— Чепуха, просто места надо знать, — виновато отозвалась она.
— Убери, — неожиданно для себя приказала Робин.
Роберта Анжела подняла на девочку глаза. Это был пронзительный тоскливый взгляд больной собаки. Она покрутила сигарету в пальцах и отправила обратно в пачку.
— Странно, что ты такая… дружелюбная со мной, — после паузы произнесла Берта. — Ты же от меня добра не видела. Если хочешь, я могу извиниться, правда. Но судьба меня уже наказала по полной. Дальше некуда.
— Что с тобой произошло? — Би понимала, что миссия состоит не в том, только жалость взяла верх над рассудительностью.
Прейвери снова открыла пачку, грустно заглянула в нее и запихала в карман.
— Самая поучительная из историй, — с горькой иронией ответила Берта. — Не могу рассказывать спокойно. Технически за мостом уже не территория комплекса?
По щекам Роберты скользнули горячие слезы, которые она тут же утерла рукавом.
— Ладно… идем. — Робин поднялась с лавочки и зашагала в сторону подвесного моста.
— Я как бы знаю, что травлю себя, — зачем-то стала оправдываться Берта. — Но мне уже все равно. У меня никого нет.
Чужие секреты сыпались на Би с самого детства, как из рога изобилия. Едва знакомые люди открывали ей души, а она принимала их боль. Так когда-то произошло и с Конором. Мама говорила, что на ней Господь поставил особую метку, что нужно слушать, прощать и помогать обрести надежду.
Каменные горгульи проводили студенток долгими взглядами. Берта и Робин медленно брели по дороге, усыпанной опавшими листьями. Роберта остановилась, оглянулась на закопченную громаду крепостной стены, достала свои сигареты и закурила.
— Не дыми на меня, — поморщилась Би.
— Прости. — Берта свернула на обочину.
— Ты собиралась о чем-то поговорить, — напомнила она.
— Да, — кивнула та. — Все изменил пожар, о котором ты не догадывалась. В одну ночь наша школа превратилась в пепелище. Страшный грохот разбудил весь город, а зарево пылало так, словно встало солнце. Под руинами нашли два трупа. А уже к обеду мою мать хватил удар. С тех пор она только бессмысленно вращает глазами и рычит, пуская слюни.
— Это ужасно, — прошептала Робин.
Берта ничего не ответила.
— Это было только начало, — продолжила она. — Когда отец понял, что мама не поправится никогда, он позорно сбежал, еще и обокрал нас. Так я осталась одна в первый раз. Хорошо, что ты ничего не знала. В пожаре погиб наш одноклассник. Никодемас. Он… нравился мне. Потому что не такой, как все. С ним вместе умер сторож. Странно, пыталась выяснить его имя, но не обнаружила ничего. Похоже, он был невозвращенцем. Трансумом без документов и прав. Беднягу закопали, как нищего. Я каждый год приносила цветы к камню с номерком. Тысяча шестьсот шестнадцать.
Девочка запнулась и смолкла на несколько минут.
— А я его не помню. — Ложь давалась тяжело, но этого требовали обстоятельства.
— Я тоже, — призналась Роберта. — Он — Человек! Как все, оказывается, просто. Если ты трансум, мы смотрим сквозь тебя и не замечаем. Когда даже уличных собак запоминаем и различаем.
Она достала следующую сигарету.
— Нашу школу отстроили заново. Восстала, как феникс из пепла. — Берта критически осмотрела землю и опустилась на корточки. — Точно ничего не произошло. И мы вернулись. Все. Такой наш глупый детский бунт против смерти. Нанс назначили директором, а нам сменили куратора. Из учителей в школу не вернулась Живье. Ходили слухи, что она выскочила замуж и сбежала за границу, чтобы забыть тот кошмар. Представляешь? Живье — и «замуж». Брр.
— Не представляю, — подала голос Робин, чтобы та снова могла продолжить повествование.
— Тут выяснилась, что у меня никогда не было друзей.
Прейвери многозначительно покосилась на Би, словно ожидая злорадной усмешки.
— Девчонки ненавидели меня, а мальчишки презирали. — Она вздохнула и закашлялась. — Все, кроме одного. Он угощал сладостями и приносил из дома вещи сестры, которые той малы или разонравились. После уроков мы вместе подрабатывали выгулом собак, а на выходных сторожили цветочный магазин. Мы… мечтали, что однажды поженимся и станем семьей.
— Вы поссорились?
Внезапно Берта разрыдалась. Она завалилась на бок, свернувшись клубком на бурой траве. Звериный рев драл гордо до хрипоты. Бедняжка выла, ломая руки. Когда уже казалось, что истерику не остановить, Роберта затихла. Она перекатилась на спину и уставилась в небо пустыми глазами.
— Арт умер в августе… мой несчастный Арти… — одними губами прошептала Берта.
Она хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
— Вставай. — Робин подцепила девочку под руки и потянула вверх.
— А смысл? — Она обмякла и зажмурилась.
— Вставай! — Би схватила Берту за ворот и тряхнула что есть силы. — В нашем Пансионе я встречала ребят, чьи истории пострашнее твоей, а они не сдаются. Продолжают жить. Дуть вонючие сигареты и пугать округу воплями просто. Для этого никаких усилий не надо. Смерти нет! За ней есть Рай.
— И ты в это веришь? — Она села.
— Верю, — подтвердила Робин.
— А я нет.
С ветки сорвалась грузная черная птица и полетела в сторону крепостной стены. «Слишком много информации?», — провожая ворона глазами, усмехнулась про себя Би.
— Тогда во что ты веришь? — вслух спросила она.
— В то, что смерть есть, была и будет всегда. Она — конец, пустота, ничто, — неожиданно спокойно призналась та. — И единственное, что мы можем сделать в подобной ситуации — подороже разменять свою жизнь. А вот Артур был, как ты. Розовые сопли про Бога и Рай (не обижайся). Собирался выучиться и стать Викарием. Куда смотрел ваш Бог, когда Арти погиб? Ничего не отвечай. Не надо. Пойдем назад. У меня земля за шиворотом.
Клаус караулил свою подругу на ступеньках главного здания. Налетевший невесть откуда промозглый ветер трепал волосы.
— Ты простудишься, — сказала Робин.
— Не стоит меня опекать, — сварливо парировал мальчишка. — В парк? Хочу поделиться соображениями.
— Только не в парк, — вспомнила та. — Там Эмьюз, которая никого видеть не желает.
— Он здоровый, не встретимся, — возразил Клаус.
— Просто нет, — уперлась Би. — Ты все слышал. Почти все. Что тут обсуждать?
— Значит, ко мне, — игнорируя последнюю реплику, подытожил он. — Карл ушел в город, убедиться, что дед хорошо устроился в больнице. Если ему что-то не понравится, Отто переведут в наш Госпитальный.
— Почему его сразу не положили туда? — удивилась Робин.
— Сам не понимаю, — отозвался Клаус. — Пострадавших студентов тоже разместили там. Думаю, когда Финн оклемается, тут же распорядится отправить всех в университет.
