— Ма, что это?! — Мишка подбежал к матери и прижался к ее ногам.
— Не знаю… Но ты все равно не бойся, ладно? — голос Зары предательски дрогнул.
— А я и не боюсь. Это ты боишься, — подметил малыш, не отпуская, впрочем, ее юбку.
Шипение на кухне продолжалось. И вместе с этим неприятным звуком в комнату проникла такая же гадкая вонь. Газ!
— Мишка, посиди здесь пока, я разберусь! — приказала Зара и метнулась на кухню.
На пороге женщина остановилась как вкопанная. То, что она увидела, просто в голове не укладывалось: вся дальняя стена кухни была разворочена. Кусок газовой трубы вместе с запорным вентилем был начисто оторван и теперь валялся на полу. Создавалось полное впечатление, будто трубу выворотили из стены вместе с огромным куском штукатурки и несколькими кирпичами.
А из огрызка трубы, сиротливо торчащего из разоренной стены, с противным шипением вырывался газ.
— Да что же это?! — беспомощно воскликнула Зара и бросилась к шипящей трубе.
Уже подбежав, поняла, что перекрыть газ не получится: вентиль вместе с оторванной трубой валялся под ногами. А газ между тем быстро заполнял маленькое помещение кухни. Заре уже было тяжело дышать и нестерпимо щипало глаза.
Она кинулась к окну, чтобы открыть его. Но едва женщина взялась за шпингалет, как снаружи, прямо перед ее носом, с оглушительным треском захлопнулись ставни!
Зара на мгновение оцепенела. Снаружи доносилась какая-то возня… кто-то явно навешивал на закрытые ставни засов.
Неосторожно вдохнув газ, Зара закашлялась и опомнилась. Рывком распахнула окно и попыталась толкнуть деревянные створки ставней. Бесполезно — они были закрыты снаружи.
— Мишка! — цыганка выбежала из загазованной кухни и бросилась к сыну. — Мишка, уходим скорее!
Она схватила сына за руку и поволокла в прихожую. На ходу сорвала с вешалки его курточку, щелкнула замком и толкнула входную дверь…
…Та не поддалась. Чувствуя, как внутри у нее все холодеет, Зара ударилась в дверь всем телом. Бесполезно. Женщина повторила попытку еще несколько раз, но лишь сильно ушибла плечо.
Боль и усиливающаяся вонь отрезвили ее. Оставив бесплодные попытки вырваться через дверь, Зара потащила сына обратно в гостиную, к окну. Но и там ставни оказались закрытыми и запертыми снаружи.
Ту же картину она обнаружила и в спальне. А больше окон в ее маленьком домике не было…
1 октября 1987 года, 19.03, Кобельки
Милицейский «воронок» несся по темной улице, распугивая скучающих на дороге собак и редких прохожих. С наступлением темноты жизнь в Кобельках замирала. Впрочем, как и в любой другой российской деревне.
— Скучно у нас стало! — прочитал мои мысли Семен. — Раньше, бывало, каждый вечер в клубе или танцы, или кино. Я еще пацаном бегал. А теперь — тоска зеленая…
— Зато последние дни у нас с тобой — сплошное веселье! Обхохочешься… — пробурчал я.
— Это точно. Рассказать кому — засмеют ведь. Или в дурдом упрячут, — согласился лейтенант и крутанул руль, уводя машину в проулок, ведущий к дамбе.
«Уазик» лихо наклонился набок и послушно свернул в узкий проезд между домами. Свет фар выхватил из сумрака огромного черного пса, неторопливо бредущего по дороге. Пес успел только вскинуть голову и взглянуть на нас с неподдельным удивлением на морде. А в следующий миг машина на полном ходу ударила его бампером.
Раздался короткий сдавленный визг. Тут же сменившийся другим визгом — тормозов. Нас швырнуло вперед.
— ………..! — выругался Семен, забыв о присутствии Али. — Откуда он взялся?!
Дернув в сердцах ручник, лейтенант выскочил на дорогу. Я помедлил немного — и последовал за ним.
— Кранты псине, — грустно констатировал Семен, сидя на корточках над лежащей собакой.
Я присел рядом. Пес и впрямь был мертв. Большая голова была заметно деформирована от удара, а под ней неторопливо растекалась темная лужица.
— Не повезло бедняге, — вздохнул я.
— Я его заметил в последний момент, — виновато пробормотал лейтенант.
— Я тоже. Черный он, с темнотой сливается. Жалко, красивый был пес.
Рядом со мной присела Аля:
— Живой?
Мы с Семеном одновременно покачали головами.
— Бедняжка, — тихо сказала девушка и осторожно погладила пса по застывшей в удивлении морде.
— Нам надо ехать, Кошка! — Я обнял Альку за плечи.
Она кивнула:
— Да, да, сейчас. Я только… Вы идите, я на минуточку задержусь.
Я заглянул ей в лицо:
— Ты чего, Алька?
Она улыбнулась.
— Все в порядке, Кот. Со мной — все в порядке. Вы просто подождите меня в машине, ладно? Совсем чуть-чуть!
В ее голосе было нечто такое, что я не смог с ней спорить. Как и лейтенант. Вдвоем с ним мы синхронно встали и вернулись в машину. Уселись на передних сиденьях и молча уставились в лобовое стекло, за которым в свете фар, будто на сцене какого-то сюрреалистического театра, как на ладони видны были Аля и погибший пес.
Алька продолжала гладить его морду, ласково улыбаясь и что-то, кажется, нашептывая. Так прошла минута, мы терпеливо ждали, не решаясь нарушить звенящую тишину.
Вдруг пес приоткрыл пасть и лизнул Алину руку…
— Ты видел?! — Семен подпрыгнул на своем сиденье и весь подался вперед, уткнувшись лбом в ветровое стекло. — Палыч, ты это видел?!
— Видел, — прошептал я, любуясь, как моя Алька помогает псу подняться на ноги.
Тому не сразу это удалось. Лишь с третьей попытки он наконец встал, оказавшись головой вровень с сидящей на корточках девушкой. Слегка пошатываясь, он потянулся мордой к ее уху, будто собираясь что-то шепнуть по секрету. И лизнул Альку еще раз — теперь в щеку. Она засмеялась и потрепала ожившего пса по загривку.
— Палыч, кто она? — тихо и очень серьезно спросил лейтенант.
Я пожал плечами. Откуда я знаю? Просто — моя Кошка..
Пес развернулся и уже вполне уверенно потрусил по своим собачьим делам в темноту. А Аля легко поднялась на ноги и вернулась в машину. Устроилась поудобнее на заднем сиденье, полюбовалась нашими ошалелыми лицами в зеркале заднего вида и рассмеялась:
— Видели бы вы сейчас себя! Поехали, чего ждем?
1 октября 1987 года, 19.15, Кобельки
Газовая вонь становилась все нестерпимее. В отчаянии Зара схватила стул и принялась колошматить им в закрытые ставни. Но ничего не добилась. Через несколько мгновений от стула отломались ножки, а ставням — хоть бы хны.
Женщина отшвырнула изувеченный стул в сторону и приникла к тонкой щели между створками ставней, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи.
