— А еще конюх говорил, что фавны страшные, забирают людей и варят их потом на медленном огне. Как суп.
— Нашли кого слушать! — фыркнула я, пытаясь изобразить беззаботность.
— Да ты сама их боишься, — раскусил меня Марти. — Я видел, когда он вышел, ты вся белая стала. А если ты их боишься, значит они точно страшные. И нам нужно это увидеть!
— Да! — топнула Айка ногой. — У него еще должна быть жуткая черная собака с огромными клыками. Фавны возят ее с собой, выпускают по ночам, чтобы она людей ловила и приносила прямо в котел.
— Стоп, — остановила я фантазии детей, — больше не разрешу конюху рассказывать вам сказки на ночь. Уж если на то пошло, то они не варят никого на костре, они травоядные.
— Не знаю, куда они там яд пускают, — деловито сложил руки на груди Марти, — но ты сама его боишься.
Тут протяжный вой разнесся по всему саду.
— Вот, — шепотом сказал Марти, — это его собака. Она нас найдет и утащит к фавну в котел.
Вой продолжился, более протяжный и завывающий. По моей спине пробежал холодок. Одно дело фавн, приличный герцог, другое — вой собаки из сказок, которой и быть то не должно, а она вот — где-то рядом воет.
— Держитесь за мной, — приказала я детям, идя по тропинке навстречу жутким звукам.
Выйдя за поворот, я увидела, что среди розовых кустов торчит пушистый разноцветный хвост, а из-за цветов раздается все тот же жуткий вой.
— Я думал, собаки, утаскивающие людей, должны быть черные и страшные, — раздосадовано протянул Марти.
— Да это же Фиц, — Айка выскочила вперед и схватилась за желто-розово-зеленый хвост. — Ой, он, кажется, застрял.
Я подошла и посмотрела на собаку. Это был не жуткий пес фавна, а наш родной пудель Фицджеральд, раскрашенный детьми во все цвета радуги. Я тоже дернула за хвост, пудель взвизгнул, но с места не сдвинулся.
— Застрял, — подтвердила я.
— Нужно посмотреть, что у него спереди, — Марти влез в кусты и через минуту крикнул:
— Он в кроличьей норе. Здесь только половина Фица, вторая внутри.
— Придется тянуть, — решила я, хватаясь за розовую часть собаки.
Уперевшись ногами, я изо всех сил дернула за хвост. Раздался дикий визг, и на свободу вывалился пудель. Через толщу грязи проглядывала разноцветная шерсть. Собака бросилась ко мне и стала облизывать.
— Фу, Фиц! — отстранила я его. — Ты весь грязный и больно царапаешься.
— Только не мыть! — первой выкрикнула Айка.
— И не стричь когти! — вторил ей Марти.
— Мы лучше пойдем на фавна смотреть.
— Нет, — вскричала я, — мне без вас не справиться.
— Будем чистить ему уши? — Айка подняла ухо собаки и заглянул внутрь.
— Блох ловить, — вздохнул Марти, смотря как пудель яростно начесывает себе бок.
— Это скучно, — заныла Айка.
— И бесполезно, — рационально добавил Марти, — он каждый день в овчарне валяется.
— Помыть и подстричь когти, — строго сказала я, беря Фица за ошейник и ведя в глубь сада, где находилось наше тайное место.
Шалаш, спрятанный в зарослях дикого винограда, встретил нас скрипом двери. Ветер зашелестел листвой ворвавшись вместе с нами в тесное помещение.
— Возьми кусачки, — попросила я Марти и присела рядом с пуделем на колени. Увидев инструмент в руках мальчика, он попытался вырваться, но Айка тут же повисла у него на шее.
— Не бойся, — погладила я собаку по голове, — это не больно.
Фиц мне не поверил и стал выдергивать лапу из моих рук. Но держала я его крепко. Тогда он предпринял последний и самый эффективный способ воздействия на своих мучителей. Он завыл.
— Ой, — дети зажали уши, — Лута, сделай что-нибудь, мы этого не выдержим.
Вой был и вправду ужасающий, будто его кладут на алтарь жертвоприношений. Я полезла в карман, достала кулон с толикой магии и накинула ему, поглощающей все звуки. Невидимая пелена защиты легла на собаку. Теперь он открывал пасть, но ни единого звука не доносилось.
— Ура, — Марти открыл уши и убрал руки сестры от головы, — можно жить.
— Да уж, держите его, а я подстригу.
Собаку держали с трех сторон, но сдаваться Фиц не привык, искусно вывернулся и бросился прочь из шалаша.
