Пролог
Жарко. Открываю глаза, передо мной пляшут красные огни пламени. Они везде. Мама заворачивает меня в одеяло, берет на руки и выбегает на улицу. Эти яркие огоньки повсюду: пляшут на каждой крыше, вырываются из каждого окна. Мама спотыкается о мою деревянную лошадку и чуть не падает, отталкивает ее в сторону и бежит дальше.
Вокруг мечутся люди. Никогда не видела их такими: лица перекошены страхом, в глазах застыл ужас. Папа бежит к нам, смешно размахивает руками, я кричу ему в ответ. Он резко останавливается. Руки вздымаются вверх и взгляд его застывает. Через секунду он падает лицом в грязь. За его спиной я вижу всадника, скачущего во весь опор. Он поднимает руку, достает из-за спины стрелу и вкладывает ее в лук. Лук направлен на нас.
Мама крепко прижимает меня, мне больно, почти нечем дышать от ее объятий, от дыма горящих домов. Она резко бросается в сторону, но дорогу преграждает карета. В позолоченных дверцах отражаются отблески огня. Глаза слезятся от дыма, я тру их кулачками, хотя знаю, что мама не разрешает так делать. Сквозь пелену дыма вижу только золотого барана, бьющего копытом.
— Не трожь! — раздается голос из кареты. Всадник тормозит, и лошадь хрипит нам в спину. — Этих в усадьбу!
Глава 1
«Если хочешь перестать кого-то бояться, представь его голым».
Стоя на ступенях графского дома, я тряслась как осиновый лист. Фраза вертелась в голове, но никак не помогала справиться со страхом. Весь двор замер в ожидании важного гостя — герцога Краута. Слуги графини стояли по левую сторону от входной двери, сами граф и графиня — по правую. Рядом со мной стояли Марти и Айка, дети при дворе графини, у которых я была гувернанткой. Волнение витало в воздухе. Наконец, к парадному входу подъехала карета с золотым вензелем на двери в виде овна, бьющего копытом. Я невольно схватила за руку горничную Соньку.
— Ай, — недовольно пискнула она, — Лута, да хватит тебе. Не так страшен фавн, как его малюют. Опять его боишься?
— Немного, — выдавила я, — сильно приуменьшив нахлынувшие эмоции.
Карета остановилась, подскочил слуга и распахнул дверцу. На солнце блеснули золотом крученые рога, и на подножке показалась черная трость с золотым набалдашником и лакированный сапог. Соня с трудом выдернула свою руку из моей и сунула мне яблоко.
— Держи, мне свои руки еще дороги, — сердито проворчала она.
— Добро пожаловать, герр Краут, — бросилась к карете графиня и наклонилась в поцелуе к протянутой руке, — мы вас так ждали, так ждали. Вы наш спаситель, благодетель. Хорошо ли доехали?
Благодетель брезгливо вытер руку и бросил платок на землю. Я невольно зажмурилась, но тут же получила толчок от управляющего.
— Смотри почтительно на господина! Ишь, удумала рожу кривить.
Пришлось открыть глаза. Наш благодетель, герцог Деон Краут наследный фавн, уже вышел из кареты. Высокий, статный, длинные волосы собраны на затылке в хвост. Он вызывает у меня и восхищение, и ужас. Что там говорилось: представить его голым?
Я мысленно скинула с него камзол, рубашку, сапоги, брюки. Какие могут быть у герцогов панталоны? Интересно, фавны носят панталоны с барашками? Или с вышивкой «Орган внутренних дел»? Лучше пусть будут барашки. Прикрыв глаза, я представила герцога в длинных панталонах, на которых нарисованы крохотные барашки, танцующие на задних ногах.
Стало еще хуже. Барашки кривлялись и высовывали языки, а сам герцог показался страшным и жутким гоблином с кривыми волосатыми ногами. На миг луч света отразился от золотого барана на дверце кареты и мне стало совсем жутко.
«А если представить его совсем без..», — мелькнула шальная мысль, и воображаемые барашки, заблеяв, разбежались. Кажется, я сделала это зря. Вживую я голых мужчин не видела, но Сонька, имевшая в этом большой опыт, рассказывала. Я ойкнула, представив все в полной красе, и выпустила яблоко из рук. Оно покатилось, подпрыгивая на каждой ступеньке. А я с ужасом смотрела, как герцог наступает на яблоко, теряет равновесие и падает вниз.
