраснел.
— Здесь. Хочешь, я в коридоре постою? — предложил Клаус. — Мы должны выйти вместе. Ты мое алиби.
— Возражений не имею. — Дэн вручил другу конверт. — Пока тебя не было, прислали это. Я не открыл твоему отцу дверь. По-моему… он расстроился. Очень. Просунул письмо в щель и больше не стучал.
— Мне так и так перед Карлом извиняться, — пожал плечами мальчишка. — Грубил ему?
— Нет. — Став собой, Дэниэл обеими руками вцепился в сползающие штаны.
— Осуждаешь? — резко спросил Клаус.
— Честно? Да, — подтвердил тот. — Он славный человек. Любит тебя без памяти. Потому и стерпит, что угодно. А если совсем честно, мне было неприятно притворяться тобой.
Повисла тягучая пауза. Шут смотрел прямо, не мигая, не отворачиваясь. Он сказал то, что назревало давно.
