— А сколько вы уже со свои мужем? — спросила я.
— Пять лет.
— Поздравляю, — сказала я, гадая, почему всего лишь пять. Ей было за сорок, и — судя по волосам — даже за пятьдесят, но многие люди рано седеют, а по лицу Элис я бы не дала ей пятьдесят.
Она улыбнулась.
— Спасибо, Анита… Анита Блэйк, верно?
Я кивнула.
— Верно.
— Я так много о вас наслышана, и очень приятно, наконец-то, познакомиться.
— Надеюсь, наслышаны только о хорошем, — улыбаясь, произнесла я, потому что почти была уверена, что это не так. Моя репутация плохой девчонки или полицейского, который сначала стреляет, а уж потом задает вопросы, не располагала ко мне всех со значком.
— А разве может быть иначе? — спросила она.
— Еда готова, — возвестила Кэти чересчур оживленным голосом.
— Тогда я оставлю вас, — сказала Элис и выскользнула из кухни — высокая и грациозная. Остальные женщины последовали за ней.
— Это что вообще здесь такое было? — спросила я.
— Кошмар. Они были такими грубыми, — сказала Кэти и подошла к Зебровски, чтобы его обнять.
— Как это, грубыми? — не поняла я.
— Некоторые жены приходили, чтобы бросить быстрый взгляд на Натаниэля и на этом все, но остальные… если бы мужчины смотрели на меня подобным образом, я бы чувствовала себя грязной. — Кэти передернуло.
Зебровски погладил ее по голове и крепче прижал к себе, сказав:
— Тебе следовало позвать меня гораздо раньше.
— Нам следовало позвать Аниту гораздо раньше, чтобы она его поцеловала, — отозвалась Кэти.
— И часто ты производишь такой эффект на женщин? — спросил Зебровски.
Кэти подняла голову от его груди и сказала:
— Натаниэль — идеальный джентльмен. Он не сделал ничего, чтобы спровоцировать подобную ситуацию.
— Вообще-то сделал, Кэти, но не сегодня, — ответил Натаниэль.
Они уставились на него. Я просто подняла на него взгляд, по-прежнему оставаясь в его объятиях:
— О чем ты?
— Они видели, как я раздевался в клубе. У большинства людей проблема с восприятием танцовщиков как реальных людей, после того, как они видели их без одежды.
— То, что они видели тебя на сцене — не повод вести себя так грубо на нашей вечеринке, — указала Кэти.
Натаниэль шевельнулся в моих объятиях, и я поняла, что в ситуации кроется нечто большее.
— Натаниэль, в чем дело?
— Я работал на девичнике у одной из жен. — Он корректно не обмолвился у какой именно. Натаниэль сохранит секреты клиентов, даже если они сами разболтают его.
— И что? Это все же твоя работа, а это — мой дом. Это неуважение не только к тебе, но и к нам.
Натаниэль опустил глаза и встретился со мной взглядом. Это был немой призыв.
— Я так понимаю, для тебя это была весьма прибыльная вечеринка? — спросила я.
— Да, — ответил он.
— Они достойно заплатили, так ведь?
Он кивнул.
— Я не понимаю, — встряла Кэти.
Я оглянулась на Зебровски.
— Тебе когда-нибудь доводилось бывать на холостяцких приватных вечеринках со стриптизершами?
— Возможно, — ответил он.
Кэти нахмурилась.
— Ты всегда так говоришь при мне, не дразни сейчас Аниту.
Он улыбнулся.
— Бывал.
— Если бы стриптизерша станцевала у тебя на коленях, а затем объявилась бы здесь в качестве подружки одного из знакомых копов, как бы ты среагировал?
— Честно?
— Было бы неплохо, — ответила я.
— Я бы задумался, а знает ли этот коп, что его девушка занимается стриптизом.
— Некоторые копы встречаются со стриптизершами, — заметила я.
— Да, но они не таскают их с собой на семейно-дружеские вечеринки.
— Ты можешь встречаться со стриптизером, но не поведешь его знакомиться с семьей, — сказал Натаниэль, и в его голосе сквозила печаль.
Я обняла его крепче.
— Ты моя семья.
Он одарил меня ослепительной улыбкой, настоящей, а не той фальшивкой, которую клиенты принимают за настоящую. Если бы Натаниэль так же смотрел на них, то зарабатывал бы больше сотенных купюр, чем сейчас.
— Я не это имел в виду, Натаниэль. Я знаю, что ты — семья Аниты, — произнес Зебровски.
Натаниэль одарил его такой же улыбкой, что и меня несколько секунд назад.
— Спасибо.
На лице Кэти появилось странное выражение. Она побледнела.
— Что такое? — забеспокоился Зебровски.
— Как-то они хотели рассказать мне об одном девичнике, где собралось много жен. Замуж собиралась Розетта. Они рассказали мне о некоторых деталях и… я попросила их прекратить. Мне не хотелось об этом слушать. — Она посмотрела на Натаниэля.
Он был совершенно неподвижен в моих объятиях. Я подняла на него взгляд. Выражение его лица было настороженным, как будто он приготовился к чему-то плохому.
— Так они рассказывали о тебе? — спросила Кэти.
— Вероятно, — тихо ответил Натаниэль.
Кэти моргнула. Ее карие глаза расширились.
— Но они рассказали… что ты… — Она покраснела от шеи до корней волос, и спрятала лицо на груди Зебровски.
— Чтобы они не рассказали, у меня не было секса ни с одной на той вечеринке.
Кэти подняла голову от груди Зебровски и снова моргнула. По выражению ее лица можно было сказать, что именно про секс ей и поведали.
— Порой истории обрастают сплетнями, но чтобы они не решили рассказать людям, секса не было. Вот я воплоти, и каждая женщина, слышавшая эту историю будет удивлена, услышав правду. Некоторые из присутствующих были настолько пьяны, что могли поверить, что то, что рассказывали — было на самом деле, а тот, кто солгал, испугается, увидев меня здесь.
Кэти справилась с собой настолько, чтобы произнести:
— Мне нужна минутка. Не мог бы ты выставить оставшуюся еду на стол и присмотреть за пастой на плите. Я сейчас. — Кэти направилась к выходу из кухни и ошеломленный Зебровски поплелся за ней.
Я подняла взгляд на Натаниэля.
— Если ты говоришь, что секса не было, я тебе верю, но что такого ты сделал на вечеринке, что оказалось настолько настораживающим для них сейчас.
— Ничего противозаконного.
— Я это знаю, глупыш.
Натаниэль улыбнулся.
— Ты никогда не будешь думать обо мне хуже, ведь так?
— С чего бы мне это делать?
— Тебя не заботит, что, как минимум пятеро присутствующих на вечеринке женщин видели меня обнаженным.
Я подумала о том, что с тех пор, как, до нашего знакомства, он снялся в нескольких порнофильмах, вероятно, немало людей видели его обнаженным, но вслух я этого не сказала. Если бы я это сделала, мы бы поцапались или это еще больше ранило бы его чувства, а мне этого не хотелось.
— В клубе ты не снимаешь стринги, — сказала я.
