Резко сменив направление, она помчалась к виднеющимся далеко впереди домам. Скользкая, чмокающая грязь под ногами очень скоро сменилась твердым асфальтом, женщина выбежала на дорогу.
— Ма, я устал! Я не могу так быстро! — жалобно захныкал Мишка.
Он и в самом деле еле бежал: отчаянно пыхтя и спотыкаясь. Малыш еще не совсем оправился после недавней операции, а тут такое… Зара наклонилась и подхватила сына на руки:
— Потерпи, маленький, потерпи, мой хороший! Я тебя на ручках понесу, ладно?
— Ладно. Только я тяжелый! — предупредил Мишка, крепко обняв мать за шею.
— Это ничего, нам уже недалеко! — успокоила его Зара, с надеждой вглядываясь в медленно (слишком медленно!) приближающийся соседский дом.
Сзади раздался негромкий глухой смешок. Не останавливаясь, женщина оглянулась: их страшный преследователь был совсем рядом! В каких-нибудь пяти-шести шагах.
— Не торопись, дрянь! — с издевкой в голосе посоветовал он.
Вскрикнув, Зара со всех ног помчалась вперед. Сзади послышался тяжелый топот. Он приближался.
Женщина выдыхалась. Ее сердце бешено колотилось, эхом отдаваясь в висках. Перед глазами замелькали разноцветные мошки, весело пляшущие в темноте. Мишка вдруг оказался невероятно тяжелым, и Зара с огромным трудом удерживала его слабеющими руками. А шаги сзади были все ближе…
По глазам резанул яркий свет. Из-за дома, к которому так стремилась цыганка, навстречу ей вывернула машина. Ослепленная фарами, Зара все же не замедлила бег. Наоборот, у нее будто второе дыхание открылось: не чуя под собой ног, женщина рванулась к подъезжающему автомобилю:
— Помогите! — откуда-то даже взялся воздух для крика.
Фары приблизились почти вплотную. Раздался визг тормозов и шорох шин, идущих юзом по мокрому асфальту.
— Зара?! — два голоса слились в удивленный хор. Оба — знакомые.
— Помогите! — прошептала она, наткнувшись на кого-то, невидимого на фоне ослепительного света, и бессильно оседая в крепких руках.
1 октября, 19.33, Кобельки
Я бросился к Заре и едва успел подхватить на руки перепачканного грязью Мишку. Лейтенант с растерянным видом поддерживал обмякшую женщину. Такую же грязную и дрожащую.
— Алька, займись малышом! — я затолкал маленького цыганенка в заднюю дверь и вернулся к Семену.
— Зара, что случилось?! — обрел тот наконец дар речи.
Женщина открыла глаза и обвела нас испуганным взглядом.
— Это мы, мы, не бойтесь! — попытался я ее успокоить.
Помогло, Зара нас узнала.
— Слава богу! Я уж думала — всё… Он нас почти догнал!
— Кто?! — хором воскликнули мы с Семеном.
— Тот человек… который наш дом взорвал. Мы едва успели выбраться! — По ее щекам текли крупные слезы, оставляя на перепачканной коже светлые дорожки.
— Как это — «взорвал»?! Чем?
— Газом. Трубу на кухне оторвал, а дверь и окна закрыл. Ставнями, — пояснила цыганка, не переставая рыдать.
— Где он сейчас? — Семен встряхнул женщину. — Где он? Ты его узнала?!
Зара покачала головой.
— Я не рассмотрела лица. Он бежал за нами… совсем близко! — и обернулась, ткнув пальцем в темноту. — Там!
Мы всмотрелись. Свет фар выхватывал из сгустившегося сумрака лишь пустынную дорогу. Поодаль догорал дом. Больше — ничего и никого.
— Куда же он делся? — растерянно спросила цыганка.
Мы промолчали. По опыту уже знали, что таинственный маньяк мог деться куда угодно. Просто исчезнуть, например.
— Поехали. Зара, нам нужно, чтобы ты кое-что вспомнила, — отрывисто бросил участковый и отпустил наконец женщину.
Та покачнулась, потеряв опору, но устояла на ногах:
— Что именно?
— Садись в машину. По дороге все расскажу, — приказал лейтенант и направился к водительской двери…
…Из сумрака прямо перед ним вдруг возник огромный темный силуэт и взмахнул рукой… Раздался неприятный хруст — и Семен со сдавленным коротким стоном отлетел далеко в придорожный кювет. И затих там.
— Не-е-ет! — крик Зары слился со знакомым уже глухим смехом.
— Все тут! Чудненько! — в голосе незнакомца читалось торжество.
Я обмер, потеряв на какое-то время способность шевелиться. Только мысли беспорядочно скакали в голове, мешая друг другу. Будто в замедленной съемке увидел, как Зара бросилась к задней дверце, распахнула ее и потянула оттуда хныкающего Мишку.
Маньяк на свет не выходил. Его силуэт с трудом угадывался по другую сторону машины. Вот он нагнулся и, судя по звуку, открыл заднюю дверь по своему борту.
— Алька! — я мгновенно пришел в себя. — Алька, беги из машины!
Она кубарем выкатилась из салона вслед за Мишкой. Я бросился к испуганной девушке, схватил ее за руку и поволок в темноту. Вслед за убегающими Зарой и Мишкой.
— Это он, да? — выдохнула Аля на бегу.
— Да. Бежим скорее, — я припустил со всех ног.
— Что с Семеном?
— Ранен. Алька, ему не Семен нужен, а ты! Не болтай, береги дыхание!
— Кот, нам не убежать, — она вдруг остановилась и обернулась.
— Ты что?! — я едва не упал, резко затормозив. И тоже оглянулся.
Наш преследователь очень хорошо просматривался на фоне огненного зарева. Теперь он был совсем близко. Лица по-прежнему видно не было, но, судя по интонации, маньяк улыбался:
— Ты — последняя! — сообщил он Альке.
Она сжала в ладошке мою руку. Я покосился на девушку: странно, но сейчас она вовсе не выглядела испуганной. Аля спокойно, даже с каким-то интересом рассматривала приближающуюся смерть.
— Девятая! — уточнил убийца и сделал еще несколько шагов.
Я встал между ним и девушкой, отпустив ее руку:
— Алька, беги!
Темный силуэт хмыкнул, приблизившись ко мне почти вплотную:
— Хочешь помешать мне, док?
И медленно занес руку для удара…
1 октября 1987 года, 19.35, Кобельки
— Дед, я тебе поесть принес! — Петька без стука ворвался в маленькую сторожку на дамбе, впустив в натопленное помещение холодную озерную изморось.
Терентий Иваныч, оторвавшись от окна, недовольно заворчал:
— Дверь, дверь закрывай, оппортунист! Тепло выпускаешь.
— Дед, сколько раз тебе говорить! Оппортунист — это не ругательство, это…
— Знаю, знаю: это такой политический деятель с левым уклоном! — усмехнувшись, перебил внука старик. — Да мне плевать, — зато звучит красиво. И тебе подходит: вылитый оппортунист!
Петька коротко хохотнул и поставил судки на стол.
— Вот, до утра должно хватить. Садись, приступай, пока не остыло. Ты чего к окну прилип?