— Надо его поймать, — рванулась Айка, — он же сейчас в дом побежит.
Я представила это и ужаснулась. Сам герцог в доме, если он увидит несущуюся обезумевшую собаку, раскрашенную во все цвета радуги, открывающую пасть, но не произносящую ни звука — нас точно ждет прилюдная порка. Причем всех троих, графиня, как бы ни терпела сирот, такого не простит.
Мы выскочили в парк и побежали по тропинке.
— Ты слышишь, где он? — крикнул Марти на бегу.
— На нем же кулон с поглощением тишины, он теперь бесшумный, какой бы кавардак он ни творил.
— А-а-а, — раздалось издалека.
— Он-то бесшумный, а вот кухарка Марта в голосе, — хохотнул Марти, сворачивая в сторону кухни.
Когда мы добежали до хозяйских построек, Фица там уже не было. Зато была Марта, которая сидела на телеге, поддернув юбку и с опаской оглядывалась.
— Этот ваш, безродный, — заикаясь, смогла она выговорить, — глазища — во, когтища — во, как побежит.
— Мы все без родителей, — надула губы Айка.
Я укоризненно посмотрела я на нее.
— Где он? — спросила я трясущуюся кухарку.
— Т-там, — показала она рукой на дверь, ведущую в хозяйский дом.
— Ох, хорошо это не кончится, — вошла я в дом, оглядываясь, чтобы не попасться никому на глаза. — Ждите здесь, — шикнула я на детей.
Под лестницей послышалась какая-то возня. Заглянула и увидела Фица, он с остервенением царапал хозяйский паркет.
— А ну, иди сюда, негодник, — попыталась схватить я его за шкирку, но пес увернулся.
Вылетев из-под лестницы, он рванулся наверх. Пес пробежал по ковровой дорожке, вылетел в коридор и со всего разбега влетел в первую попавшуюся комнату. Не останавливаясь, я вбежала следом.
То, что я увидела, я могла лишь нафантазировать, слушая Сонины рассказы. В центре комнаты стоял фавн. Абсолютно голый.
Люди все врут. Когда видишь голым того, кого боишься, то бояться начинаешь еще больше.
У меня отнялись руки, ноги, голос и сознание. Поэтому я так и замерла, уставившись туда, куда смотреть приличным девушкам не полагается.
— Что это? — зарычал герцог, смотря, как безумное, бесшумное животное носится по его комнате, пытаясь найти щель, куда спрятаться.
Только тут он заметил меня.
— Ты кто такая? — одним движением он достиг двери, захлопнул ее и навис надо мной, поставив руки по обе стороны от меня.
От него пахло лавандой. Черт, да это же самый дорогой ароматизатор мыла в королевстве. Капельки воды стекали по его груди и падали на хозяйский ковер. Накачанные мышцы великолепны, но ковер потом Соньке оттирать.
— Ты куда смотришь? — прорычал он.
Я опомнилась, тут же зажмурилась и для надежности закрыла лицо руками.
— Извините, — пролепетала я, понимая, что становлюсь пунцовой как рак.
— Тебя хозяйка подослала? — я и не глядя чувствовала его сильное тело рядом, тяжелое дыхание и сильный аромат, от которого начинала кружиться голова. Ну нельзя же так обильно пользоваться аромамаслами!
— Нет, я сама, — пролепетала я.
— Захотела ублажить того, кто решит все ваши проблемы? — он наклонился и прошептал мне прямо на ухо. Стало тяжело дышать, сердце дико забилось, но страх оказался сильнее, сковал меня по рукам и ногам.
— Я вообще вас не хочу, — ляпнула я, от чего покраснела еще больше. — Мне собака нужна.
— Собаку предпочитаешь фавну? — усмехнулся он. — Можешь открыть глаза.
Я осторожно убрала руку, приоткрыла один глаз. Фавн накинул на бедра полотенце, и теперь стоял и рассматривал меня.
— Мне только собаку забрать, — прикрывала рукой глаза и старалась не смотреть на мокрое тело фавна, стала пробираться к шкафу, под который усиленно пытался залезть Фиц.
— Это ты его так… раскрасила? — усмехнулся он.
Я кивнула, схватила пуделя за загривок и потащила. Он упирался, царапался, пытался всеми силами протиснуться в щелку под шкафом. Я потянула, он расставил лапы, и получилось так, что мы оба вылетели и, не удержавшись на ногах, рухнули на фавна. Раздался какой-то неприятный хруст. Надеюсь, я ему ничего не сломала?
