— Вы это о чем? — я удивлено посмотрел на проводника.
— О тараканах конечно, — с маленькой заминкой ответил тот. — Совсем сволочи одолели, и главное даже магия их никакая уже не берет, даже не знаю, что и делать.
Он тяжело вздохнул и покачал головой.
— Впрочем, действительно, что я об этих тварях вспомнил, я же вам чайку-то принес, горяченького. Пойдемте, почаевничаем, заодно вашу новую историю послушаю.
Я молча кивнул и послушно направился вслед за стариком, попутно размышляя о его странных словах — тараканов в поезде ведь явно не было.
К счастью все мои волнения оказались напрасны и дальше ничего странного со мной и моими спутниками не случилось. В мире эльфов я пробыл всего пару дней, в основном любуясь местными лесными красотами, благо Глайдуель устроила нам хорошую экскурсию. Кстати впервые мне не пришлось что-то делать или кого-то спасать, ну разве только Теодора из реки, так как оказалось, что наш юный оборотень не очень хорошо плавает. А так пару дней на солнце у небольшой хрустально-прозрачной реки, да под песни юных эльфиек, что они любят распевать вечерами сидя у ее воды… хорошо… даже уезжать не хотелось. Правда, все же один минус был, мяса местные эльфы не ели, а жевать каждый день салаты, запивая их приторно-сладкими нектарами, как-то не очень. Батон тот вообще скис, ибо ему даже рыбу не дали половить, точнее разрешили, но с условием, что он будет делать это естественным способом без всяких приспособлений. Когда "это" опутанное с ног до головы водорослями с безумным блеском в глазах и гольяном в зубах явилось обратно, меня аж чуть Кондратий не приобнял, думал, очередное чудо-юдо порождение тьмы откуда-то вылезло. Грей, загоравший рядышком, тоже не разобрался и шанадарахнул навскидку песочным шариком, так что бедный котейко второй раз за свою жизнь изобразил "кошачью растопырку", на этот раз на груди проходившего мимо эльфа. Короче отдохнули хорошо, от души как говориться.
А вот Грея пришлось везти не домой, а к бабушке, что проживала в небольшой деревушке, в одном из миров, что примыкали к родному миру мальчика, и оказалась довольно бодрой и милой старушкой. Она постоянно сокрушалась, что ее сын стал супер-мего-злодеем, хотя по ее словам всегда хотел, чтобы было как лучше. А так он очень хороший, очень любит домашние булочки и вообще на него очень много и зазря наговаривают.
Ага, конечно, зря, — прямо ангел. До сих пор как вспомню нашу с ним встречу в замке, вот такенные мураши промеж лопаток. А уж его взгляд из прорезей шлема такой весь "добро-огненный, до костей пробирающий"… бррр. Да тот тип, который учеников умыкнул, по сравнению с ним, — добрый дядюшка, забравший детишек на пикничок.
Кстати, бабушка Грея показала мне детские фотографии его отца и я, грешным делом, надеялся, что наконец-то хоть раз увижу лицо настоящего Властителя Тьмы пусть и в детском возрасте… облом. На всех фотографиях он в шлеме, причем даже сидя на горшке и кушая мороженко. Такое впечатление, что он с ним родился. Хотя нет, шлема постоянно разные, даже есть один такой гламурненько-розовый с цветочком, это он заснят в нем на первом свидании с будущей мамой Грея. М-дя, а некоторые говорят, что это я странный, или Батон.
В общем, долго мы тут засиживаться не стали и уехали на следующий день с полной корзинкой пирожков, которые и слопали в тот же вечером за стаканом чая. Правда после этого нам пришлось провести бессонную ночь, оккупировав с Батоном поочередке вагонный сортир и постоянно вспоминая нежными словами "добрую" бабушку. А ведь Грей еще намекал, чтобы я не брал пироги, типа остынут и будут невкусные. Хорошо еще хоть слабительным все обошлось, а то ведь могла и что похуже сыпануть…
У Теодора мы задерживаться не стали, а просто предали его матери приехавшей встречать сына на станцию и, поговорив с ней около получаса, пообещали сделать это в следующем году. Надо сказать, что в вагон мы вернулись с большим облегчением. В мире оборотней станция располагалась в таком дремучем лесу, что небо едва виднелось сквозь переплетения ветвей гигантских деревьев. К тому же назвать станцией полусгнивший перрон с покосившимся зданием без окон и следами огромных когтей на стенах, знаете, язык как-то не поворачивался.