— Что за… — только и успел сказать благодетель, после чего полетел кубарем к подножью лестницы.
Меня объял ужас. Вдруг кто-то видел, что яблоко выронила я? Управляющий мне этого не спустит, а графиня и вовсе назначит порцию розг. Слуги бросились на помощь, а я стала отступать назад, пытаясь встать за спины горничных.
— Хороший у вас прием, — поднялся фавн, сердито отталкивая слуг и отряхивая одежду.
— Это недоразумение, чистое недоразумение. Всех виновных накажем, не волнуйтесь, — крутилась вокруг него графиня.
— Посмотрим, — герцог нагнулся за откатившейся тростью.
Раздался треск рвущейся ткани. Голоса слуг тут же смолкли, и все головы повернулись в его сторону. С невозмутимым видом он поднял трость, повертел в руке и стал подниматься по лестнице.
Слуги стояли неподвижно, стараясь не смотреть на достопочтенного герцога. За его спиной слуги позволяли себе растянуться в улыбке, жестами показывая на огромную дыру, образовавшуюся на брюках. Я спряталась за спину Соне, чтобы не попасться на глаза фавну и не видеть его.
— Так у него же на заду дырка, — удивленно воскликнул Марти, тыча пальцем в спину герцогу.
Горничные зажимали себе рты, чтобы не засмеяться, а Марти продолжал показывать на большой кусок ткани, свисавший с задней части брюк герцога и открывавшей всем вид на исподнее.
— Что?! — взревел герцог, схватил мальчишку за ухо и поднял над землей. — Повтори, что ты сказал?!
— Т-тырка, — заикаясь и путаясь в словах пролепетал Марти, с ужасом глядя в красные от злобы глаза фавна и отчаянно пытаясь освободиться. — Пустите, я же ничего не сделал.
— Оставьте ребенка в покое! — выскочила я вперед и ударила фавна по руке. Он отпустил мальчика, и я загородила его собой.
— Это еще кто? — фавн прижал к себе руку. — Хороший прием вы мне устроили, графиня! Подножки, драчливые служанки и наглые дети! Неплохо было бы им порку задать!
— Ему всего семь лет! И он не сделал ничего, чтобы его пороть! Если хотите, накажите меня! — выкрикнула я.
— Нет, вы подумайте! — фавн подошел так близко, что я чувствовала его дыхание. — Впервые вижу гувернантку, такую наглую и такую смелую.
— Ваше благородие, — подскочила графиня, — детей накажем, и гувернантку тоже, будьте уверены.
Она схватила герцога под руку и повела в дом, в дверях обернулась и одними губами прошептала: «Убирайся».
Я схватила Марти за руку и увела в сад. Там нам должно быть спокойно, заодно смогу выговорить этому мальчишке, что я думаю о нем и его поведении.
— Вот зачем тебе нужно было говорить про его дырку? — накинулась я на мальчишку.
— Так есть же дырка, — обиделся тот, — чего не сказать-то? Большая такая, все панталоны видно.
— Какие панталоны? — остановилась я, пытаясь выгнать из памяти нафантазированных барашков.
— Герцовские, белые такие, прозрачные, все видать.
— Что тебе там видать? — дала я парню легкий подзатыльник.
— Да все, они ж почти прозрачные. А знаешь, какая у фавнов попа волосатая?
— Марти!
Нет, точно мне не спать сегодня. Сначала сама напридумывала, теперь Марти добавил. А моя бурная фантазия этого в покое не оставит.
— Лута, — раздался тонкий голосочек, — куда ты моего брата увела?
— Здесь он, — я обняла маленькую светловолосую девчушку, выбежавшую из-за куста, — теперь вы будете со мной до обеда гулять, чтобы не натворили ничего. Хозяйка вряд ли будет рада нас всех видеть до отъезда герцога.
— Как до обеда? — хором закричали дети.
— Я хочу посмотреть на фавна, — топнула ножкой Айка, — я никогда живых баранов с ногами не видела.
— Он не баран, — объяснила я. — Фавн — это человек с рогами.
— Баран, — не отступала Айка. — Хочу его рога потрогать.
— Вот этого точно нельзя делать, — ужаснулась я.
— Конюх говорил, что у фавнов рога могут исполнять желание, — присоединился Марти. — У кого есть рог, тот найдет свое счастье.
— Давайте рога оставим фавну, пусть будет счастливым. После сегодняшнего это ему точно понадобится.
