Петька коротко хохотнул и поставил судки на стол.
— Вот, до утра должно хватить. Садись, приступай, пока не остыло. Ты чего к окну прилип?
Терентий Иваныч поманил внука пальцем.
— Сам погляди. Что это там рвануло и горит, не знаешь? Вроде ничего такого взрывоопасного в тех краях отродясь не было.
Петька приник к маленькому окошку:
— Ух ты! Сильно… Давно рвануло-то?
— Получаса не прошло. Но взрыв знатный был.
— И ведь в той стороне, насколько я помню, нет ничего такого… Дома только да огороды. Может, газопровод рванул? — высказал предположение парень, любуясь заревом.
— Может быть, — пожал плечами дед и отвернулся от окна. — Ладно, давай свои разносолы. Что-то и правда есть захотелось.
…— Вода в озере поднялась: дожди льют не переставая. Выдержит дамба-то? — поинтересовался Петька, догрызая куриную ножку. Не выдержал, объел-таки деда!
— А чего с ней станется? — удивился Терентий Иваныч. — Уж сколько простояла — и еще столько же простоит. Если что — приедет инженер, сбросит лишнюю воду. Дело-то нехитрое.
— Так-то оно так… Да только вода уже почти вровень с дамбой поднялась. Я такого не припомню, — усомнился парень.
— Потому как молод еще. Молоко на губах не обсохло, а туда же — «не припомню»! — усмехнулся дед. — А я вот — припомню. И не один раз такое бывало. Ничего — озеро на месте.
— Слушай, дед… а как это — сбросить лишнюю воду? Тут что, кран какой-то хитрый есть, что ли? — поинтересовался Петька.
— А на кой, по-твоему, я здесь приставлен? — возмутился старик. — Есть, конечно. Только не кран, а ворот такой: крутишь в одну сторону — створы поднимаются, крутишь в другую — опускаются. Ежели полностью поднять — озеро в пару часов вытечет!
— Да ладно… — усомнился внук.
— Точно тебе говорю! Мне инженер из района рассказывал, а уж он-то знает. Вот я тут и сижу, стерегу, чтобы кто-нибудь шаловливыми ручками гадость какую не сотворил…
— Да кому это надо? — махнул Петька рукой.
— А не знаю… На моей памяти попыток не было. И слава богу: работа спокойная, платят исправно. Сиди только да казенное оружие чисти иногда, — старик усмехнулся и кивнул на прислоненный к стене карабин.
— Дед, а покажи этот… ворот! Сколько раз у тебя тут бывал, а его не видел, — попросил внук.
— И правильно, что не видел. Это, знаешь ли, охраняемый объект! Посторонним вход запрещен! — важно заявил Терентий Иванович.
— Да ладно тебе, дед! Я-то не посторонний. Ну покажи, что тебе, жалко? — совсем по-детски заныл парень.
Старик усмехнулся:
— Пошли уж, «непосторонний»!
Он подхватил карабин и открыл обшарпанную дверь с грозной надписью «Не влезай — убьет!»
В соседнем со сторожкой помещении окон не было. Зато здесь находились три огромных ворота, торчащих из бетонного пола.
— Ну вот. Все хозяйство тут, — Терентий Иванович широким жестом указал на тяжелые чугунные колеса.
Внук выглядел разочарованным:
— И все?! Вот это самое?
— Ага. А ты чего ждал? — удивился старик.
— Ну-у… не знаю, как-то все просто…
— Так оно и должно быть просто, — пожал дед плечами и похлопал ладонью по ближайшему вороту. — Крутишь в одну сторону — створ поднимается, крутишь в другую — опускается. Никаких тебе этих, как их… компьютеров! Строили-то дамбу когда?! И ведь все работает до сих пор… знай только смазывай вовремя.
Петька подошел к колесу и попытался его повернуть. Туго, но пошло.
— Эй, ты это брось! — строго прикрикнул на него дед. — Сделай как было! И не трожь больше. Это тебе не шутки!
— Ладно, ладно! — парень быстро повернул ворот обратно. — Все, больше пальцем не прикоснусь!
И отошел в сторонку, демонстративно подняв руки.
— То-то же! — удовлетворенно буркнул старик. — Ну все. Посмотрел — и будет. Выходим.
— Дед, спасибо за экскурсию. Тебе — спокойного дежурства, а я пошел. Может, дойду до пожара, посмотрю, что там полыхает, — Петька накинул куртку и направился к двери.
— Посмотри, посмотри! На обратном пути забеги потом ко мне, расскажешь, что там. Интересно же. А дамба тебе все равно по пути будет, — попросил Терентий Иванович.
— Договорились! — кивнул внук и выскочил за дверь.
1 октября 1987 года, 19.38, Кобельки
Как завороженный, я следил за рукой убийцы, моля Бога о том, чтобы Алька успела убежать.
— У тебя ничего не выйдет! — прозвучал за моей спиной ее звонкий и очень уверенный голос.
Я содрогнулся: ну почему, почему ты не убежала, Кошка?!
Занесенная для удара рука остановилась. Маньяк гулко хохотнул и сделал еще шаг к нам:
— Посмотрим…
Даже теперь, когда он стоял почти вплотную, лица не было видно, пламя за его спиной было слишком ярким. Зато огромный кулак я успел рассмотреть во всех подробностях. И он медленно, будто во сне, начал двигаться к моей голове…
…На фоне зарева мелькнула тень… с глухим рыком из темноты вырвался, вытянувшись в струну в полете, большой черный пес. И с лету вцепился зубами в страшную руку.
Маньяк покачнулся и истошно взвыл. Пес повис на его руке, злобно рыча сквозь стиснутые челюсти. На ярком фоне хорошо было видно, как выстреливают короткие струйки крови из прокушенной кисти: пес добрался до артерии.
Убийца завертелся волчком, пытаясь стряхнуть с себя собаку. Но та лишь сильнее стискивала зубы и держалась на руке мертвой хваткой. Странно, но тихое, сдавленное рычание перекрывало громкий вой маньяка.
Я опомнился. Улучил подходящий момент и от души пнул мерзавца между ног. Вой резко усилился и перешел в другую тональность. Более высокую.
Злодей согнулся и попытался схватиться за поврежденную часть тела, забыв на миг о псе, грызущем его руку. Чем тот немедленно и воспользовался. Как только задние лапы зверя коснулись земли, он рванул свою добычу в сторону.
Маньяк потерял равновесие и тяжело шлепнулся в грязь. Пес тут же отпустил его руку и бросился на грудь, метя зубами в шею. Сплетясь в клубок, человек и собака покатились по лужам.
Аля обняла меня сзади, прижавшись всем телом. Даже сквозь одежду чувствовалось, какое оно горячее.
— Не бойся, Кошка! — шепнул я ей, не в силах оторвать взгляд от жуткой картины.
— А я и не боюсь! — спокойно ответила она. Слишком уж спокойно.
Вдруг все стихло. Только что по земле катались два тела: человеческое и собачье. Миг — и на поле боя остался лишь пес, рычащий по инерции и с невероятным изумлением обнюхивающий то место, где только что был его враг.
Маньяк исчез. Опять — исчез!