Сама мама Теодора, кстати, очень красивая женщина: высокая, мускулистая с большой… ну вы поняли и миловидным личиком юной девы, встречала нас на перроне в одежде… кхе, да не было на ней ни какой одежды. Бедного Батона аж чуть удар не хватил он весь наш разговор так и простоял столбом, пялясь на прелести женщины и только кончик хвоста (который почему-то торчал дыбом) нервно подергивался. Надо заметить, что на этот раз наш проводник не уходил с платформы, а все время стоянки поезда простоял рядом с вагоном, внимательно за нами наблюдая, как впрочем, и другие проводники. Не знаю, чего они боялись, но по разговору с матерью молодого оборотня я ничего подозрительного не заметил, как и многие родители, она интересовалась успехами своего сына, а мода на одежду… так она везде разная и оборотням вообще не больно таки и нужна.
Вот, собственно говоря, и все, что я могу рассказать о моей поездке. Детишек развез, и поезд наконец-то уносил меня в мой родной мир, такой привычный и не магический. Наконец-то я смогу отдохнуть от всего этого сумасшествия и хотя бы на месяц окунуться в привычные серые будни. Хотя с другой стороны присутствие Батона не даст мне окончательно об этом забыть, но в те минуты я надеялся на лучшее, и настроение мое поднималось с каждой минутой. Вагон был абсолютно пустой, так что мы ехали в тишине и гордом одиночестве. Правда один раз через наш вагон проходили два мальчик и девочка в незнакомой мне форме, и они даже на минуту остановились перед открытой дверью нашего купе, с удивлением смотря на Батона пившего чай в это время, однако от предложения присоединиться вежливо отказались.
— Кстати, не знаешь из какой они школы? — спросил я Батона, задумчиво провожая взглядом детишек.
Кот отрицательно покачал головой и вопросительно посмотрел в мою сторону: "мол, а что это я интересуюсь".
— Да так, — я махнул рукой. — Герб у них больно занятный аж четыре зверя и буква почему-то на нем русская "Н", ну или английская "ха". Хотя, с другой стороны, какая разница.
Кот согласно кивнул.
Родной мир встретил меня по-летнему солнечным небом и полуденной жарой. Я все гадал, куда прибудет наш поезд, ибо не мог представить себе его подъезжающим к обычному вокзальному перрону. Впрочем, так оно и оказалось. Минуту назад наш состав ехал среди сельских полей с пасущимися на них единорогами, миг и уже за окном мелькает знакомый индустриальный пейзаж достойный картины о постапокалиптическом будущем. Если кто не понял, то наш поезд прибывал на один из путей полуразрушенного завода что находился на окраинах моего родного города. Я попрощался с проводником, который сказал, чтобы я не опаздывал на обратный поезд и что он будет ожидать меня здесь, точно в то время, что указано на моем билете, после чего мы с Батоном покинули ставший уже родным вагон.
— Ну что ж, вперед, — я вдохнул налетевший ласковый ветерок полный запахов стали бетона и подтаявшего на солнце гудрона и, подхватив сумку, решительно направился в сторону города.
Дом, милый дом.
Жара стояла просто сумасшедшая. Сторож Михеич развалился на потертом пластиковом стуле в тени отбрасываемой полуразрушенным зданием заводской конторы, рядом с которым приютился покосившийся вагончик его сторожки. Вчерашний день удался на славу, так как они с Григоричем нашли в завале мусора целую бухту медного кабеля, вероятно выкинутую туда еще в благословенные годы социализма и которую успешно миновало зоркое око цветметчиков, которые то и дело делали набеги на полузаброшенные цеха завода. Бухта потянула аж на триста килограммов, и пришлось делиться с Григорычем, ибо вывозку и сдачу данного цветмета пришлось осуществлять при помощи его старенького "Москвичонка", объезжая пост ДПС по полям. Впрочем, даже после этого денег получилось вполне нормально, хотя Анькин Васька, что держал данную контору, конечно принаглел… Михеич тяжело вздохнул и, отхлебнув глоток холодного пива, подумал, что отмечание успешной сдачи очередным возлиянием явно было излишним, хорошо еще хоть у его бабки вчера разболелась спина, и она не пришла вечером его проведывать, иначе досталось бы им Григоричем по первое число.
Раздавшийся громкий лай Рекса — его сторожевой собаки неопределенной породы, а по определению того же Григорича, мнющего себя великим знатоком всего и вся, помесь сенбернара с пуделем, заставил Михеича вынырнуть из своей ленивой полудремы и с кряхтением подняться с кресла.
— Кого это там черти принесли? — пробубнил он себе под нос, направляясь к воротам. Рекс уже был у него лет семь и на зубок (причем в прямом смысле) знал не только всех окрестных мальчишек, но и большинство любителей поживиться различной халявой на территории некогда градообразующего предприятия, а посему так остервенело лаял довольно редко, в основном когда действительно видел кого-то незнакомого.
