– Ты поэтому хотел от меня все скрыть? Да? – Женька прищурилась. Она вдруг почувствовала нарастающее негодование. – Прекрасно понимал, что я выберу? И решил промолчать? Да? Сделать вид, что ничего не знаешь про маску…
Север неожиданно вскочил со своего места и бросился через весь кабинет к Тимке. Пока узкая спина изобретателя не заслонила Тимофея, Женька успела увидеть, что тот полулежит в кресле с закрытыми глазами.
– Эй, парень, ты чего? – Север быстро осмотрел черную таблетку, убедившись в ее бесполезности. – Ах ты ж, голова кудрявая! Кир, его нужно срочно тащить к крысюкам.
– Нет! – Женька отстранила Севера. Потом наклонилась и подняла на руки обмякшего Тимофея. Не очень удобно, но нести можно. – Мы идем к Исси. Прямо сейчас.
* * *
Даже в самом кошмарном кошмаре Женька не могла представить, что снова окажется на столе в аметистовой пещере. Да еще по собственной воле.
– А я ведь говорил твоему дружку: вернетесь! И собственность мою принесете! – победно гудела и булькала над ней зеленая туша Эрколя.
Толстяка ни на шутку возбудило появление делегации Края. Кроме Жени в нее входил Морок, Кудай с бесчувственным Тимом на руках, Федя, Боров, Бармалей, Чухонь верхом на Крысе и полсотни синегрибов.
– Людишки! Тля безмозглая! – не унимался Эрколь, сидя на своей лежанке. – Думаете, вам под силу уделать самого Эрколя Победителя! Самого меня!
Уже через пару минут после того, как предводитель Исси дал согласие на Ритуал Обмена, Женька поняла, зачем ему это было нужно. Толстяк, похоже, получал удовольствие от возможности в присутствии своих подданных позлорадствовать над людьми, оказавшимися на время в его власти. Как же у Женьки чесался язык огрызнуться! Но рисковать было глупо. Вдруг зеленая туша передумает?
– Послушайте! Да эта жаба-переросток издевается над нашими друзьями! – неожиданно заверещал кто-то из синегрибов. Лежа на столе, Женька не видела, что твориться рядом, зато отлично слышала.
– Ага, разошелся! – подхватил Малой. – Думаешь, если ты весишь три тонны, все можно?
– Да-да, – завопили вокруг синегрибы. – Он думает, ему все можно!
– А ну, запевай! – скомандовал Малой.
И тут же своды аметистовой пещеры вздрогнули от слаженного хора грибов.
– Нааа-на-на-на! На-на! На-на! Эй, толстый! – заголосили они некогда популярную песенку. – Нааа-на-на-на! На-на! На-на! Эй, толстый!
Замолчать их заставил резкий звук, похожий на удар гигантского хлыста. Крыса наводит порядок, догадалась Женька.
– Я прошу тишины, – услышала она голос отца. – Эрколь, прости моих спутников за проявленное неуважение. Их поступок не должен отменить церемонии…
– А чего мы-то? Мы-то чего? – закудахтали синегибы. – Просто песенку спели. Па-а-адумаешь!
– Моя дочь готова, Эрколь, – закончил Морок, стоя где-то поблизости.
Женька зажмурилась. Она слышала, как Тезерия вместе с Ангел позвякивает инструментами, собираясь закончить татуировку. Еркут пыхтел в предвкушении: «Еще немного, и я стану сильным». Кожу на лице начало пощипывать – похоже, подземная ящерица решила, что пришло время выбраться из-под униформы наружу.
Постепенно звуки пещеры перекрыл нарастающий бубнеж. Опять эта непонятная фраза на латыни. Ее всё громче и громче повторяли стоявшие поодаль мужчины Исси. Вскоре к ним присоединился бас Эрколя. Одновременно Женька почувствовала легкое движение воздуха над лицом – наверное, Тезерия занесла руку с тупой иглой. Еще немного, и она вонзится в щеку.
– Не бойся, – кто-то коснулся Женькиного плеча. Это был маленький Федор. – Я заберу часть боли. Так плохо, как в прошлый раз, уже не будет.
– Я не боюсь, – ответ прозвучал жалко.
На самом деле она, конечно, боялась. Но не боли. До Женьки только сейчас дошло, что все вот-вот закончится. Она снова станет самой обычной тринадцатилетней девчонкой. Смородиной-уродиной. Никому не интересной и не нужной. Прощайте, ночные полеты, южные замки, мрачные подземелья, чокнутый фан-клуб и оставшиеся не разгаданными тайны Края. Жалко, что сказка длилась так недолго. Полиморф, девочка с уникальными способностями, почти избранная – Женька с самого начала чувствовала: это всё не про нее. Что ж, пришло время снова натянуть лягушачью шкурку и вернуться в свое болото… А может, не пришло? Может, прямо сейчас вскочить с этого треклятого стола и бежать, бежать, бежать?
– Держись, малыш. – От неожиданности глаза сами собой распахнулись. Вместо покрытого татуировкой лица Тезерии, Женька увидела отца.
– Нет, я не передумаю! – выпалила она с отчаянной решимостью.
– Знаю, – слабо улыбнулся Морок. Он попросил жестом Эрколя еще немного подождать. – Конечно, не передумаешь. Это ведь поступок, который нельзя не совершить. Нельзя не спасти друга, нельзя не пожертвовать собой, нельзя бездействовать, ели можешь помочь – поверь, я все это отлично понимаю, – сухая ладонь отца накрыла Женькин лоб. – Понимаю и поэтому знаю, как тебе сейчас страшно. Ты боишься стать никем. Боишься оказаться выброшенной в прежнюю жизнь… Не бойся. Во-первых, ты моя дочь, и это навсегда. Во-вторых… Нет, в главных. Пойми, Жень, твои способности – это еще не ты.
– А что тогда я?
– Тот выбор, который ты делаешь, решения, которые принимаешь. Перестать быть полиморфом ради спасения друга или дать Тимке умереть. Броситься в самое пекло, чтобы выручить неизвестных тебе людей, или тихонько посидеть в сторонке. Дать отпор негодяю, или уйти от конфликта. Простить врага, или уничтожить его. Ты меня понимаешь? Потеряв сверхспособности, ты не потеряешь себя. Ты не перестанешь быть девочкой, которая спасла город от крыс. А также девочкой, которая не дала начаться войне между человечеством и Краем. И девочкой, которая умеет отлично рисовать на стенах домов.
– Я буду никому не нужна, – всхлипнула Женька.
– Фигня! – фыркнул стоявший рядом Федор. – Ты будешь нужна нам. Мне, Чухню, Тимке…
– Все зависит только от тебя, – перебил его Морок. – Я же смог остаться нужным Краю. Сможешь и ты.
– Конечно! – снова встрял целитель. – А мы поможем!
Все происходившее дальше превратилось в огромный серый клубок из монотонного бормотания Исси, ликующего шепота нагара, жара подземных нор и холодной ладошки Федора на плече. Женька падала вверх, взлетала вниз, жмурилась от яркой темноты и вглядывалась в непроницаемый свет. Все смешалось, перепуталось, превратилось в стремительный поток, который неизвестно сколько времени таскал ее по коридорам пещер с низкими сводами.
