— Не мои, а твои, — поправил Сириус. — В стене. Если здесь не делали ремонт, что вряд ли, то они закрыты стеллажом.
— Ну, если клемм там нет… — Джулиус мысленно попрощался с уютным архивом.
Пальцы стремительно превращались в когти, наливаясь зеленоватым светом. Осторожно, чтобы не рассыпать содержимое ящиков, Сэр Коллоу поддел стеллаж и потянул на себя.
— Все сам, — фыркнула подоспевшая Корникс. — Вот сфера. Подержи.
— Проблем не возникло, — догадался он.
— А я ни у кого разрешения не спрашивала, — улыбнулась Тень.
Вручив Джулиусу пульсирующий белым светом шар, она бесцеремонно выдрала всю конструкцию с ящиками и полками, прочертив на полу глубокие борозды. Теряя содержимое, стеллаж отправился в кабинет, потеснив стол и разметав стулья.
— Осторожно! — прикрикнул Коллоу.
— Это фарфор? — ехидно осведомилась Никс. — Что это вообще?
— Мой архив, — неожиданно грустно ответил он.
Тяжелая папка сорвалась с полки и плюхнулась на панель, сбивая старые сферы.
— Я про ржавый хлам, из-за которого ты рехнулся. — Тень отступила на шаг полюбоваться результатом работы.
— Балансирующая панель, — с умным видом сообщил тот.
— Никаких ассоциаций. — Корникс озадаченно потерла лоб.
В стене, ранее скрытой стеллажом, действительно обнаружились странные углубления.
— Можешь деликатно воткнуть лоток сюда, чтобы не сломать то, чем он крепится? — Коллоу деловито осматривал пыльные пазы.
На дне каждого из углублений, действительно, виднелось что-то металлическое.
— Чего проще? — отмахнулась Никс. — А потом?
— Потом отправляйся, куда всех послали. — Роль психа Джулиусу категорически не нравилась.
— И все? — обиделась Тень.
Коллоу коротко пересказал все, что смог понять из объяснений бесплотного друга, пока Корникс целилась в углубления неуклюжим лотком.
— Не работает. — От пыли чесались глаза.
— Включать не пробовал? — вздохнул Сириус. — Сбоку заслонка, под ней рубильник.
Дверца приржавела, и стоило немалых усилий открыть ее, не сломав. Раздался щелчок, и вся конструкция легонько загудела.
— Желаю удачи, — улыбнулась Тень. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Я тоже надеюсь, — пробормотал он.
Убедившись, что Корникс ушла, Сэр Коллоу принес себе стул и сел напротив злосчастной панели.
— Дальнейшие действия? — Сфера в руке начала нагреваться.
— Положи «Финна» в любую ячейку, в какую тебе удобнее, — посоветовал Сириус. — Что с ним, кстати, произошло? Какого рода травма?
— Пережил взрыв в эпицентре. — Джулиус непонимающе смотрел на самодовольный дымный шар.
— Тогда не расслабляйся, — одернул голос в голове. — Ты не знаешь, где у Финна предел возможностей. Он может настать в любую минуту, а может через несколько часов.
— И что мне делать, когда это случится? — Джулиус пробежал взглядом по затертым табличкам.
— Ничего особенного, — заверил Сириус. — Просто приложить руку к сфере и захотеть помочь.
— Почему не сделать этого прямо сейчас? — искренне удивился Коллоу.
— Потому что «слишком много» тоже плохо, — пояснил тот. — Все должно быть в меру. Пока огонек в сфере пульсирует ровно, опасности нет, но когда он замигает, значит, пора.
— Хорошо, — вздохнул он. — Странно, что никто раньше не говорил мне о балансирующей панели.
— Видимо, о ней предпочли забыть, — отрешенно бросил Сириус. — Такая вещь делает Танцоров слишком сильными и сплоченными. Посуди сам. Мастер Тени обязан находиться в кабинете почти все время. Он не ведет обычных расследований, не принимает участия в рядовых операциях, только читает отчеты и изводит бумагу.
— Выходит, я неправильный Мастер, — усмехнулся Джулс.
— Не стану отрицать. — Уклончивый ответ — тоже ответ. — Представь, как бы чувствовали себя Тени, зная, что с ними всегда есть кто-то? Как бы были преданы своему Мастеру. Не Магистру, нет. Он далеко и ничем не поможет. Именно Мастеру. Хотя наверняка есть и другая причина, по которой панель потеряла свое значение.
Мягкое мерцание сферы убаюкивало. Коллоу быстро переключил внимание на другие ячейки и вернулся к наблюдению. Все сферы давно погасли, кроме одной. «Кому пришло в голову писать полное имя Фолии там, где оно точно не поместится?», — бессмысленный вопрос. Ее стеклянный шарик, потемневший от времени, чуть теплился.
— Не спросил при свидетелях, но откуда тебе все это известно? — чтобы не ходить вокруг да около, поинтересовался Джулс.
— Любознателен и память подводит редко, — отрезал Сириус. — Я тут о другом думал. О твоей проблеме, если конкретнее. Поговори с Истинным Оракулом. Ты, конечно, ее боишься, но девочка не причинит вреда.
— Я не боюсь ее, — обиделся Коллоу. — Мне не по себе от того, что чьи-то слова могут повлиять на мою жизнь самым наипрямейшим образом.
— Называй свой страх, как хочешь, но побороть его придется, — парировал тот. — Попроси совета. Не помощи, а именно совета. Это важно. Меньше всего Оракул хочет, чтобы ее кто-то использовал в своих целях. Пообещай, что так и поступишь.
— Обещаю, — зачем-то согласился он.
Сфера Финна не собиралась гаснуть. Она тянулась в пустоту острыми лучиками и вселяла надежду. День предстоял долгий.
Клер баюкала забинтованную кисть. Оказавшийся в поезде взрослый Реконструктор сказал, что это обычное растяжение, но болеть оно от этого меньше не стало. Дэн и присоединившийся к другу на вокзале Бэн не пострадали, если не брать в расчет синяки. А вот профессор Отто сломал бедро. «В его возрасте это очень опасная штука», — доверительным тоном сообщила Вай.
При закрытых окнах дымное облако из купе девочек быстро расползлось по салону, отчего в воздухе висело зыбкое марево. Звездный летел уверенно и ровно, рассекая безмятежное небо.
Как только опасность миновала, Урд отправилась проведать остальных друзей, но возвращаться с новостями не спешила. Эмьюз недоумевала, почему ребята так радуются событию, едва не закончившемуся плачевно.
— Будет о чем написать в первом номере «Голоса Юных», — потирая руки, произнес Дэн.
— Многочисленные интервью, а потом еще подробности расследования в следующих выпусках, — подхватил Бэн. — Так на три-четыре месяца растянуть сможем.
— На три-четыре вряд ли, — возразила Эйприл. — Где вы столько подробностей наберете? Сочинять или другими словами старое переписывать нельзя. Это некрасиво.
— А мы красиво сочиним, — липовые близнецы уставились на подругу с неподдельным воодушевлением.
