Мокрыми руками я потянулась к бумажному полотенцу с летучими мышами и помидорами на нем для Хэллоуина. Дрожь слегка колебалась через мою ци, заставляя меня застыть. Из ниоткуда на меня вылился злобный умысел. Шепот волн замедлился, ослабев, когда звук древних барабанов пульсировал во мне, поднимаясь, убывая, возвращаясь еще более настойчиво с мыслями о мести и намерении наказать. С затуманенным зрением, я потянулась к столу. Поднялось чувство ненависти, пока оно не просочилось через мою ауру, блестя, как злой пот. Это было нападение…
С кружащейся головой, я споткнулась об стол, хватаясь руками за талию, сверкающее, затаившее дыхание напряжение шло через меня, как будто ища, заглядывая под уплотнения черной копоти на моей ауре для чего-то. Я широко распахнула глаза, когда почувствовала ищущее намерение, обернуться вокруг моего ци… и забрать меня с собой.
Стоп! подумала я, когда дернула себя назад, паникуя, когда инородное ощущение удвоило свое усилие, напав на мою душу с большим требованием. Барабаны отступили к моему ядру, и я ахнула, когда древние ритмы выбивали наказание, и мой страх открыл трещины, чтобы они могли углубиться.
Отпусти меня! прокричала я, когда проклятие взяло на прицел другую мою часть. Это было нападение, ищущее что-то во мне, чтобы развернуться в полную силу.
Убирайся! потребовала я, но не могла обернуть свое желание вокруг этого. Это было похоже на дым, уклоняющийся от меня, будто меня даже там не было. Я потянулась к лей-линии, потрясенная, когда она вырвалась из моей хватки. Она была повреждена тысячами лет землетрясений, и я не могла схватить ее, как делали те, кто жил на побережье.
Мой пульс бешено стучал. Колени подогнулись, и я рухнула на пол, когда проклятие влезало в меня, используя мой собственный страх, для своей защиты. Мир наклонился и задергался, когда оно приспособило свою хватку как акула на рыбе. Барабаны гремели. Мое сердце билось в такт с ними. У меня не было того, что было необходимо, чтобы проклятие подействовала в полную силу, но с каждым ударом, оно заглатывало меня дальше.
Кряхтя, я почувствовала, как мои ладони ударились о кафельный пол. На одно мгновение барабаны и громоподобный удар проклятия были упрямыми. Мое дыхание вошло с удушьем, и мельком я увидела солнце и синюю плитку. С ними пришло понимание, что я была поймана базируемым ритмом проклятием. Если бы я смогла найти одну крошечную разделяющую часть, я могла бы выбраться. Я должна была сбить пульс из синхронизации с барабанами.
В ужасе я задержала дыхание и сжалась на плитке. Прижав колени к груди, я закрыла глаза. Мой пульс соответствовал барабанам, и проклятие стало сильнее. Паника была белым горячим каскадом, и легкие горели. Я должна была сдвинуть пульс. Это был мой единственный шанс.
От-пу-сти, требовало проклятие, когда искры вспыхивали передо мной, а легкие горели. Я. Не. Буду. Дышать.
А затем… мое сердце запнулось, пропуская удар.
Этого было достаточно.
Со щелчком проклятие, держащее меня, сломалось. Я ахнула, будто выныривая из океанских глубин, втягивая воздух, будто это было само небо. Мой пульс участился. Барабаны противоречили ритму моего тела… и они не могли снова найти его. Я уперлась руками в холодную мозаичную плитку, слабая, когда лежала там и дышала. Голова болела, меня тошнило.
— Рейчел!
Это был Трент, и я застонала, когда он усадил меня. Его руки были горячими, почти обжигающими.
— Не так быстро, — прошептала я, с все еще закрытыми глазами.
— Боже мой, — сказал он, когда сел на пол и обнял меня. — Ты ледяная. Что произошло? Я почувствовал это уже внизу!
Дрожа, мне удалось распахнуть веки.
— Ничего, — прокаркала я. — Я ничего не делала. Я чистила стол. Было похоже… — Я усиленно дышала и задержала дыхание, чтобы попытаться замедлить его. — Что-то напало на меня, — сказала я, затем глубоко вздохнула. Я ничего не могла поделать и уткнулась в него, мне было холодно и тошнило. — Оно было нацелено на меня. Оно было нацелено на меня, но не меня.
Он молчал, и, понимая, что я не внесла никакой ясности, я открыла глаза.
Я на полу, подумала я, затем подняла руку, чтобы коснуться его плеча. Потребовалось большое усилие.
— Я в порядке, — сказала я, но он не позволил мне встать. — Это было проклятие. Оно не вошло в полную силу. Элемент вызова отсутствовал. У меня его не было.
Хорошо, это тоже не имело много смысла, но было трудно объяснить. Кто делает проклятие, которому нужно что-то от жертвы, чтобы узнать ее? Очень сложное, заклинание на определенного человека? Но тогда почему это не нашло то, в чем нуждалось?
— Элемент вызова отсутствовал? — эхом отозвался он, и я слегка дернула головой.
— Оно искало мой разум, и когда не нашло его, оно попыталось призваться, так или иначе. Мне удалось отбить его. Я не думаю, что, могла бы остановить его, если бы оно нашло то, что хотело.
Трент нахмурился.
— Хорошо, — сказал он, сильно обнимая меня руками. — Больше никаких чар на сегодня, — добавил он, и мой желудок сжался, когда он поднял меня.
— Трент, я в порядке, — запротестовала я, но все, что я могла сделать, это обхватить его руками за шею и держаться. — Я говорю тебе, я ничего не делала.
— И к тому же ты сегодня ничего не съела кроме половинки вафли и горстки чипсов.
Я просмотрела через его плечо на тарелки у очага. Это был не реальный ланч, но в нем было много калорий, и он был недавно.
— Я съела больше этого! — сказала я, немного покачиваясь. — Если ты почувствовал, тогда это было не все, что я сделала.
— Верно. — Раздраженно, он направился по коридору. — На сегодня мы закончили.
— Трент. Все хорошо. Поставь меня. — Я напряглась. Чувствуя, как он закачался наверху лестницы, он сжал челюсти прежде, чем опустить меня вниз.
Мои ноги коснулись пола, и я, шатаясь, потянулась рукой за спину к перилам, чтобы удержаться так, чтобы он этого не видел. Я задержала дыхание, пульс бешено грохотал, когда мир плавал и стабилизировался. Возможно, то проклятие взяло что-то у меня, в конце концов. Но я знала, что это было не так. Мне просто было нужно все, чем я могла отбиться. Трент выглядел обезумевшим, его руки были готовы поймать меня. Я думала об истощающемся дневном свете, когда ощутила тошноту. Я не могла наколдовать такое и получить любые приемлемые результаты.
— Возможно, нам нужно включить новости, — кротко сказала я.
Незамедлительно сердитое выражение лица Трента смягчилось, говоря мне, как трудно было для него, стоять там и ждать, что я приду к тому же самому заключению, которое появилось у него. Я не могла удержаться от крошечной улыбки. Он заботился, не только о том, чтобы со мной все было в порядке, но и о том, чтобы я принимала свои собственные решения, даже если он чувствовал, что они были неправильными.
